— Молодцы! — похвалил Бекболат. Они уселись под низко нависшим каменным козырьком скалы. Бекболат рассказал о последних событиях — о падении самодержавия, о Временном правительстве, о партии большевиков и ее великом батыре Ленине, о том, что и в Белоярске есть большевистская организация. Она ведет революционную работу среди рабочих города, посылает своих людей в казачьи станицы и аулы предгорья. Сейчас надо готовиться к тому, чтобы вырвать власть из рук атаманов и мурз. Земля, скот, пастбища должны принадлежать тем, кто трудится… Было уже темно, когда возвращались в аул. Шли молча, раздумывая над тем, что услышали от своего друга. Хотя Бекболат был их ровесником, сейчас он казался им значительно старше: и годами и жизненным опытом. И столько привез из города добрых и мудрых вестей, которые в ауле еще никто не слышал и о которых они теперь расскажут каждый в своем ямагате… Раньше это происходило лишь по вечерам, когда солнце скроется за горой Кара-тау и над аулом повиснет дремотная тишина. Дневные заботы в это время кончались, а ложиться спать еще рано, вот и выходили мужчины на улицу, чтобы посидеть часок-другой на завалинке, поговорить о том о сем. Но что случилось в ауле сегодня? Тень от Кара-тау не доползла даже до выгона, а папахи, черкески затемнели и на той завалинке, и на другой, и на третьей. На улицу вышли не только старики, но и парни. Да и разговор ведут беспорядочно и шумно, совсем позабыв, что во время таких бесед перебивать друг друга нельзя, тем более старших. «Тут что-то не так!» — подумал старшина аула. Мурза позвал к себе Жамбая: — Вот что, сын Канбола́та. Поставь свою винтовку в угол и пройдись по улицам: вроде идешь по своему домашнему делу, а сам навостри уши! Нам надо узнать, о чем сегодня так шумит ямагат. Через минуту Жамбай уже шагал по главной улице аула. Там, где особенно было шумно и людно, он останавливался как бы закурить. Не спеша сворачивал огромную, как рог, цигарку. В другом месте остановился прикурить, а сам во все уши прислушивался к разговору. Мужчина в большой мохнатой шапке ударил кресалом о кремень, высек искру, трут задымился, Жамбай прикурил и направился дальше. Он обошел почти все улицы, но о чем аульчане вели свои беседы, Жамбай так и не понял. Только дошло до него, что объявился какой-то большой-пребольшой человек, такого могучего батыра на земле еще не было… Да так ведь начинаются почти все ногайские сказки! Что ж он донесет старшине? Не выполнить задание Батоки — уж это Жамбай знает! — не быть ему больше муртазаком. А то, чего доброго, положит еще под плети! Жамбай совсем было пал духом и едва плелся к управе, когда его окликнул в окно Камай. Уздень пригласил муртазака в дом и рассказал, что в аул вернулся сын Алима Бекболат и теперь мутит народ, чтобы отняли у богатых пашни и пастбища. Пусть Жамбай сейчас же доложит об этом мурзе, чтобы связали по рукам и ногам гяура и посадили в темницу. К великому удивлению Жамбая, на прощание Камай даже угостил муртазака чаркой пенистой бузы. Жамбай не знал, что уздень боится, как бы Бекболат не похитил Салимат: тогда прощай богатый калым, который обещал за дочь Кабанбек. Муртазак трусцой бежал в управу. Едва перешагнув порог, выпалил: — Бекболат, сын Алима, мутит народ… Старшина побагровел: — Ах шакалий выродок! Пастух, голь… Да как он смеет?! Вот что: возьми винтовку, иди к Кеусар и припугни смутьяна, пусть немедленно убирается из аула, не то отправим его в отдел, к атаману!.. Конечно, лучше бы сразу связать бунтовщика. Но Батона был осторожен. Он уже прослышал, что большевики владеют большой силой и могут прийти и сюда, в предгорья. И тогда рассчитаются с Батокой за все… Нет, лучше, чтобы сам подобру-поздорову убрался из аула этот смутьян. Когда Жамбай ушел, Батона хватил кулаком по столу. Нет, не в гости, не тетку проведать приехал этот абрек! Народ мутить. И кто? Его, Батоки, бывший пастух! Ну и время настало! Кто бы мог подумать: грозят отнять у него, старшины аула, землю, которой испокон веков владел род Солтановых. Хотят угнать его отары, стада, табуны… Ах, гяуры! Надо ухо востро держать. Верно говорит богатый казак Антон, что горцам и станичникам надо действовать заодно. У казаков есть кони и оружие. То же самое найдется и у них, ногайцев. Батона закурил длинную, украшенную серебром трубку. «Нет, нас так легко не возьмешь! — думал он. — Мы еще покажем, как умеют джигиты постоять за свою землю и веру. А этого шакальего щенка, будет время, привяжем к хвосту коня, протащим по горной дороге — и в пропасть!..» Жамбай влетел в саклю Кеусар. Отдышавшись, закричал: — Эй ты, смутьян! Старшина приказал сказать тебе, чтоб сейчас же убирался из аула! Понятно? Болат в упор посмотрел на служаку мурзы. — Передай Батоне, что я в родном ауле и никто не имеет права выгнать меня из селения. Ясно? А теперь убирайся вон из дома! — Как ты смеешь, гяур проклятый?! Жамбай вскинул винтовку. Бекболат выхватил пистолет. — Предупреждаю: если ты еще раз придешь сюда, пристрелю, как пса. Жамбай, пятясь задом, споткнулся о порог, упал и выронил винтовку. Бекболат расхохотался: — Бери свою винтовку и беги, пока цел! Наступила ночь. Аул спал. Лишь в одной сакле Кеусар была не погашена лампа. Это было опасно: с улицы могли ударить из винтовки прямо в лоб. Жамбай вскинул винтовку. Бекболат выхватил пистолет. Но Бекболат не гасил лампу. Пусть горит. Пусть люди видят свет в окне Кеусар до утра. Это не только дерзкий вызов мурзе, но и надежда бедняков. Но кто-то, кажется, идет. И не один. Много слышится шагов. Постучали в дверь. Бекболат сжал в руке пистолет: «Заходите!» Сказок о могучих богатырях у ногайцев неисчислимое множество. Стоит аульчанам сойтись где-нибудь у плетня или забора — вот она и сказка!.. Но то, что рассказывал позавчера на завалинке приехавший навестить свою тетку Бекболат, хоть и напоминает сказку, было не сказкой. Само сердце чует, что сын покойного Алима поведал кобанлычанам настоящую правду о великом батыре. У этого богатыря нет ни вороного коня, ни хризолитовой камы. У него на вооружении слово, горячее, как огонь, и светлое, как солнце. Стоит сказать ему это слово, как самый страшный дракон и аздага́ — двенадцатиглавый змей — отступают. Этот батыр собирает рать, чтобы освободить все народы от злой силы. В том числе и их, ногайцев. А они, ногайцы, наверное, самый несчастный народ. Кто только не сосет из его жил кровь! Чиновники, атаманы, помещики, баи, мурзы — все они здесь, на Кавказе, властвуют, как прежде. И вот теперь батыр собирается всех их прогнать и дать ногайцам волю и землю. Кто же он? Чей сын и как обрел такую силу? Об этом и ведут сейчас речь пожилые мужчины и седобородые старцы на завалинке Нурыша. А может, он пророк, посланный самим аллахом, чтобы избавить бедняков Кобанлы от кровопийцы Батоки и его зятя? Уже ушла на покой с небосклона луна, а они все высказывали по очереди догадки. Дошла очередь и до Нурыша. Он был еще не убелен сединами и не наделен мудростью аксакала, а требовалось сказать не только умное, но и мудрое: иначе незачем было и присаживаться на завалинке — такой порядок, такой обычай. Нурыш собрался с мыслями и, выдержав паузу, стукнув палкой о землю, сказал: — Не кончим мы тут спорить до утра. Смотрите, в сакле Кеусар и сейчас горит лампа. Раньше у нее такого не случалось. Значит, это сын Алима не тушит свет. Пойдемте к нему. Лишних ушей там не будет, он все расскажет нам. Таких, кому бы не пришлись по душе слова Нурыша, не нашлось: все дружно поднялись. Их шаги и услышал Бекболат. Они-то и вошли в саклю Кеусар. — Извиняй, сын Алима, что побеспокоили в такой поздний час, — сказал седобородый Аса́н-акай. — Проходите, проходите! Садитесь, чаем угощу. — Спасибо, сынок. Нам ничего не надо, мы уйдем сразу, как только ты разъяснишь нам погромче: кто он, тот батыр, о котором ты нам говорил? И чей сын? И скоро ли он появится в наших краях? Бекболат долго рассказывал о великом батыре. — Это Ленин — вождь трудового народа России. Скоро, очень скоро его люди должны появиться и в наших краях. ВЕЧЕРНИЙ ВСАДНИК На закате в аул Кобанлы въезжал всадник. Конь его был весь в мыле, с провалившимися боками. Видно, сильно притомился и сам всадник — молодой парень с огненно-рыжим чубом. Он спросил первого встречного, где живет тетушка Кеусар. — А вон та сакля, что смотрит окнами на курган, — показал мужчина. Всадник направил коня к дому. Залаяла собака. Бекболат вышел на крыльцо и тут же со всех ног бросился к калитке: — Николай!.. Какими судьбами? Колька-Соловей устало спешился и попал в крепкие объятия друга… До поздней ночи они беседовали, а на рассвете вместе выехали из аула. Николай привез радостную весть: в Петрограде произошло вооруженное восстание. Временное правительство свергнуто — вся власть перешла в руки Советов. Организовано новое правительство во главе с Лениным.