– Теперь все ясно. Встретимся в субботу без четверти одиннадцать. Я остановлюсь у калитки и просигналю три раза. – Спасибо, – поблагодарил я. Когда я был уже в дверях, он швырнул мне свежеиспеченную булочку со сливками. Я вскинул руку и поймал ее. – Для собаки, – сказал он и улыбнулся. По дороге домой я жевал булку и пытался свистеть. Высоко над крышами домов я заметил стаю перелетных птиц и подумал: вот и мы скоро отправимся в путь. 5 Я все собрал уже к девяти часам. Папа разрешил мне взять его дорожную сумку. Я запихал туда футбольное снаряжение, положил запасные штаны, синюю пижаму, полотенце, мыло, зубную щетку и маленький тюбик пасты, который папа получил как рекламный образец от фирмы, выпускающей зубную пасту. Алюминиевый контейнер с фрикадельками я положил в отдельный пакет. Мама дала мне их побольше, чтобы я угостил весь лагерь. И вот теперь я сидел в цветастом кресле, положив ноги на сумку и пристроив сбоку контейнер, и следил за часами на стене. Я попробовал напевать. Но из этого ничего не вышло. – Надо же, как ты радуешься, – заметил папа. – О чем задумался? – О футбольном лагере. Как мы станем тренировать штрафные удары, обводку и все такое. А вечером будем рассказывать истории про привидений. – Не забывай чистить зубы после еды, – напомнил папа. – Конечно. Но на самом деле я думал совсем о другом. О том, как здорово всех обманывать. Я мог заставить маму и папу поверить во что угодно. И никто не догадывался, что у меня на уме. Я мог делать все что захочу. Как и Адам, который на самом деле Ронни, я тоже был «за свободу». И что за беда, если соврешь, ведь всем от этого только польза? – Сыграй и спой для меня, пожалуйста, – попросил я маму. – Прямо сейчас? – Да, у тебя так красиво получается. – Ну, раз так, – улыбнулась мама. – Но совсем чуть-чуть. Она села за черное пианино и запела. Голос ее дрожал. Она пела «Somewhere over the rainbow»[1] – песню о стране за радугой, где исполняются все желания. Это мамина любимая песня. Она все еще пела, когда раздались автомобильные гудки. Три раза. Как и договаривались. – Ну вот теперь пора, – объявил я, поднимаясь с кресла. – Я помогу тебе донести сумку, – предложил папа. – Да не надо. – Ну все-таки. Я боялся, что Ронни-Адам проколется. Но – нет. Он поджидал меня у калитки, в чистеньком микроавтобусе. На нем были футбольные гетры и спортивная кепка – для достоверности. Адам бросил мою сумку на заднее сиденье. – Садись скорее, – велел он. – Нам надо еще других забрать. И обернулся к папе. – Вы можете гордиться. У вашего сына настоящий талант. Он мастак водить противников за нос. – Да-да, – закивал папа. – Приятно слышать. Он обнял меня и сунул купюру, чтобы я мог купить себе что-нибудь в Сёдертелье: – Желаю хорошо провести время! – Уж я постараюсь! – Может, позвонишь вечерком? – Вряд ли там есть телефон. Я сидел в автомобиле рядом с Адамом. И время от времени поглядывал, как прыгает его адамово яблоко. Он жевал жвачку и барабанил пальцами по рулю. На нем были темные очки, хотя солнца не было. Микроавтобус он одолжил в автомастерской. – А ты позвонил в больницу предупредить, что мы заберем моего дедушку? – спросил я. – Нет, я сказал, что заберу своего отца. Ведь я притворился твоим папой. «Да-да, доктор… Хорошо, доктор, – сказали они. – Он будет рад ненадолго уехать». Но прозвучало это так, словно они сами будут рады-радешеньки, когда он уедет. – Да, с ним не просто, – кивнул я. – Хорошо, что у тебя такой низкий голос. Но как мы поступим, когда приедем? Они же увидят, что ты не мой папа. – Я сказал им, что, к сожалению, сам приехать не смогу. Но что мой сын и его замечательный двоюродный брат приедут вместо меня. Я был совсем не против иметь такого двоюродного брата, как Адам. Даже на один день. Он угостил меня жвачкой, как и положено братьям. Мы жевали в молчании, слушали радио и глядели в окно. Время от времени я рассказывал ему что-нибудь о дедушке. – Ты не станешь возражать, если он немножко поругается? – Как-нибудь выдержу, – усмехнулся Адам. Потом я заметил магазин. – Остановись-ка, пожалуйста, – попросил я. – Зачем? Хочешь что-нибудь выпить? – Да. Можешь купить пару банок пива? – попросил я и достал деньги, которые получил от папы. – Нет, ты еще мал. – Это не мне, а дедушке. Тогда Адам остановился. Но не взял моих денег. Сказал, что я ему и так много заплатил. Оставил меня в машине, а сам пошел в магазин. Потом мы быстро доехали до больницы. Она была на холме за церковью. Адам подкатил к самому входу. Он снял спортивную кепку и гетры и надел фуражку с блестящим козырьком – такую, какие носят шоферы похоронных машин, что останавливаются у часовни рядом с домом для престарелых. – Ну, пойдем за твоим дедушкой. – Только постарайся его не раздражать, – напомнил я.