– Ты слишком ценный кадр, – покачала она головой. – Хорошо, потому что я терпеть не могу всю эту беготню и стрельбу. – Он притворно затрясся. – Если у нас всё накроется медным тазом, сообщишь в Лондон и пойдёшь к Гаспару. Возможно, у тебя лучше получится найти с ним общий язык. – Это очень сильно вряд ли, но я постараюсь. Однозначно предпочёл бы, чтобы ты не умирала, – толкнул он её в бок, не вынимая рук из карманов. – Я тронута. Она остановилась и посмотрела на часы. Самое время что-то съесть и, возможно, поспать минут двадцать до экзаменовки. – Нэнси, а откуда ты знала, что испанцы вызовутся? – спросил Денден, склонив голову. – Тардиват всегда готов, это предсказуемо. Он взял нас под крыло и верно оберегает, это очень мило. Форнье не мог себе позволить остаться, чтобы не потерять уважение. Но испанцы?! – У них передо мной должок, – пожала плечами она. – А к чему ты клонишь, Денден? – К тому, что ты, моя дорогая, сама тот ещё психолух. Из всей группы выбираешь именно ту пятёрку, у которой есть хоть какой-то военный опыт, но обставляешь всё так, словно выбор абсолютно случаен. 31 Дождь шёл не прекращаясь. Погодой Овернь больше походил на Англию, чем на Францию, и это было только начало. В сумерках грозовые тучи, словно облака пепла, нависли над потухшими вулканами, а в закатном небе то и дело сверкала молния. Пока они шли в сосновом лесу, вода булькала под ногами, но там, где росли дубы и буки, она громко билась о листья, создавая вокруг непрерывный гул. Карту все выучили наизусть. Опыта работы с взрывчатыми веществами не было ни у кого, кроме Нэнси. Она раздала всем тротиловые шашки и дистанционные взрыватели и рассказала, как ими пользоваться. На этот раз они слушали очень внимательно. Даже Форнье подвинулся поближе и слушал, как поджигать трубку и где установить взрывное устройство, хотя ему как снайперу возможность поиграть со взрывчаткой не светила. Как только лагерь остался за спиной, что-то вдруг изменилось. Появилось какое-то новое ощущение – и в атмосфере, и у Нэнси в крови, и поначалу она не могла для себя его определить или узнать. Ей вдруг вспомнилась ночь на Пикадилли, когда она, накрасившись и надев своё лучшее платье, предвкушала предстоящие часы в компании друзей и шампанского и планировала бедокурить на всю катушку. Значит, вот что это за чувство – радостное возбуждение, ожидание. Остальные были охвачены им же. Когда почти совсем стемнело, они свернули с широкой тропы и пошли через густые заросли. Закрытая территория радиовышки находилась на краю города, и, несмотря на ненастье, существовал риск встретить в лесу кого-то из жителей. Волосы у Нэнси полностью вымокли, и вода холодными струйками стекала сзади по шее. К счастью, они шли по ровной поверхности, грязи не было, а дождь заглушал все звуки их передвижений. Вокруг пахло свежестью и новой жизнью. Увидев сквозь деревья прожекторы радиостанции, Нэнси подняла руку. После разговора с мадам Юбер она дважды проехала мимо территории на велосипеде – оба раза в одежде обычной француженки, с верёвочной сумкой на руле – и улыбалась охранникам. Её информатор, безусловно, отличалась цепкостью взгляда. Как она и предупреждала, охранников было шестеро: двое у входа, двое патрулировали периметр отдельно друг от друга, и ещё двое находились внутри здания. Сама вышка – рассекающее небо хитросплетение стальных трубок – стояла на трёх железобетонных опорах. Основное здание можно было условно разделить на три части: генераторная комната, комната, где находилась передающая установка, и пара кабинетов с гаражом. Маки – тоже вшестером – стояли под дождём и смотрели на лежащую перед ними огороженную территорию. – Готовы? – спросила Нэнси. – Да, – ответил каждый из них. Никто не иронизировал и не закатывал глаза. Сейчас они походили на борзых псов, рвущихся с поводка. План был простой. Форнье занимает позицию, присмотренную для него Нэнси, в ста метрах от станции. Его задача – прикрывать их спины и ликвидировать подкрепление со стороны городских казарм, если оно появится. Если же всё пройдет спокойно, он просто просидит всё время на дубе, вымокнет насквозь и будет наблюдать за тем, как они разнесут территорию, в роли безучастного свидетеля. Немцы и понять не успеют, что к чему, – а маки уже скроются в лесах. План хороший, но маловероятно, что всё случится именно так. Инструкторы вбили Нэнси в голову, что ничто никогда не идёт по плану. Матео, Родриго и Хуан должны будут нейтрализовать охранников, патрулирующих периметр, и разместить взрывчатку на трёх железобетонных блоках в основании радиобашни. Нэнси и Тардиват тихо расправятся с двумя охранниками на воротах, а затем либо проберутся в здание и оставят там взрывчатку, либо разобьют окна комнаты с генератором и передающим устройством и бросят внутрь гранаты, чтобы уничтожить оборудование. Что может пойти не так? Всё что угодно. Но именно ради этого она и тренировалась, этого и хотела. Она вспомнила безымянного еврея, которого хлестали на улице в Вене, мальчика с разлетевшимися по камням марсельского Старого квартала мозгами. Это – за них. – На позицию, Форнье, – скомандовала она. Он перебросил винтовку через плечо и исчез в темноте. Прошло пять бесконечных минут, и они услышали тихий свист – условный сигнал, что он на месте. Нэнси посмотрела в бинокль – патрулирующие периметр миновали ворота. По их виду можно было понять, в каком они настроении, – промокшие капюшоны висят на плечах, воротники подняты, головы опущены. Время от времени они бросали завистливые взгляды на более удачливых коллег, стоящих у ворот в своих кабинках. Так, они вышли за пределы освещённого участка у ворот. – Матео, вперёд! Трое испанцев растворились в темноте. Нэнси стала ждать. У ребят было пять минут. Пять минут, чтобы вырубить охранников и прорезать выходы в заборе. Потом она и Тардиват займутся охранниками на воротах. Сердце билось как сумасшедшее. Территория осветилась вспышкой молнии, и по горам эхом прокатился длинный раскат грома. – Тарди, нам пора. Он направился к северной части объекта, она – к южной. Ливень был им очень на руку. После каждой вспышки молнии становилось ещё темнее. Дождавшись следующего раската грома, она перебежала дорогу, пригнувшись и не сводя глаз с солдат. Вдруг с запада раздался крик. Он длился всего одно мгновение, стрельбы не было. Охранники на воротах его услышали, схватились за винтовки и вышли из кабинок. Нэнси была уже на границе освещённого участка. Ей было хорошо видно лицо ближайшего охранника. По его бледным щекам стекала вода, из-под каски виднелись потемневшие от влаги светлые волосы. – Что происходит? – спросил он. Ответом ему был только дождь. Мигая, он вглядывался в темноту. Нэнси, пригнувшись, забежала ему за спину с ножом в руке. На северной половине Тардиват вышел из темноты, обхватил другого охранника за шею и перерезал ему горло. Нэнси метнулась вперёд, но, ведомый каким-то инстинктом, стоящий перед ней охранник повернулся и увидел её. Глаза у него были тёмно-синие. Она заколебалась лишь на мгновение, и этого времени хватило, чтобы он отразил удар, ударив винтовкой ей по запястью. Нэнси двинула ему в челюсть левой рукой, но потеряла равновесие и упала. Охранник подмял её под себя, обхватил её руку с ножом и приставил к горлу. Он был сильнее – Нэнси чувствовала, как сталь всё сильнее давит на кожу. Ещё один удар молнии – она взглянула ему прямо в глаза. В них отразился шок – он понял, что прижимает нож к женской шее. Ему было ещё страшнее, чем ей. Снова загремел гром. Она не слышала, как щёлкнула винтовка Форнье, зато почувствовала, как у немца расслабились конечности, и ей на лицо полилась его кровь. Тардиват подбежал, когда она уже выбралась из-под его тела и встала на ноги. Пригнув головы, они прошли через ворота и бросились по траве к зданию. Неожиданно открылась дверь, и они вжались в цементную стену. Немецкий офицер вышел на крыльцо и, моргая, всмотрелся вдаль, держась за кобуру. Молния осветила территорию, и он вздрогнул, увидев тела охранников. – На нас напали! Зови подкрепление! – закричал он, забежав назад. Из гнезда Форнье раздался ещё один выстрел, на этот раз не в унисон с громом. Немец рухнул на спину прямо в коридоре. Нэнси отлепилась от стены, перешагнула через его тело и пошла налево, в генераторную. Там воняло маслом и стояла уродливая тёмно-зелёная железная махина, вся увитая толстыми трубками, похожими на мышцы, и ведущая сама с собой тихий прерывистый разговор. Закрыв за собой дверь, Нэнси испытала настоящее наслаждение. В тренировочном лагере им показывали, куда закладывать взрывчатку в подобных генераторах. Она взяла три тротиловые шашки по полкилограмма, заложила их под днище, взяла зажигательную трубку на четыре минуты и сжала кончик. Время пошло. С улицы донёсся звук взрыва, который никак не спутать с громом. Оглушительный удар, грохот подорванного бетона, взлетевшего в воздух и ударившего в стену, металлический лязг – огромная вышка заколебалась, и здание задрожало. Из-за закрытой двери доносился чей-то голос, выкрикивающий в телефон приказы. На улице слышались выстрелы. Она подняла голову, подтащила стул и подпёрла им дверь, а затем разбила окно. У неё ещё оставалось три минуты. Не успела она разбить стекло, как внутрь влетела пуля и отскочила от металлического каркаса генератора. Нэнси тут же пригнулась, закрывая голову, и услышала, что пуля застряла в стене над её головой. Она решила рискнуть. Выключила свет, натянула на руки толстые шерстяные рукава, чтобы не порезаться, и выпрыгнула из окна под пронзительный визг следующей пули. Снаружи прогремел второй взрыв, и снова послышался лязг металла. Две из трёх опор разрушены. В свете молнии она повернулась и увидела, что вышка накренилась, стоя теперь на одной оставшейся опоре. Времени мешкать больше не было. Она побежала на юг, в направлении дыры, которую Матео должен был проделать в заборе. Две минуты. Молния. Она увидела искомую лазейку и кинулась к ней, но кто-то набросился на неё сзади, и она упала. Извиваясь, она пыталась отбиться ногами. Это был второй охранник – он был старше, тяжелее и явно сильнее. Она достала нож, но он молниеносно ударил её по запястью, выбив его из руки. Одна минута. Чёрт. Он неуклюже распластался поверх её тела, схватил за горло и отстранился, когда она попыталась дотянуться до его глаз. Дышать становилось все труднее, и в глазах начало темнеть. Бейся, Нэнси. Она попыталась ударить его в живот, но толстый мундир служил ему надёжной защитой. Тротил в генераторном помещении взорвался с такой силой, что под ними затряслась земля. Охранник ослабил свой хват и под ударной волной склонился ниже. Теперь он был в зоне досягаемости. Этого шанса она и ждала. Торцом ладони Нэнси ударила его ровно туда, куда и планировала, – в трахею. Он даже не успел закричать, только выдохнул, скорчившись от шока и боли. Она столкнула его, и прогремел ещё один взрыв – от закладки Тарди в комнате с передатчиком. Из разбитых окон повалил дым, языки пламени облизывали то, что осталось от крыши. За спиной взревел мотор, и, повернувшись, она увидела старый армейский автобус, который ехал по траве прямо на неё. Она достала револьвер. – Капитан! Залезайте! – Она услышала знакомый испанский акцент. С пассажирского сиденья к ней протянулась рука. За рулём сидел Тардиват. Дважды её просить не пришлось. Схватившись за запястье Матео, она встала на колесо, и он втянул её внутрь. Тардиват переключил передачи и под обстрелом выехал за ворота. Там он выключил фары и дал по газам. За ними прогремел ещё один, последний взрыв. Нэнси побежала в конец автобуса и из заднего окна увидела, как оторвался последний стальной канат и радиовышка упала прямо на одноэтажное здание, превратив его в руины и перекрыв проезжую часть. Тарди снизил скорость и снова включил фары, чтобы подобрать Форнье, который с радостным криком бежал по склону, размахивая винтовкой. Они захватили его, Тардиват набрал скорость, и автобус исчез в грозовых облаках. 32 Состояние автобуса после обстрела оставляло желать лучшего – он вздыхал и стонал, а у начала последнего подъёма к лагерю и вовсе сдался. Они спихнули его с дороги, забросали ветками и до дома добрались уже пешком. Ливень прекратился. Оставшиеся маки, как заботливые родители, ждали их под брезентовыми навесами, с которых капала вода. – Эй вы, черти! Мы дома! – крикнул Форнье. – Все! В ответ раздались радостные вопли. Воодушевление Форнье растопило атмосферу страха и сырости. Денден чуть не задушил в объятиях Нэнси. Все стали жать друг другу руки, хлопать по спине, испанцев трепали по волосам и били по плечам. Они выглядели очень счастливыми. Форнье достал из своего личного тайника ящик вина и под аккомпанемент дождя снова и снова рассказывал, как всё происходило, а остальные слушали, выпучив глаза. Нэнси пила вино и смотрела на всё распалявшегося Форнье. Рассказчик из него был замечательный. – Я держал её на мушке, ребята, но они постоянно перемещались, да ещё деревья заслоняли обзор – я вообще ничего не мог поделать! – И он в лицах изобразил, как всматривается в темноту, стирая с глаз струи дождя. – И я такой думаю: «Чёрт, её же сейчас задушат, а ведь она только-только начала мне нравиться. Сейчас этот толстый фриц её задавит до смерти». – Он сделал паузу, чтобы аудитория успела посмеяться. – И тут – бах, прямо у неё за спиной взрывается генератор. Фриц слегка опешил, и тут – бах, она его бьёт, как чёртова кобра! Честное слово. Правой рукой ему по шее, и он готов! – Тут раздались одобрительные вопли. – Она одним ударом этого крупного немца уложила. Я думал, у него сейчас голова отлетит и по дороге покатится – бэм, бэм, бэм… Все смеялись. Форнье выставил вперёд руки, в одной из которых держал бутылку, и посмотрел справа налево. Они все подались к нему, и он заговорил чуть ли не шепотом. – Я думал, это было жёстко, – показал он на след от ожога на щеке, который она оставила ему окурком, а потом снова закричал, как комик со сцены: – А выходит, это был просто нежный поцелуй! И все загалдели и стали поворачиваться к Нэнси. Форнье поднял бутылку, показывая на неё. – Так что, мальчики, делайте уроки! Капитан Уэйк! Они все подняли свои кружки и котелки, и Нэнси тоже подняла свою полупустую бутылку, принимая комплименты. – Эй, Денден. Как думаешь, теперь нам лучше будет слышно «Радио Лондон»? – спросила она. – Не сомневаюсь! Он включил его и продемонстрировал отсутствие помех. По счастливому совпадению в эфире звучал новый гимн маки. Половина юношей вскочили на ноги, обнялись и стали крутиться вокруг друг друга. Нэнси не могла понять, танец это или борьба. Наверное, они и сами не смогли бы ответить. Она посмотрела на них несколько минут и вышла из-под брезента. Воздух после прошедшего ливня был прохладным и свежим. В небе висел растущий месяц. Она посмотрела на свои руки.