- Он придет к тебе, - не выдерживаю все же я. Аарон резко поворачивает ко мне голову, щурится, отчего морщинки разбегаются лучиками, отчего он выглядит почти мальчишкой, но… взгляд скорее настороженный, чем мальчишески-беззаботный. - Кто? – голос девчонки дрожит. - Самаэль. Он придет к тебе, когда ты вступишь в полную силу. Просто поговорить, просто посмотреть... - Зачем? - Потому что то, что ты собиратель – его заслуга. Самаэль выбирает душу грешника, он решает, в кого подселить своего пса. Гончие ада – его детище, как и Охота Каина. Варя снова бледнеет и дергается, тишина давит. Браво, Эли! Не могла вовремя заткнуться? Глава 12 Аарон Зарецкий Вопреки здравому смыслу, и вообще любому смыслу, Кукла решения не меняет, только челюсти сильнее стискивает и показательно хлопает дверцей. А я еще какое-то время смотрю на Эли и отчаянно пробую уложить в голове два и два. Самаэль приходил к ней, Самаэль говорил с ней, Самаэль… - Аарон? – голос Громовой настороженный, интонации вопросительные, она всматривается в мое лицо, ищет причину задержки. В глазах цвета, которого не бывает, плещется нетерпение. - Задумался, - дергаю я головой. – Едем? Эли напрягается, немного склоняет голову набок, разглядывает меня так, будто не верит ни одному моему слову, но все же кивает через какое-то время… Я задерживаю дыхание в эти жалкие мгновения. …и надевает свой шлем – движения слишком резкие и отрывистые, как злые удары. Мне не нравится ее состояние, настроение и вопрос, застывший в глазах. Очень не нравится. Но вариантов немного, и я просто сажусь в машину. Сажусь только тогда, когда Лис заводит двигатель своего черного монстра. Он ревет голодным зверем, кажется, что плавит колесами асфальт, и вливается в поток, заставив понервничать нескольких водителей. Я выезжаю следом, напряженно слежу за тем, как Громова лавирует в потоке машин. Резко, на скорости, ни с кем не считаясь. Но Эли достаточно ловко управляется со своим зверем, а у меня шустрая тачка и… В общем, спасибо тебе, Господи, за маленькие радости. Собирательница водит так, будто хочет убиться: гонит, подрезает, чуть ли не кладет свой байк на поворотах, бросая на стекла оказавшихся рядом машин капли воды и грязи, не замечая истеричных сигналов и криков. Это завораживает. Не только меня. Я отмечаю голодно-злые взгляды, слышу в криках похоть, в сигналах клаксонов алчность. Кукла молчит. От нее пахнет сладкими духами и какао, который она пила в баре. Тоже наблюдает за Элисте сквозь капли дождя по стеклу. - Показушница, - бормочет девчонка, когда на очередном повороте Громова почти врезается в лужу, поднимая тучу брызг. - Сумасшедшая, - тяну хищно. Совершенно неожиданно и не вовремя просыпается желание. Хочется стащить Эли с байка, зажать в ближайшей подворотне, сорвать черный костюм и оттрахать. Вдалбливаться в нее, вжимать в себя, кусать, зализывать укусы и трахать. Твою ж… Да что со мной не так? Что не так с Лис? Кто-то из французов писал, что слепая страсть – самая упорная, что она тем сильнее, чем безрассуднее. Кажется, я только что достиг предела собственного безрассудства, потому что моя страсть сожрала меня с потрохами, смяла и бросила подыхать на обочине. В той самой луже, что так беззаботно оставила за спиной Громова. И я не уверен, что хочу что-то изменить. Продолжаю скользить взглядом по напряженной тонкой спине, по заднице, обтянутой штанами, по длинным ногам в высоких берцах. Громова натянута, напряжена, сосредоточена. Что может быть банальнее девчонки на мотоцикле? Что может быть пошлее? И тем не менее она ставит меня на колени… Когда я, наконец, паркуюсь у здания, в котором доблестно отдают свой долг обществу несколько десятков смотрителей, на улице уже почти темно, снова зарядил дождь. Эли стоит возле крыльца, шлем висит на локте, в пальцах – сигарета. Элисте не курит, сигарета просто медленно тлеет, Громова щурится от дыма, ждет нас. - Стоило покупать такую тачку, Аарон, чтобы стоять в пробках и тормозить на светофорах? Кукла почему-то напрягается рядом со мной, как-то странно наклоняет голову немного вперед, впивается пристальным взглядом в Лис, будто вслушивается. Да и хрен с ней, недособиртельница уже совсем скоро не моя головная боль. - Я купил эту тачку, чтобы потешить свое самолюбие, - хмыкаю. – И чтобы клеить пустоголовых девчонок, Лис. Светофоры и пробки тут совершенно ни при чем. Эли чуть дергает уголком губ, качает головой и выкидывает сигарету в урну, поворачивается к нам, чтобы что-то сказать, но не успевает. Потому что в этот момент скрипит тяжелая железная дверь, и на крыльцо выкатывается Ковалевский собственной сиятельной персоной. Мужик впивается тяжелым, темным взглядом в Лис, едва скользнув по мне и Кукле, едва обратив на нас внимание, подается вперед. - Эли, - он сбегает со ступенек, почти слетает. Весь такой взволнованно-настороженный, замирает непростительно близко от Громовой. - Я не мог до тебя дозвониться. Почему ты не отвечала? Собирательница отступает от него на шаг, лезет в карман куртки. Вроде бы достаточно быстро, но… только вроде бы. Эли по какой-то причине тянет время. - Телефон сдох, - спокойно отвечает Лис, - что-то случилось? Ковалевский хмурится, плотнее сжимает губы. У него явно свербит не там, где надо. - Что он тут делает? - небрежный кивок, не глядя, в мою сторону вместо ответа, взгляд по-прежнему прикован к Громовой. Эли улыбается слегка натянуто, бросает на нас быстрый взгляд и отступает от Ковалевского еще на шаг. - Помимо прочего, у меня к тебе и Глебу разговор, - Эли снова немного отступает, обходит Ковалевского и останавливается рядом. – Я хочу представить тебе новую собирательницу, Миш. Это Варвара Лунева. Светлый тормозит несколько секунд, а потом все же находит в себе силы обратить свое внимание на смиренных нас. Я очень стараюсь быть смиренным, но… Обнимаю Элисте за талию, притягиваю ближе к себе, чуть подталкивая Куклу в спину. Злость и понимание на физиономии светлого проступают так отчетливо, что какие-то мгновения мне даже кажется, что он не выдержит и что-нибудь выкинет. Что-нибудь в своем неповторимом стиле. - Добрый день, - чуть улыбается девочка-одуванчик, стараясь разрядить обстановку и протягивая Ковалевскому руку. Мужик виснет еще несколько мгновений и наконец-то поворачивает к ней голову, расслабляя челюсти. – Я – Варя. - Михаил, - коротко бросает светлый, пожимая протянутую ладонь. Я вижу, как он медленно берет себя в руки, как собирает то, что у него вместо мозгов в кучу. Не зря все же Гад его в свое время вышвырнул из своих. Ковалевский, как Варя, все – на лице и в глазах, позе, жестах. Совершенно не умеет сдерживаться. Кукла говорит светлому что-то еще, но слов разобрать я не могу, потому что… Потому что в этот момент Эли поворачивается в моих руках всем телом, привстает на цыпочки, кладя руки мне на плечо, переплетая пальцы, касается губами уха, посылая разряд, обжигая дыханием. - Ощущение, - шепчет она, - что заботливые мамочка и папочка привели дочурку в первый класс. Я едва могу сдержать слезы умиления. А я едва могу сдержать чертову похоть и осознать ее слова. - Еще немного, - поворачиваю к Лис голову и понимаю, что совершил ошибку. Ее глаза и губы так близко, что соображать становится еще труднее. Ее запах, тело, растрепанные волосы… - и папочка положит здоровый болт на правила приличия, - голос хриплый, доносится сквозь вату, - совет, светлого и Куклу и разложит мамочку на заднем сидении семейного авто. Громова удивленно вздергивает бровь и тут же отступает меньше, чем на полшага, качает головой. - Как давно у тебя не было женщины, Зарецкий? – спрашивает едва слышно, немного насмешливо. - Не поверишь, мне кажется, меня прокляли. - Кто? - Кем, - хмыкаю, поправляя. – Тобой, Элисте Громова. Эли снова не успевает ничего ответить, потому что Ковалевский и Кукла закончили маленькую светскую беседу. - Пойдемте, - указывает светлый кивком головы на приземистую стеклянную пятиэтажку. – Глеб… ждет, - добавляет, подавая руку Кукле. Я смотрю в спины парочки и думаю о том, что, возможно, Эли тянула время и медлила не просто так. Возможно, она изначально планировала спихнуть Куклу на Ковалевского. Отличный план. Мне подходит. И пусть мозгами я понимаю, что светлый не стоит моего внимания, но ад внутри с рассудком соглашаться не торопится. К тому же Ковалевский – светлый, тут, как говорится, сам Бог велел… Доронин шипит на кого-то в трубку, когда мы оказываемся в его кабинете. И пусть с моего последнего визита сюда прошло достаточно времени, и совет даже озаботился заменой фасада здания, внутри ничего не изменилось.