Я вздергиваю бровь, всматриваясь в черные глаза иного. Саныч, на самом деле, выродок еще похуже меня, но Совет, в отличие от меня же, тащит на себе добровольно, чуть ли не из альтруизма и веры в светлое, чистое, вечное... Ладно, на самом деле, не из альтруизма, из-за того, что, когда я на все забил и свалил, у мужика не осталось выбора, Совет ему впихнули в руки, как впихивают свидетели Иеговы свои буклеты у метро. - Я в серьез размышлял над тем, не написать ли заявление по собственному, - пожимает он плечами и лезет в карман за сигаретами. - Грехи искупаешь? – короткий смешок вырывается из меня против воли, такие же смешки вырываются у Гада и его парней. О да, они понимают, о чем я. Кто бы там что ни думал о Совете, Контроле и о том, что там происходит, иные живут в мире людей, а не наоборот, и вынуждены подчиняться правилам и следовать законам. Кто ж виноват, что бюрократия, сука, как бессмертный Лазарь? Саныча это тоже бесит, знаю, но он способен сдерживать свою ненависть, в отличие от меня, способен вести переговоры, договариваться и находить подходы. Мужик – долбанный дипломат, и он – то, что нужно Совету. - Ищу развлечений. Осенняя хандра, знаешь ли… - щелкает иной зажигалкой. Пока я треплюсь с главой Совета, Лис ускользает к собирателям, о чем-то тихо с ними переговаривается, бросая в нашу сторону короткие взгляды. До меня доносятся только отзвуки и обрывки фраз. - Толпу с собой привел, чтобы вечеринка задалась наверняка? – мне действительно не нравится количество иных на один квадратный метр пространства. Больше людей – сильнее человеческий фактор. В данном случае нечеловеческий, конечно, но сути это не меняет. Силовики… они как дети, их в какую сторону развернешь, в ту и побегут. Мозг при этом присутствовать не обязан. И Саныч не может этого не понимать. - Намекаешь на сопутствующий ущерб? – скалится иной, выдыхая со смаком густой, вонючий дым. Он тоже злится. - На намеки у нас нет времени, Саш, - качаю головой, прислоняясь спиной к створке двери. – И не говори, что оскорбил тебя в лучших чувствах, - кривлюсь. Мужик здесь явно не из-за пресловутой «осенней хандры», не потому что совесть замучила, ну… или не только поэтому. Есть еще какая-то причина, разбираться с которой – впустую тратить время. - Зарецкий, - хрустит он позвонками, - не зарывайся. - Не беси, - бросаю ответное. - Так, а ну баста, карапузики, - встревает между нами Волков, громко хлопая в ладоши. Звук разносится громким, натянутым эхо под пустыми сводами здания. Заставляет действительно переключиться и взять себя в руки. Старый дебил, нашел время… - Парни погуляют по периметру, - продолжает Ярослав, замечая, что мое внимание переключилось на него. – Я рад тебя видеть. - Я тоже, хотя и не ожидал. - В отличие от Саныча, я кабинетную работу не жалую, - пожимает Гад широкими плечами, а я с любопытством наблюдаю, как вытягивается в тонкую линию черный зрачок. – А в последнее время у меня ее через край, тошнит, как от паленой водки, - кривит Волков морду. - И как оно продвигается? - Продвигается, - короткий, острый взгляд в сторону Саныча, - и на том спасибо, - шипит низко. – Давай распределяться. Я киваю, поворачиваю голову к Элисте, замечая по ходу, как наблюдает за ней же Ковалевский, и отталкиваюсь от стены. Не верится, что я об этом думаю, но… Пока иду, рассматриваю остальных собирателей: две девчонки, очень похожие одна на другую, и пацан. Девчонки не близняшки и даже не двойняшки, при ближайшем рассмотрении становится понятно, что они просто сестры. Парень чуть старше обеих, и расслабленность всех троих всего лишь показная. Но понимаю я это только потому, что Элисте проворачивает тот же трюк на моих глазах практически постоянно. За мной к собирателям подтягиваются парни Волкова и… Дыши, Зарецкий, дыши… …светлая собачонка. - Элисте, ребята, нам надо распределиться, - грохочет за моей спиной Волков. - Нам все равно, - отвечает за всех одна из сестер. – Лучше было бы с нашими силовиками, но так как их тут нет… - она не договаривает, просто пожимает плечами. А я скриплю зубами, потому что девчонка права. Им было бы легче, проще и удобнее работать с кем-то знакомым, с тем, кто привычнее. - Лис? – я смотрю на Эли и читаю в индиговых глазах напряжение. - Ты знаешь, да, каким будет ответ? – Громова переплетает свои пальцы с моими, приближает губы к самому уху, чтобы мог услышать только я. Знаю. Понимаю, что это правильно, но напряжение сбросить не могу. Я не доверяю пацану, он слишком пацан, чтобы претендовать на мое доверие. - Эти трое справятся здесь? – спрашиваю Лис, втягивая в себя запах у виска. Громова пойдет со мной и останется со мной так долго, насколько позволит ситуация. В конце концов, пока мы пришли не за эгрегором, а за останками Алины и следами марионетки, если уж его самого тут нет. Может, пробует добраться до очередной помеченной, хрен его знает. Саныч в курсе происходящего, значит, в курсе и Доронин, полагаю, собиратели без присмотра не остались. - Да, вполне. Егора лучше поставить наверху, - продолжает шептать Лис, - а девчонок взять с нами. Они сами разберутся, кто где останется, если потребуется. - Ладно. Ты идешь с нами так далеко, как только возможно. Идешь со мной. - Теперь ты переживаешь? – вкрадчиво спрашивает и заглядывает в глаза. - Не беси, Лис, - рычу в ответ. Желание вырубить ее и отправить в «Безнадегу» все еще толкается где-то под подкоркой. - Я буду хорошей девочкой, - обещает собирательница и, смазано скользнув губами по моим, отстраняется. Я киваю, поворачиваясь к остальным. - Ковалевский, Стомат, Док и Пыль с нами. Леший остаешься с Егором, - киваю я на парня. - Опять я все пропускаю, - картинно вздыхает здоровяк, протягивая огромную ручищу парню. – Леший. Добрый парень и душа компании, - улыбка шута и взгляд простачка ему всегда удавались на сотню. - Егор – унылое говно, - усмехается парень, пожимая лапищу Лешего. Парень и правда выглядит как унылое говно, но готов спорить, что правды в этом примерно столько же, сколько и в напускном пофигизме собирателей. Девчонки спрыгивают с подоконника. Та, что пониже ростом, оказывается в итоге между Стоматом и Пылью, ее сестра идет за Доком. Бравые молодчики Саныча рассасываются по периметру, стоит нам добраться до северного крыла. Я стараюсь не думать о том, сколько их осталось снаружи, на крыше, этажах и в коридорах. Саныч – перестраховщик. Пока мы идем, я задаю мужику вопрос, на который у меня найти ответ пока не получается. - Есть идеи, как грохнуть эгрегора? - Пока понятия не имею, - хмуро отвечает иной. – Все, что я успел просмотреть на эту тему… чушь собачья. Теория и рассуждения. Прецедентов не было. - Или ты до них не дорыл, - морщит нос Лис. Она все еще держит меня за руку, где-то сзади плетется Михаил, однозначно выползший из той же песочницы, что и Кукла. - Или я до них не дорыл, - соглашается Саныч, - что вероятнее, - вышвыривает в какой-то коридор очередной окурок. Он не курил раньше так много. А через несколько минут становится не до разговоров, потому что мы наконец-то оказываемся возле лестницы в подвал северного крыла. В памяти вдруг всплывает информация о том, что Немостор на пике своей популярности занимал южное. Лис в голову приходит та же мысль, что и мне, потому что она вдруг останавливается, задумчиво разглядывая шахту лифта, и тянет, конкретно ни к кому не обращаясь: - Если тут ничего нет, мы же не остановимся на этом крыле? - Нет, - кивает Саныч и ставит ногу на первую ступеньку. За ним тянутся Док и собирательницы, потом Пыль. - На фотках Игоря чаще все-таки попадается северное, - не знаю, кого именно хочу этим убедить: себя, Эли, всех, кто слушает и слышит. - Интересно, как он вообще вышел на Ховринку. Нет ничего, что могло бы связывать Алину с заброшкой, да и быть не могло. Она – просто маленькая девочка. Я включаю фонарь и утягиваю Эли за собой в темноту, думая над ее словами. - Может, связывало не ее, а похитителя, - отвечаю, крепче сжимая тонкие пальцы. – В записях Игоря бардак, я мог что-то упустить или не заметить, а он мог не оставить подсказки. - Да, возможно и так, - бормочет Лис едва слышно, но уверенности в голосе нет. – Только, если брать во внимание все, что мы знаем, этот некто все равно должен был как-то выбрать Алину, как-то пометить ее. - Скорее всего, дочь Игоря была связана с кем-то из жертв Амбреллы. В конце концов, она ходила на занятия к психологу. - Да, - голос Лис все еще отстраненный, и это плохо. Не время и не место. Поэтому приходится остановиться и остановить Лис. Я кладу руки на тонкие плечи, заставляю собирательницу смотреть мне в глаза. - Эли, мы поговорим об этом потом, когда выйдем отсюда, после того, как окажемся в баре или у меня. Сосредоточься, хорошо? - Да, - она собирается мгновенно, подбирается, взгляд становится снова ясным и чистым. Легкое, знакомое передергивание лопатками, и под кожей Эли, очень близко к поверхности ворочается Ад. – Извини. - Все хорошо, - киваю и снова поворачиваюсь, чтобы идти вперед. Сзади недовольное пыхтение Ковалевского и шаги. Раздражает. Чем глубже мы спускаемся, тем меньше света вокруг, тем сильнее запах сырости, затхлости и плесени, тем громче шорохи. Где-то капает вода, шуршат в стенах и копошатся, сидя на трубах, крысы. В темноте и относительной тишине – только звуки шагов впереди и позади идущих иных, только дрожание холодных лучей фонарей. Они выхватывают из темноты надписи, уже привычный мусор и оккультную мишуру. Тут трупы животных, ветки, какие-то ржавые обломки и огрызки, и тут же банки пива, бутылки дешевой водки, рыбные консервы, окурки и шприцы. Намешано все, как на свалке. У подножия лестницы, перед развилкой на три коридора, ждут Саныч и остальные, свет фонарей выхватывает все новые и новые детали: свечной воск и огарки, надписи на латыни и руны, беспорядочно и бессмысленно выведенные рыжим у каждой из трех развилок. Я ставлю Эли перед собой и так же, как и Волков и Саныч, прислушиваюсь к окружающему пространству, ищу уже знакомое, уже ощущавшееся. Хотя искать хочется совершенно другое: не старую смерть и отголоски безумия, а эгрегора. - Левый, - кивает Гад. И возражений у меня нет, у Саныча тоже. Нас всех тянет туда. Мы вскидываем фонари и шагаем в еще большую темноту, я крепче сжимаю руку Лис в своей. Коридор идет вниз под уклоном, сырость здесь ощущается почти как живое существо: остро, навязчиво, грубо. Она похожа на бомжа в вагоне метро: ты встаешь так далеко, как только можешь, но все равно ощущаешь его присутствие. Места мало, тут невозможно узко, поэтому Лис идет впереди меня, под ногами хлюпает вода, к запаху плесени примешивается запах гнили, мокрого бетона и сортира. Так не воняет даже в подворотне за «Безнадегой».