— Нет, вор нас не интересует! Мы так же, как и вы, иногда предпочитаем работать через криминальные структуры, и хотя у нас, как и у вас, это запрещено, мы все же работаем. С оглядкой! Этот вор вам сказал все, что знал. Больше он ничего не знает. Мы знаем больше, но тоже не до конца. Французы, пляйн ле куи[263], берегут своего суперагента. Мы дали вам возможность продвинуться вперед в этой встрече с Пьером Шамбро только из-за сшибки с их службой. Уж так все закрутилось! — Как нашли меня? — резко сменила тему Каштан. По тому, как смешался Чарли, она поняла, что источник находится очень близко к ней и Жене. — Коля?! — догадалась она. — Ваши домыслы! — вежливо ответил Дроздофф, и по тому, как он ответил, она поняла, что были под наблюдением с первого шага в Канаде. — На сделку вы не идете! Пока не идете! — добавил он многозначительно, потом, помолчав, словно решая что-то, сказал: — Но я передаю слова моего руководства, которое считает, что, когда все посыплется у вас в стране, вы поймете к кому надо идти. Тем более что вы американка! Дора Георгиевна в этот момент достала сигарету, маисовый «Житан», и шарила в сумочке в поисках зажигалки. От неожиданности слегка приостановилась, как бы потерявшись, потом, поняв, что этот эпизод сыгран и отыгрывать поздно, спросила, вставив в зубы сигарету и пыхнув дымом: — Откуда дровишки? Чарли Дроздофф с коротким испугом глянул на нее и спросил: — Не понял, мадам! — Классику читать надо было, славянин, а не шпионские романы. Некрасов «Крестьянские дети»! Напомнить? Однажды, в студеную зимнюю пору, Я из лесу вышел; был сильный мороз. Гляжу, поднимается медленно в гору Лошадка, везущая хворосту воз. И, шествуя важно, в спокойствии чинном, Лошадку ведет под уздцы мужичок В больших сапогах, в полушубке овчинном, В больших рукавицах… а сам с ноготок! — «Здорово, парнище!» — «Ступай себе мимо!» — Уж больно ты грозен, как я погляжу! Откуда дровишки? — «Из лесу, вестимо; Отец, слышишь, рубит, а я отвожу». Чарли завороженно слушал, а когда Каштан закончила, расплылся в улыбке: — Здорово! Мне нравится! Первый раз слушал такое исполнение в канадской тюрьме! Вот что, мадам, вы спросили, откуда такая информация? Теперь, после интереса к вашей персоне самого могущественного человека в мире, нашего президента, вся ваша жизнь у него на письменном столе! Всего ожидала Дора Георгиевна, но только не такого объяснения в виде удара в солнечное сплетение. Тренированный оперативник, она все же с минуту приходила в себя. Выбросив сигарету на пол и затерев каблуком, сказала: — Да, бывает и хуже! — Потом развернулась к Чарли и спросила: — Так что там? — Вот номер телефона в Москве, скажете фразу на русском: «Уберите свой грузовик, я не могу выехать!», там ответят: «У нас нет грузовика, есть только кошка с котятами!». После этого в течение двух дней с 8 до 9 вечера прогуливайтесь от своего дома до памятника А.С. Пушкину. К вам подойдут и спросят, произнеся любую фразу, где будет присутствовать упоминание о котятах. Это будет наш человек! Чарли Дроздофф поднял было руку для прощания, но остановил жест и сказал, растягивая слова в техасском произношении этой старинной английской пословицы: — You can lead a horse to water but you can't make it drink! — Ты можешь подвести лошадь к воде, но ты не можешь заставить ее пить! Ну и дела! Эта пословица для меня? Ах, дарите мне потаенный смысл! — хмыкнула Дора Георгиевна. — Каких только кодовых слов я не употребляла, но про котят еще ни разу. Вы меня подкупили этим! Чарли Дроздофф широко улыбнулся и, пробормотав что-то непонятное, махнул ей рукой. Женя выскочил из машины и побежал к Каштан. У него были расширенные зрачки, а на побелевшем лице ярко выделялись подрагивающие губы. — Это что было? — спросил он шепотом. — Да говорите нормально, все кончилось! — озабоченно сказала Дора Георгиевна. — Мы добыли информацию! Завтра надо искать антикварный салон «Бриллиантовый рассвет» и там работать. Силовая группа из Парижа выслушала вводную от инспекторов сыскной полиции, что объект ускользнул под силовым прикрытием кавалеристов. — Да, эти ребята только учатся работать! — саркастически улыбнулся старший группы из Франции. — Мне недосуг считать их ляпы. Начинаем действовать самостоятельно. Только теперь это становится вдвойне опаснее после вступления в игру америкосов. Они крутые ребята, и отбить у них Каштан будет непросто. Будем работать! Мы должны ее взять! Или… Декабрь 1981 года. Канада. Квебек. Хозяйка салона была в годах, но держала свое дело в руках крепко. Каштан и Женя стояли у прилавка, ожидая ответа на вопрос, который осторожно задала Дора Георгиевна: — Мы ищем человека, который давно выставлял у вас на аукционную продажу пасхальные яйца Фаберже. — О, Фаберже! — растроганно произнесла хозяйка, пытливо всматриваясь в эту красивую, с апломбом женщину. — Ваш шофер, может быть, подождет в машине, пока мы будем говорить! — вдруг резко переходя с мечтательного тона на приказной, сказала хозяйка. — Да, — подхватила Каштан, обращаясь к Жене, — идите, отдохните! Дождавшись, пока Женя захлопнул за собой дверь, хозяйка сказала Каштан: — По книгам я ничего не могу показать вам! Когда случился этот грабеж, полиция забрала товарные книги и все договоры. Когда они сказали, что ничего не нашли из украденного, мой муж, покойный, пошел в полицию, чтобы забрать все документы, но ему отказали. Все наши бумаги были строго засекречены, не подлежали возврату и перешли в службу безопасности конников. Они даже выдали соответствующую бумагу. — А можно увидеть это произведение полицейского искусства? Хозяйка скрылась за служебной дверью в конце прилавка, потом появилась и оттуда поманила рукой Дору Георгиевну. В конторке стоял полумрак, вдоль стены стоял шкаф, набитый аккуратными канцелярскими папками, на столе лежал раскрытый том. — Вот смотрите, как они жонглируют! — протянула лист бумаги с гербовым знаком «Королевская конная полиция Канады». — Да уж, тут не подкопаешься! — задумчиво произнесла Каштан, читая отказной документ. — Они мастера, если что-то не получается, переводить все в секреты. Хозяйка как-то странно посмотрела на нее, потом, спохватившись, сказала: — У нас так не говорят. Я имею в виду слова, которые вы употребляете! Может быть, в Париже это нормально, но здесь так не говорят! — Вот черт! Я перешла на жаргон! Извините! — быстро среагировала Дора Георгиевна и спросила: — Ну, а вы помните этот товар? — Еще бы, конечно же помню! Это были восхитительных два яйца, муж хорошо оценил их начальную стоимость, а за два дня их цена увеличилась вдвое! Тем более к ним был сертификат, правда, на кириллице! Но это не смущало покупателей. А потом нас ночью вскрыли и вынесли много хороших вещей! И яйца! — Она огорченно вздохнула. — Простите, а вы помните того человека, который принес? — Это была пара. Муж и жена. Они были русские. Прием товара был произведен на паспорт женщины, он только крутился рядом и все хотел выяснить окончательную цену. — А больше ничего не помните? Как выглядели, может быть, фамилию или имя хоть каким-то образом помните или вспомните? Хозяйка посмотрела на Каштан острыми, удивительно молодыми глазами и сказала, старательно подбирая слова: — Нет, конкретно, да еще славянскую фамилию, я, конечно, не помню, но… — Она остановилась, и Дора Георгиевна поняла, что та пытается ухватить что-то в голове, внезапно промелькнувшее, поэтому тихо ждала. — Ну да! Он еще сказал, что у них фамилия, как зима в Канаде и в России! — вдруг неожиданно резко прозвучала фраза хозяйки. — Что такое, как зима? — заволновалась Дора Георгиевна, понимая, как много сказано, и надеясь услышать еще что-то более приближенное к объекту. — Не знаю! Хорошо еще, что это вспомнила, — она вздохнула, — потом пошли выплаты пострадавшим, и мы почти обанкротились! До сих пор я выплачиваю по кредитам! — Она многозначительно посмотрела на Каштан. Дора Георгиевна открыла сумочку и вытащила все, что было у нее из валюты. Пересчитала и протянула, отложив в сторону дорожные чеки Госбанка СССР[264]. — Вот, возьмите все, что у меня есть! Тут хоть и не так много, однако с большой благодарностью к вам! На улице к ней быстрой походкой приблизился Женя, стоявший на углу возле машины Коли. — Успешно? — напряженно спросил он. — Так себе! — ответила Дора Георгиевна, потом спросила: — Женя, какие фамилии вы знаете, так, чтобы они были связаны с зимой? Женя, опешивший от такого вопроса, нахмурился, начал что-то бормотать про себя, потом, словно собравшись прыгнуть с высоты, сказал: — Сугробин, Снежков, Морозов, Стужин, Чунин… — Это что за Чунин? — Чуни — зимняя обувь из валяной шерсти, как валенок, — начал было объяснять он, но Каштан махнула рукой. — Ладно, пусть Павел Семенович там, в Москве, ворочает этими зимними фамилиями в словаре Ожегова под редакцией Шведовой. Там все расширено и дополнено по сравнению с более ранними выпусками. Девятое издание в 1972 году, по-моему! У нас сложилась ситуация, как у Антона Павловича. Женя непонимающе посмотрел на Каштан, которая менторским тоном отчеканила: