— Ладно, хорош! — решительно сказал Марк. — Найдем вариант! Домой отвезти? На обратном пути Вьюгин подъехал к дому, где жили его французы-связники, и медленно проехал мимо контрольного столба. Ничего нового. По-прежнему были только два знака «плюс», которые он сам поставил. 31 декабря 1981 года. Москва. С утра сев на телефон, Марк начал обзванивать всех знакомых, в том числе и старых, даже давно забытых, которых вытаскивал из записных блокнотов, накопившихся за несколько лет. — Привет! С наступающим, это Вьюгин! Марк Вьюгин! — А… — раздавалось в телефонной трубке, потом падала тишина, и вновь возникал голос: — Марк, здравствуй! Как дела? Ты не звонил столько лет! Чего тебе надо? Вьюгин, превозмогая себя, свою гордость, скатывался к фразе: — Как встречаете Новый год? Тут вот возникла проблемка! Арендовать бы хату на праздники. Заплачу хорошо, а еще могу шмотками. Унизительно долгое молчание завершалось неуверенным голосом, словно человек на том конце провода сомневался в реальности всего происходящего: — Это, конечно, интересно! Только таких возможностей у меня нет! Это ты, Марк, или кто-то разыгрывает меня? Вьюгин с треском вешал трубку и снова набирал подзабытый номер. И все повторялось. В перерыве, спускаясь в столовую, он заглянул в зал, но Алену не увидел, поэтому вернулся к дверям и принялся ждать. Наконец увидел ее. — Слушай, не получаются у меня варианты! Все закостенели в мелкомосковском жмотничестве! Никто не хочет сдать нам хату на праздники! — Не переживай! — спокойно ответила Алена, и Марк оторопел от этого спокойствия. — Празднуй, встречай дома, а я пойду к подруге по институту, встречу там! — И что будет? — как-то совсем безвольно спросил он. — Потом увидимся. Ты не горюй! Это слово вывело Вьюгина из себя так, словно стеганули хлыстом по лицу. — При чем здесь горюй, не горюй! — Да ни при чем! Вот ты и не переживай так, словно мир рушится! — сказала она и пошла по ступенькам, спускаясь в зал. — Пока, Марк! Кушать хочется! Не до разговоров мне! — издалека бросила она. Вьюгин почувствовал, что бешенство, которое овладело им в первые секунды финала разговора, вдруг куда-то испарилось, и он стал трезвым, расчетливым и холодным. Доработав до конца дня, он помчался домой, везя полученные к празднику заказы, там, выгрузившись и сославшись на дела, снова сел в машину и поехал к дому, где снимала комнату Алена. Окно горело, и он, заглушив мотор, приготовился долго ждать. Однако через полчаса свет погас, а у подъезда он увидел светлую «Волгу», куда усаживалась Алена. Вести их не составило большого труда, и вскоре он знал дом, квартиру и даже некоторых участников предстоящего вечера. Вьюгин завел мотор и поехал домой, где, сделав вид, что специально приехал с задания, чтобы встретить Новый год в семье, посидел за столом, выпив несколько рюмок коньяка, поковыряв в салате оливье и заливной рыбе, ушел немного поспать. Через четыре часа сна он встал, собрался и снова помчался к дому, где встречала Новый год Алена. Начало светать, когда она со своим спутником вышла из подъезда. Он обнимал ее за талию и что-то говорил в самое ухо, отчего Алена изредка посмеивалась. Усадив ее в машину, кавалер долго заводился остывшим мотором, а потом они поехали в противоположную сторону от квартиры Алены. Марк последовал за ними, но из-за того, что машин было мало, сильно отпустил их вперед и вскоре потерял. Вечером первого дня Нового, 1982 года Вьюгин, дождавшись, когда жена пошла на прогулку с их псом, бросился к телефону. — Здравствуй, Алена! С Новым годом! Как встретила? — Отлично! — коротко бросила в трубку она. — У меня нет времени разговаривать, скоро ухожу, надо собраться. — Да ты что! Я сейчас приеду за тобой, и мы отметим! — начал горячо говорить в трубку Марк. — Не утруждайся так, побудь с семьей, отдохни! Ну, чего тебе мотаться в праздники? — Это я сам решу, где мне быть и что мне делать! А ты жди меня! Попробуй не дождаться! — последнее он сказал с нескрываемой угрозой и помчался к ее дому. Два раза нажал на клаксон, как они всегда делали, когда он вызывал ее, и принялся ожидать. На удивление, Алена вышла быстро, села на переднее сиденье и повернулась к нему, улыбаясь совершенно свежим лицом, будто и не было праздничной ночи. — Ну, что Марк, как встретил… — она мелко засмеялась, — в кругу семьи?! Вьюгин завел двигатель и поехал, стараясь взять себя в руки от первых секунд встречи, где он почувствовал, что теряет ее. — Ты далеко не уезжай, мне вернуться надо туда, где встречали, у нас будет продолжение! — озабоченно сказала она. — Продолжение будет у нас, а там пусть как хотят! — Марк, мне порядком надоели эти твои продолжения! Наши продолжения продолжаются почти два года. Мне надо смотреть жизни в лицо! Январь 1982 года. Москва. КГБ СССР. Помощник председателя удивленно посмотрел на В.А. Крючкова: — Вы хотите сказать, что верите в то, что Каштан вербанули и теперь она трудится на Северную Америку? — Вот, смотрите сами! Она же теперь ваша! — генерал кивнул и показал на фотографии переснятого досье. Эти документы были доставлены помощнику из ВГУ КГБ сразу же, как только поступили туда, минуя все инстанции. На сопроводиловке была короткая надпись, констатирующая, кто такая полковник Каштан Дора Георгиевна и под каким руководством трудится. Ставя подпись, генерал, начальник 5-го отдела, так и сказал, еще раз оценивающе проглядев все фотокопии досье, присланного из Канады во Францию, затем отправленного спецпочтой в резидентуру Франции в СССР и удачно забытого в ящике стола, где и было переснято капитаном госбезопасности, домоправительницей майора DST: — Это выше нас, пусть они там, у себя в управлении делами, и разбираются! Капитанше объявите благодарность, она большой молодец, а этот французский контрразведчик, олух царя небесного, такие документы оставлять в столе! Пристально поводите его, может, чего еще выдаст! — Так, может быть, это намеренно? — осторожно начал было заместитель начальника отдела, собирая все фотокопии в бардовую папку с тисненой надписью «КГБ СССР». — Да, все может быть! Но у нас приказ, все, что добыто или попало к нам по Каштан и Быстрову, отправлять к помощнику председателя. Для себя будем только иметь в виду! Не более! Ясно? Заместитель генерала, неодобрительно поглядев на начальника, дернул левой щекой и повернулся, чтобы выйти. — Вы лично передадите документы из рук в руки помощнику председателя, а на словах скажите, что если все это так и есть, то мы готовы провести комбинацию! — Слушаюсь! — при этих обнадеживающих словах заместитель немного подобрел лицом и вышел. Документы были доставлены на несколько этажей выше. Помощник председателя, едва взглянув на сопроводиловку, забыв снять с шеи шарф, боком подсел к столу и принялся методично вычитывать переводы, иногда бросая взгляд на оригиналы. Прочитав все от первой буквы до подписи переводчика, он отложил папку в сторону и достал из сейфа сколотые листочки бумаги. Провел ребром ладони по первому листу, где было написано «Рапорт» и округлым почерком Доры Георгиевны были описаны все подходы к ней со стороны агентства Северной Америки. Тихо хохотнув на том месте, где было написано про котят, помощник дочитал до конца и положил в бардовую папку слева от себя. Нажал кнопку селектора: — Ждет? — Да! — ответили по селектору. — Запускай! — бросил помощник и размотал шарф на шее. В кабинет, широко распахнув дверь, вошел заместитель начальника отдела и остановился, ожидая приглашения сесть. — Так, — помощник председателя остановился перед ним и заглянул в лицо, — ознакомился с досье полковника Каштан! Очень вовремя его вам подсунули! Видя миг короткого недоумения, промелькнувший на неподвижном лице заместителя, продолжил: — Вот у меня рапорт и объяснительная записка о проведении в отношении Каштан вербовочных мероприятий. Ознакомиться не дам, но сам факт отражу на своей резолюции по факту подачи вами компрометирующих сведений. — Не согласен с вами… — А мне и не надо, чтобы вы были согласны или не согласны. Каштан работает правильно, и прошу снять с нее любые подозрения. Вот, сейчас я отображу все на сопроводиловке, и через секретаря вы получите. Идите! — Соедините меня с товарищем Крючковым, — снял трубку помощник, как только заместитель отдела контрразведки вышел. — Товарищ помощник, слушаю вас! — через минуту раздался голос Владимира Александровича Крючкова. — Приветствую вас, Владимир Александрович! Найдется время зайти ко мне? Надо кое-что обсудить. — Через два часа буду! Управлюсь тут у себя с делами и сразу же выеду. — Хорошо! Жду вас! Крючков прибыл даже немного раньше, и помощнику пришлось прервать совещание с таможенниками, которое не было запланировано, но вопрос возник неожиданно и остро. — Товарищи, пройдите в совещательную комнату и там с моим советником еще раз постарайтесь разобраться в этом вопросе. Что можно сделать в открытом споре, или надо подключать наши агентурные разработки для решения! Вопрос возник вчера, когда пришло очередное сообщение, теперь из Комбоджи, что груз был арестован по распоряжению КОКОМ американской таможней. Сообщения о прекращении поставок в СССР через третьи страны начали сыпаться одно за другим, и нужно было срочно решать эту проблему. Усадив за журнальный столик Крючкова, помощник, морщинисто улыбаясь, передвинул канадские документы в его сторону. Они остановились на полпути, и Крючков подтянул их к себе, хорошо зная манеру помощника вот таким образом строить свои разговоры с руководством. Помощник с интересом смотрел, как тот пролистал фотокопии, и, весело глянув на генерал-лейтенанта, спросил: — Ну, как? — Нарвалась! — коротко бросил Крючков, еще до конца не осмыслив все перипетии событий во Франции и Канаде. — Вот, прямо так! — ахнул помощник и еще шире улыбнулся генерал-лейтенанту. — Ну а что вы сами думаете по поводу вашего сотрудника? — оттягивая окончательные выводы, спросил, примериваясь к этой непонятной для него улыбке помощника.