– Вот уроды, – сказал Денден, убавляя громкость. – А эти парни и в самом деле недалеко ушли от того, что про них говорит пропаганда. Тардиват оторвался от шитья. – При всем уважении – да, вы обеспечили нас оружием, но эти люди пришли сюда воевать. А вы хотите, чтобы они ходили в школу. – Они не смогут воевать, не научившись, – отрезала Нэнси. – Нам нужны подготовленные бойцы для реальных операций в период, когда Францию начнут освобождать. Мы не можем просто так терять людей и оружие, выпуская их на прогулки веселья ради. Тардиват обрезал нитку и многозначительно, очень по-французски пожал плечами. – Вы прошли обучение. Покажите им, что это даёт, и, возможно, они тоже захотят научиться. Форнье – хороший человек. До войны он был солдатом, но его никогда ничему не учили – он знает только, как вывести сто человек на поле и стрелять по людям, одетым в другую форму. – Имеешь в виду – дать им возможность попробовать, ощутить вкус освобождения? Разжечь аппетит? – Дать им лёгкую закуску, чтобы они почувствовали солёный привкус атаки, – улыбнулся Тардиват. – Ты не можешь так рисковать, Нэнси! – выдохнул Денден. – Но если взять маленькую группу… – Она снова села. – Денден, откуда транслируют этот бред? – Где-то совсем рядом. Я бы предположил, что из Шод-Эга. – Надо будет осмотреться завтра в городе, пока буду разносить деньги и выбирать место для следующего десанта. – Денден сжал губы, но спорить не стал. – Тарди, ты не дал мне своего адреса. Я передам жене твою зарплату. – Это необязательно, – покачал он головой. – Я же не ворвусь к ней с криком: «Здравствуйте, я британский агент». Я всё сделаю тихо. Он продолжал прятать взгляд. – Не в этом дело, капитан. У моей жены есть всё необходимое. – Что ж, отлично. – Нэнси снова легла на траву. За всё это время поспать ей почти не удавалось, и она уже начала привыкать, что теперь кроватью ей служит французская земля. Пока она думала о том, что говорили по радио и что сказал Тардиват про разжигание аппетита аперитивом, в голове у неё зародился план. Возможно, сегодня она, наконец, хорошо выспится. 30 Обойдя лишь половину адресов родственников маки и раздав им деньги, Нэнси сияла. Во-первых, езда на велосипеде по лесным тропинкам дала ей время подумать, а во-вторых – боже, какой это всё-таки подарок – побыть в женском обществе. И в сельских домах, и в самом Шод-Эге её встречали как старого друга. В каждом доме она говорила, что родственники могут гордиться своим сыном или мужем, его смелостью, его желанием воевать за свободу, и в ответ получала улыбки и объятия. Провожая её до двери, все старались дотронуться до руки или взять её ладонь. Понятно, что объяснялось такое отношение только войной – в мирное время ни одна француженка в сельской местности не будет настолько расположена к незнакомке. Нэнси понимала, что служит всего лишь посредником, связным между родными и их мальчиками в лесах, но эта роль её никак не обижала. Ей удалось выяснить полезную информацию почти про всех, кто жил на плато. У одного были слабые лёгкие, другой влюбился в девушку из соседнего города, а та не захотела становиться женой фермера. Третий любит птиц, а четвёртый – прекрасный рыбак. Жан-Клер любит горы и до войны тратил всю свою зарплату автомеханика на путешествия в Альпы. Она отсчитывала маленькие кучки купюр прямо в руки этим голодным людям, играла с детьми и флиртовала со стариками и юношами, которые изо всех сил старались сами справляться с большим объёмом работ на фермах. Добравшись до Шод-Эга, она успела разузнать что-то про большинство из них. В городе ей оставалось посетить ещё два дома, и во втором жила престарелая мать того самого юнца, который костерил Нэнси днём раньше. Старушка сухо и вяло пожала Нэнси руку и представилась как мадам Юбер. На кухню она дошла еле-еле, но Нэнси показалось, что за время разговора та помолодела лет на десять. – Будьте осторожны в городе, мадам Уэйк, – сказала она, пристально смотря на Нэнси из-за ободка чашки. – Мне кажется, немцы начинают проявлять к нам повышенное внимание. – Почему вы так думаете? – поинтересовалась Нэнси. – Мэр больше не чистит пальто, а жандарм стал слишком много пить. Они на нервах. В городе стало больше бензиновых автомобилей, а в них сидят незнакомые мужчины в незнакомой форме. Нервные мужчины, бензин и незнакомцы – на мой взгляд, речь идёт о гестапо. Вы так не считаете? – Просто, кроме вас, мне больше никто ничего не говорил, мадам, – ответила Нэнси. Мадам Юбер махнула рукой. – П-ф-ф, они же не сидят целыми днями у окна и не пялятся на площадь с вязанием в руках, как я. Логично. – Спасибо, что предупредили. – Нэнси рассматривала спокойное морщинистое лицо мадам Юбер. – Большинство людей боятся разговаривать о гестапо. Мадам Юбер пожала плечами. – Я уже слишком стара, чтобы бояться, а мой сын – ещё слишком юн. А вот городские мужчины слишком стары, чтобы воевать, и слишком богаты, чтобы терять своё, – вот они и боятся. Они петушатся и сотрясают воздух, ругая фрицев в кафе на площади, а потом едут в Монлюсон и нашептывают доносы в знакомое нацистское ушко, помогают им потихонечку. Как Пьер Франгро. Его матери – упокой, господи, её душу – было бы очень за него стыдно. Он подарил немцам поле, которое она оставила ему в наследство, и они на нём построили радиопередающую станцию, и теперь транслируют это… эту дрянь прямо к нам домой. А какая это отличная земля! Он им душу продал. Нэнси заметила передатчики по дороге сюда, и у неё слюнки потекли от одного их вида. – Мадам Юбер, нас с вами свели небеса. Я хочу кое-что сделать с этой станцией. Насколько хорошо вы знаете тот участок? Когда мадам Юбер встала, чтобы принести бумагу и карандаш, от её неуверенной походки не осталось и следа. Сияя улыбкой, она разметила близлежащую территорию, нарисовала, где проходят рельсы и какие дороги ведут к вокзалу и от него. – Я мимо хожу каждый день. Это на самом краю города. Там всегда как минимум шесть охранников. Колючая проволока, прожекторы стоят здесь и здесь. Сигнал у них сильный, генератор расположен здесь. Нэнси рассматривала схему на отполированном до блеска столе. – Мадам Юбер, вы просто божий дар. Пожилая женщина с довольным видом расправила вязаную салфетку, лежащую между ними. – Не хотели бы вы познакомиться с моим двоюродным братом Жоржем? Он помогал строить здание станции, и он ненавидит немцев. Ему можно доверять. Если по району кружит гестапо, сейчас точно не лучшее время для новых друзей, но Нэнси понравилась эта женщина, понравилась невероятно. – Да, я буду рада. – Тогда приходите завтра в обед, мадам Уэйк. Он будет здесь. Он очень грустит из-за того, что уже слишком стар, чтобы вместе с моим Жоржем и с вами быть сейчас на плато. Но он будет счастлив, если сможет вам помочь. Нэнси снова оглядела аккуратную, скромную обстановку в доме. – Вы уверены, что не боитесь за своего мальчика? Мадам Юбер перестала улыбаться. – Я лучше буду бояться за него и гордиться, чем знать, что он в безопасности, и презирать его. Поэтому я рада, что моя подруга, – она постучала по схеме, – умерла в тридцать седьмом и не узнала, что её сын – трус. Нэнси изучила близлежащую территорию, а Жорж оказался подарком судьбы. На следующий день, возвращаясь в лагерь, Нэнси составила план. Они выдвинутся вечером. Доехав до лагеря, она спрятала велосипед в полуразрушенном амбаре для сена на краю поля и подошла к бойцам, со скучающим видом жующим ужин. – Мне нужно пять человек. – Зачем? – спросил один из них. – Ты не в ресторане, и я тебе не предлагаю выбрать по меню, Жан-Клер. Я скажу, зачем, когда ты вызовешься. Тишина стояла так долго, что Нэнси начала ощущать её физически. – Я пойду. Тардиват, вор парашютный. Благослови его душу, господи. – Мы тоже, – подал голос Матео, один из испанцев. – Мы ваши должники. Братья пришли вместе с ним. Нэнси удивилась. С момента того инцидента у воды они держались от неё подальше, да и в Испанию она не ездила, денег их семьям не передавала. Она протянула руку, и Матео её пожал. Родриго и Хуан последовали его примеру. – А есть здесь французы, желающие воевать с фашистами? – спросила Нэнси, подняв бровь. Это было попадание в десятку. Все зашевелились, но Форнье успел первым. – Я пойду. – Посмотрим, на что вы способны, капитан, – сказала она, оглядев его с ног до головы. – Я так понимаю, вы намеренно промахнулись на днях? – Конечно. Она протянула ему руку, и он пожал её, но так, словно боялся чем-то заразиться. Нэнси положила руку ему на плечо. – Ваша младшая сестра рассказала мне вчера, что вы можете и в ласточку в небе попасть. Значит, вы – наш снайпер. Она отвела их в сторону и подробно рассказала про свой план, затем показала схему мадам Юбер и её брата Жоржа. – До выхода каждый из вас должен будет нарисовать план объекта по памяти. Не сможете – я вас не возьму, и вам придётся остаться дома с остальными маленькими мальчиками. У вас один час. Она бросила карту им под ноги. Матео нагнулся и поднял её, а она ушла собирать вещи. По дороге её нагнал Денден. – А ты не хочешь, чтобы я пошёл с вами, Нэнси?