Быстров повернулся и вышел. Декабрь 1981 года. Париж. Франция. Вьюгин после инцидента на рынке чувствовал сильную тревогу, которую ежедневно забивал хорошими порциями коньяка. Наутро трещала голова, но так было хоть немного легче. Передав послание для французов в виде двух плюсиков, поставленных один под другим на столбе, недалеко от входа в торговое представительство «Томпсон», Марк ожидал воскресенья и нового контакта, на этот раз в павильоне «Здоровье» на ВДНХ. Отчет французов о неожиданном происшествии на рынке был подробно изучен в DST директором и его заместителем. — Ты понял?! — И выругался: — Nique ta m è re![269] Заместитель покраснел и слегка покрылся потом. Такого ругательства он не ожидал от своего директора. — Не понял! — Да что тут понимать! — Директор вскочил из-за стола. — Они нащупали его! Эта акция неспроста! — Не думаю, что это соответствует действительности! Ну, обокрали, ну, произошло такое неприятное событие! Так что теперь, все сворачивать? Что будет делать криминальный вор с кассетами для фотоаппарата? Выкинет! — А если это спланированная акция? Они получили подтверждение, что в арсенале у наших связников специальные средства. Она же не для форса таскает их с собой в сумке! Она несла их, чтобы передать! Ты понимаешь это, ва т фер анкюле![270] Это конец нашему источнику! — Что будем делать? — снова покраснев, спросил заместитель. — А что тут еще делать, кроме как ложиться на грунт! Усилить контрнаблюдение, постараться подключить все имеющиеся силы в резидентуре! — Разведка не пойдет на это! Они же все там с надутыми щеками! — Приказ пойдет от главного читателя спецдонесений! Они там завертятся, как на сковородке, будь уверен! — Вы доложите самому? — А что еще делать! Надо готовиться к худшему и лучше упредить сейчас, чем потом хлопать глазами! Я еду немедленно на доклад! Миттеран, принявший Шарля незамедлительно, выслушал его доклад, отодвинул письменный прибор, потом снова придвинул, постучал по крышке, потом просмотрел два последних документа, которые еще не успели попасть к нему в прошлый раз и вот только сейчас, после кропотливого перевода, поступили и легли на стол к президенту. — Плохо! Все плохо! — сказал Миттеран, понявший, что звезда бесценного агента начала падать. — C'est la vie![271] — только и смог сказать Шале. — Что делать думаете? — настойчиво спросил президент. — Пусть залягут на грунт, уйдут в глубину! Потом, позже, посмотрим! — Сколько материала мы получили от Приза? — холодно спросил Миттеран. — Около четырех тысяч страниц текста, знаем 450 сотрудников, работающих по научно-технической тематике, и почти 60 агентов, которые передают секретные и сверхсекретные материалы. Где-то так! — не задумываясь, ответил директор DST. — Хороший результат! Даже эти переданные нам сведения достаточно основательны и весомы! Пусть пока сворачивают деятельность! Декабрь 1981 года. Москва. Ясенево. Указание от Марселя Шале, усомнившегося в натуральности всего происшедшего на рынке, через московскую резидентуру Франции пришло незамедлительно. Гаспон запрещалось проводить какие-либо действия по отношению к источнику и временно прекратить контакты. Вьюгин получил телефонный звонок с постукиванием (3-2-4) монеты о микрофон, который означал временное прерывание отношений. Выругавшись на воровской мир, который так неожиданно влез в агентурные операции, он расстроился совсем, когда прикинул для себя последствия. Теперь к Новому году он не получит заказанные вещи из Франции, а заказано было много. Надо было выкручиваться. На сорванной передаче должна была поступить вторая часть гонорара из 30 000 рублей, теперь приходилось сосать лапу, как он мысленно подумал, использовав давно забытую идиому. Однако главные неприятности ожидали его в информационно-аналитическом отделе на службе. — Вы знакомы? — спросил начальник отдела Вьюгина, протянув руку в сторону худощавого, болезненного вида мужчины. Марк внимательно еще раз посмотрел на мужчину, какие-то прошлые воспоминания всколыхнулись в глубинах памяти, но так ничего и не принесли. — Лет пятнадцать назад мы вроде бы где-то пересекались! — неуверенно начал Вьюгин, потом прервал себя сам: — Нет, не помню! — Это подполковник Олег Свиридов, наш новый сотрудник. Теперь будете работать вместе. Вам, Вьюгин, теперь будет полегче! Вот чего-чего, а такого разворота Марк не ожидал. Все, кончилась его монополия! Теперь работать будет трудно, с оглядкой! — Ну, Марк, идите! Сами определите, товарищи, кто и что будет делать в вашем секторе специальной информации. — Начальник отдела употребил неофициальное название сектора, которого и не существовало в реестре подразделения информационно-аналитического отдела по составлению отчетов в инстанцию. Поглядев им вслед, начальник снял трубку и набрал номер. — Это я! Как вы приказали, я ввел вашего человека и объяснил новые задачи. Нет, я не налегал, а предоставил им полную свободу, как вы и сказали. Повесил трубку и облегченно вздохнул. Приказ приставить человека был отдан руководителем управления, который и сам не понимал, почему это вдруг поступило указание усилить отдел и направление Вьюгина именно этим подполковником из резерва. Создать такое событие в развивающейся оперативной игре, переломить ситуацию было принято в кабинете у председателя, однако разработка действия началась несколько ранее. Быстров шел на доклад к помощнику и невесело размышлял над создавшейся ситуацией. Несколько дней, после того как было определено истинное лицо предателя, он не мог спать, истязая себя мыслями о том, что время идет, источник слива найден, а поделать ничего нельзя. — Вы что так осунулись? — внимательно разглядывая Быстрова, спросил помощник. — Плохо чувствую себя из-за этого негодяя. Совсем не сплю, все думаю, как его прищучить. Они, все там, теперь залягут на дно, как пить дать! — мрачно ответил Павел Семенович. — Ну, так уж изводиться! — сочувственно бросил помощник. — Я вот что думаю, пока мы его не доказали, надо бы повесить ему ядро на якорной цепи! — вдруг, сам того не ожидая, сказал Быстров. И мгновенно понял, что эта мысль билась у него в голове эти дни. — То есть? — поднял глаза помощник. — Мы установили, что он занимается составлением донесений в политбюро как бы нештатно. Нет такой должности в центре. Он получил ставку дознавателя в работе над сводными документами. В отделе кадров даже приказа не было по этому вопросу. Вот отчего мы никак не могли понять и ухватить его. — Ну, это мы знаем и это все понятно! — помощник нетерпеливо прервал Быстрова, отчего тот передернул плечами, так было всегда, когда его пытались перебить. — Поэтому следует подвести к составлению этих отчетов, в которых используются практически все данные, поступающие в Управление «Т», еще одного сотрудника. Он будет работать в паре с Вьюгиным, у которого сократится степень свободы при постороннем, постоянно, ноздря в ноздрю, работающем с ним. Да и человек поднаберется опыта к тому моменту, когда мы прихватим предателя. Помощник с удовольствием потянулся в кресле, оценивая предложение этого нестандартно мыслящего полковника. Подумал, нет, не напрасно мы его вытянули сюда, в Москву. — Хорошее предложение. И у меня есть на примете человек. Месяц назад, после курса лечения, он вернулся с отдыха на черноморском курорте и готов приступить к исполнению обязанностей. Хороший, проверенный оперативник. — Мы ведь не собираемся его посвящать? — озабоченно спросил Быстров. — Нет, нельзя! Потеряем непосредственность в их отношениях, а этот враг может почувствовать и совсем уйти! Мы же не знаем, может, для него готова эвакуация! — Помощник разволновался и встал из-за стола. — Тогда я пойду, надо смотреть за Вьюгиным дальше. — Идите, Павел Семенович, и спасибо! — поймав удивленный взгляд Быстрова, добавил: — Идея хорошая и, самое главное, вовремя! Предложение Павла Семеновича, как временное решение, было принято на докладе помощника у председателя. — Что думаете дальше делать? — спросил Юрий Владимирович. — Все это хорошо, стреножили предателя, но предъявить ему нечего. — Быстров предложил вброс эксклюзивного материала! Предатель сделает все возможное, чтобы передать его связнику. Постараемся задержать их на этом! — Это хорошо! Теперь ему будет трудно! Он даже может проколоться! — сказал председатель, еще раз оценивая предложение. — Вот только для нас процесс его расшифровки будет труднее. — Ну, это понятно! Главное, мы почти заткнули утечку! Декабрь 1981 года. Москва. Ясенево. Олег и Марк сидели друг против друга в кабинете, который еще недавно был в полном распоряжении Вьюгина. — Вот смотрите, мы вводим в этот шаблон эти данные, потом суммируем… — Марк перебросил через свой стол и стол Олега лист бумаги. — Если вы не против, можем перейти на ты? — добродушно спросил Олег. — Да, конечно! — отозвался Вьюгин, в голове была какая-то каша из разных мыслей, и он никак не мог ухватить главное, что происходило сейчас. К вечеру он знал все или почти все об Олеге. Работал в Африке с кубинцами, там заразился в пещерах с летучими мышами геморрагической лихорадкой денге и был отправлен санитарным самолетом в Москву. Врачи боролись даже не за его жизнь, а за положительное избавление от последствий развития болезни. Профилактировался в Крыму, потом на Кавказе и вот вернулся в строй с ограничениями по здоровью. Появление Олега убедило Вьюгина в том, что он почти раскрыт, теперь его просто ведут и со дня на день следует ожидать ареста. Необходимо было предпринять контрмеры по защите, а какие, он еще не мог себе представить. Вьюгин притормозил у тротуара, увидев знакомую фигурку любовницы. — Мне подкинули человека! Скорее всего, на замену. Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал! — сказал он Алене, когда та юркнула к нему в машину. — Так тебя готовят к ДЗК? — мгновенно села на любимую тему она. — Когда ты разведешься? — Какой там! Не знаю, к чему готовиться! Но подсиживать начали! — грустно ответил Вьюгин, пропустив мимо ушей стандартный вопрос их последних встреч о его разводе с женой. — Что будем делать на Новый год? Я сообщил своим, что дежурю на праздники! Твоя тетка уйдет куда или дома останется? — Дома будет встречать! Старенькая она ходить куда-либо! — Значит, в машине будем встречать! — констатировал Вьюгин, с грустью вспомнив квартиру Елизарова, где совсем недавно они так хорошо проводили время. — А может быть, пойдем к Елизарову? Ты же знаешь этого фрукта, а не только его квартиру с чужим котом. — Ну, нет! Только не с ним встречать! С кем встретишь, с тем и будешь год валандаться. Вьюгин молчал, обдумывая свою перспективу. Не было никаких возможностей встретить нормально, в его понятии, праздник.