В глазах его блеснули слезы, так ему было хорошо. – Ненавижу здешнюю еду, – признался он. – Из нее словно весь вкус и радость отжали. Даже вода невкусная. – Может, тебе отсюда сбежать? – предложил я. – Я частенько сбегал, пока был молод, – вздохнул дедушка. – Но теперь я уже не тот, что прежде. А мама с папой знают, что ты здесь? – Нет. Я сбежал. Сказал, что иду на футбольную тренировку. Дедушка расплылся в довольной улыбке, так что стала видна его вставная челюсть. – Да ты отменный враль, малыш Готфрид! Весь в меня! А твою идею с побегом стоит обмозговать. У меня еще остались кое-какие недоделанные дела. Но далеко мне не убежать. С моими-то ногами. Готфрид! Никто больше так меня не называл. Так звали дедушку. Мне это имя казалось странным. Я знал, что оно означает «Божий мир», хотя, судя по тем картинкам, что я видел в бабушкиной Библии, Бог не был таким уж миротворцем. Но, когда дедушка назвал меня так, мне понравилось. Словно мы с ним заодно. Мы весело пировали, наслаждаясь вкусными бутербродами, и радовались, какие мы оба башковитые и непослушные – нас даже зовут одинаково! К тому времени, когда пора было собираться домой, у нас уже был готов план. Дедушка попросил меня достать кошелек – он прятал его в ботинке, засунув тот подальше в шкаф. – Увидимся в следующую субботу, – сказал он. – Ужо тогда повеселимся… И он ругнулся. Уходя, я услышал, как он пробормотал: «Брусничное варенье». Но ничего не понял. 4 План выглядел так. Я прихожу в больницу в следующую субботу. На улице должно ждать такси. Деньги на оплату я получу от дедушки. Я – «черт меня побери!» – должен позаботиться, чтобы папа не пришел вместе со мной. И должен придумать хорошую причину своего отсутствия. Возможно, с ночевкой. Последнее оказалось легче всего. Вернувшись домой, я достал из сумки свою грязную футбольную форму. – Неужели обязательно так пачкаться? – вздохнула мама, оглядев одежду. – Без этого в футбол не поиграешь, – сказал я. Я специально задержался на пустыре перед домом для престарелых и извалял одежду в земле. Надо предусмотреть все до мелочей. – Они должны быть чистыми к следующей субботе, – сказал я. – Потому что мы уезжаем в тренировочный лагерь. – Куда же? – спросила мама. – В Сёдертелье. Будем спать в спортзале. И надо взять с собой еды. Приготовишь мне фрикадельки? – Конечно. Дедушка любил фрикадельки. А я здорово наловчился сочинять! Верно дедушка сказал: отменный враль. По крайней мере, папа был доволен – обрадовался, что меня не будет дома в следующие выходные. Он погладил меня по голове: – Тогда я отложу на недельку поездку к дедушке. Я ведь знаю, как ты любишь его навещать. – Спасибо, – кивнул я. Теперь оставалось самое сложное. Дедушка задумал сбежать за город. В тот дом в шхерах, где они жили с бабушкой, пока она не умерла. На следующую зиму дедушка упал и сломал ногу. А потом еще раз ее сломал и тогда оказался в больнице. – Конечно, это далековато, – вздохнул дедушка. – Но мне там надо кое-что доделать. – Обещай, что не полезешь на крышу. Он был способен на всякие опасные выходки. – Обещаю, – сказал он. – А теперь послушай. Катер отходит от причала Сулленкрука в час дня. Так что постарайся приехать на машине к половине двенадцатого. Пожалуй, не помешало бы, если бы кто-нибудь позвонил сюда и сообщил, что меня забирают на выходные. Чтобы они тут не задавали лишних вопросов. – Но кто может позвонить? – Это уж ты сам придумай, внучок. Ну и задал он мне задачку! Сам я позвонить не мог – с моим-то писклявым голоском. Нет, это должен быть кто-то взрослый. А как я закажу такси? Шофер наверняка захочет поговорить с папой или мамой. И тут я вспомнил про Адама. На самом деле его звали Ронни. Но прозвали Адамом, потому что у него большое адамово яблоко. Когда он говорит, оно поднимается и опускается на шее, словно яйцо. Прямо глаз не оторвешь. А голос у него ниже, чем у папы. Он работает в пекарне у автомастерской. Местечко для него в самый раз. Хлеб и автомобили интересуют его больше всего. Рано утром он развозит хлеб по соседним магазинам. А освободившись, отправляется в мастерскую помогать. Он классный. Угощает нас старыми булочками. А если старых не остается, то и свежими. – Это вам для собаки, – говорит он, хотя никакой собаки у нас нет. Я пошел к нему и выложил все начистоту. Адам, которого на самом деле звали Ронни, стоял, скрестив руки на груди, и слушал меня с серьезным видом – в белом халате он был похож на ангела, только вот лицо все в веснушках. – И ты хочешь, чтобы я им соврал? – спросил он. – Позвонил в больницу, как будто я твой отец? – Ну да. – И чтобы я раздобыл машину и притворился, что отвезу тебя в футбольный лагерь в Сёдертелье? – Да. – А вместо этого я должен буду помочь вам с дедушкой сбежать из больницы? – Да. Но я хорошо заплачу. Я показал ему деньги, которые дал мне дедушка. – Ты хорошо все обдумал? – Ну да. Тогда он сунул деньги в карман, пожал мне руку и захохотал так, что адамово яблоко запрыгало вверх-вниз. – Заметано, парень, – сказал он. – Я – за свободу. И деньги мне пригодятся. Адам спросил, где я живу. Как зовут папу и дедушку – имя и фамилию. Как называется больница и в каком отделении лежит дедушка. – Надо все предусмотреть, – сказал он. – Конечно. Он все записал на бланк заказа, который висел в пекарне у телефона.