Когда Бекболат добрался до Белоярска, город бурлил, как горная река в пору таяния снегов. В тот же вечер он встретился с Василием Семеновичем Северовым. — Теперь будем готовиться к окончательному штурму старых порядков и здесь, у нас, — сказал Василий Семенович. — Вот получено обращение правительства. Бекболат взял из рук Северова отпечатанную в типографии листовку, на которой было крупным шрифтом написано: КО ВСЕМ ТРУДЯЩИМСЯ-МУСУЛЬМАНАМ РОССИИ И ВОСТОКА Бекболат с волнением прочитал: «Отныне ваши верования и обычаи, ваши национальные и культурные учреждения объявляются свободными и неприкосновенными. Устраивайте свою национальную жизнь свободно и беспрепятственно. Знайте, что Ваши права, как и права всех народов России, охраняются всею мощью революции и ее органов, Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов». Обращение произвело на Бекболата огромное впечатление. «Устраивайте свою жизнь свободно и беспрепятственно…», «Знайте, что Ваши права… охраняются всей мощью революции…» — повторял Бекболат слова обращения. Василий Семенович хорошо понимал радость Бекболата. — Да, заря занялась, Болат. Но чтобы наступил день, нам тут придется еще немало побороться. Атаманы и мурзы добровольно власть не отдадут. И действительно, белые офицеры, богатые казаки не хотели признавать Советскую власть. Они искали опору и среди горцев. Начали создаваться добровольческие части из казаков и горцев в поддержку контрреволюции. — Медлить нельзя, Болат, надо снова ехать в аул, — сказал Северов. — Во что бы то ни стало сорвать план белогвардейцев. Не дать им обмануть народ… Было уже поздно. Город спал. Ночь была тихая, теплая. Бекболат шел не торопясь и мысленно был уже там, в предгорьях. Что ждет его на этот раз?.. Вернувшись в аул, Бекболат тотчас собрал своих друзей в тайном месте, на скале Яман-кая. Он рассказал, что произошла революция. В руки Советов перешла власть и в Белоярске. И тут, в аулах, она должна перейти в руки народа. Но без боя богачи власть не отдадут. Предстоит борьба не на жизнь, а на смерть. — Согласны ли вы бороться за народную власть? Батырбек подошел к Бекболату и подал руку: — Клянусь именем отца! — Клянусь именем матери! — подхватил Амурби. — Клянусь честью джигита! — послышался голос Исы. — Клянемся! Клянемся! Клянемся! Клянемся! — повторили все вместе. Слова их клятвы услышала земля и небо, их несла по ущелью река, эхом повторяли скалы. И клятва эта была крепка, как скала Яман-кая, на которой стояли друзья. КАРА-МУЛЛА Кеусар была дома одна, когда, постучав длинной палкой в дверь, вошел в саклю Кара-мулла. Это было так неожиданно, что хозяйка растерялась: надо бы испечь баурсак, а пшеничной муки нет. От вороватых глаз муллы не ускользнуло ее замешательство, и он ласково сказал: — Не затрудняй себя, Кеусар: не обязательно меня баурсаком угощать. Я зашел просто так: думаю, для души Кани почитаю Коран. Кеусар несказанно обрадовалась: — Ой, мулла, пусть великий аллах отблагодарит тебя за это! Кара-мулла сделал омовение и стал читать. Кеусар приготовила чай. Но мулла отпил лишь несколько глотков и поставил пиалу на столик. Поведя глазами по сакле, тяжело вздохнул: — Плохие времена настали, сестра. Оллахий, плохие! — Что и говорить! — поддержала его Кеусар, так же тяжело вздыхая. — Люди озлобились друг против друга, — продолжал мулла. — Забывают шариат, обычаи и заветы предков. Оллахий, придет несчастье и в наш аул: не потерпит аллах отступничества от веры, всех накажет! Кеусар горестно качает головой. Кара-мулла помолчал. Потом, почесывая сухими пальцами реденькую бородку, сказал: — Я не поверил, когда услышал, что сын Алима сворачивает с пути правоверных. Достойный человек был Алим, истинный правоверный мусульманин. И Кани, бывало, без совета с аллахом слова не вымолвит. Как может быть у таких родителей неправоверный сын! Кеусар низко опустила голову. — Он всегда слушался родителей, — сказала она. — И не может он делать плохое людям, мулла. Сердце у него доброе. — Я не говорю, что делает он это по злобе, — мягко возразил мулла. — Жизнь, что горная тропа. На ней легко заблудиться, и я буду просить аллаха, чтобы вывел сына Алима на праведный путь… — И вдруг, впившись маленькими, острыми глазками в Кеусар, спросил: — А где он сейчас, сестра? Кеусар потупилась под пристальным взглядом муллы. — Разве молодых людей дома удержишь, Кара-мулла! Кажется, уехал в горы, наниматься на работу к какому-то баю. Мулла недоверчиво покачал головой, задумался. — Зачем далеко ехать, когда у мурзы сколько хочешь работы? — Уж этого я, право, не знаю. Потом Кара-мулла долго, долго говорил, что хотя жизнь нелегка, но каждый правоверный мусульманин должен помнить, что он на этом свете лишь гость. Его вечная жизнь на том свете, и потому человек тут должен делать только то, что повелевает аллах. Строго выполнять все заветы корана и шариата. Пусть сестра Кеусар напомнит об этом племяннику, потому что больше наставников у него нет. Старший брат ее, Маметали, дядя Бекболата, говорят, стал совершенным безбожником, его ждет суровая кара аллаха. Кеусар сказала, что она день и ночь будет молить бога, чтобы он вразумил Бекболата и не дал ему ступить на ложный путь. Мулла, сутулясь, вышел из сакли… Бекболат действительно ездил в горные аулы. Тетке он сказал, что едет искать работу. На самом же деле ему необходимо было установить связи с нужными людьми. Вернулся домой веселый, довольный. — Ах, аптей, давно я не был в горах. И так чудесно поездил по горным аулам! Одна беда — работы не нашел. Но один человек все же обнадежил: обещал сообщить, как только буду нужен… Ох, проголодался я! Кеусар поставила на столик кислого молока, подала кукурузные чуреки, а сама села прясть. В ее умелых и ловких руках веретено вертелось, словно юла, и кольцо за кольцом ложилась на него пряжа. Сидя на низенькой скамеечке, она то и дело бросала взгляд на племянника. Наконец решилась сказать. — Болат, а у нас был мулла. Он видел во сне мою сестру Кани, твою абай, и зашел почитать Коран. А ведь раньше не приходил, когда звали даже. Бекболат насторожился: — А про меня он не спрашивал? — Спрашивал, мой милый, спрашивал! — А что? — Насовсем ли ты приехал. Чем занимаешься. Кто тебя навещает. — Та-ак, ясно… — Густые брови Бекболата сурово сошлись на переносице. — Так вот знай: не твою сестру вспомнил Кара-мулла, а послал его мурза Батока узнать обо мне… Ах, продажная тварь!.. А впрочем, что можно ждать хорошего от муллы! — Ой, сын Алима! — Кеусар тяжко вздохнула. — Нельзя так говорить о святом человеке. Аллах покарает тебя! — Кара-мулла такой же святой, как ишак — мусульманин! Ишак вертит хвостом, когда его угощают чуреками. Так и мулла вертит своей совестью за подачки Батоки. Все сделает для мурзы. Но недолго, аптей, им осталось властвовать и глумиться над народом, недолго!..