— Извиняюсь, но инициатор на наш запрос, вести или не вести бича, ответил отказом. Нам не трудно было, но приказ не поступил! — Инициатор — кто? — Не могу знать! Это другая епархия! — Голос оставался сосредоточенным и благожелательным. Видимо, бригадир, понимая, что был прокол, старался хоть чем-то помочь. — Хорошо, разберемся! А вот скажите мне такую вещь, почему нет ни одной качественной к установке фотографии этого бича? Где бы можно было видеть лицо. — Он дерганый был весь. Скорее всего, церебральный паралич, вернее последствия этого. Ребята еще сказали, ну вот, «бич-крутиголова» пришел. У него тряслись руки, ноги, голова все время была во вращении, глаза были кверху закатаны, смотрел из-под низу, сгорбленный! Зато по-французски шпарил, мама не горюй! Читал, как он сказал, мой парень это слышал, сцены из Бодлера, басни Лафонтена. — Вот даже как! — Да, это было интересно и необычно, поэтому я запросил разрешения проводить его, но… — Понял вас! Спасибо. — Быстров повесил трубку и задумался. «Нет ничего хуже, чем бежать назад и идти по старым следам! Ну что стоило инициатору дать добро на отслеживание этого бича, и все стало бы на свои места! Надо смотреть этих инициаторов, главное, отчеты оперативников по французам». — Кто занимается разработкой французских оперативников, «сидящих под корягой»?[237] Мне нужны отчеты! — спросил Павел Семенович, набрав номер помощника председателя. — Вопрос очень не простой. — Последовала долгая пауза, потом помощник продолжил: — Сами знаете, по себе, как относятся к тем, кто со стороны залезает в их дела. Тем более материал свежий, еще находится в разработке! — Стало быть, не смогу? — разочарованно пробормотал Быстров. — Нет, отчего же! Я сам затребую, чтобы вас не светить. — Раньше или позже, но мне у них придется засветиться! — Лучше позже, они ревнивы к тем, кто гуляет на их поле. Я вас наберу, как только поступит материал! — Помощник положил трубку и, вызвав порученца-подполковника, продиктовал короткое письмо начальнику по французскому отделу ВГУ. Порученец-подполковник старательно записал, но не уходил, словно собираясь что-то сказать. — Не ясно вам? — спросил помощник. — Все ясно, товарищ генерал-полковник, вот только хорошо бы заменить формулировочку «для проверки» на слово «для ознакомления». Чище будет результат! — быстро проговорил порученец. — Согласен! Выполняйте! — помощник отпустил подполковника и пометил у себя в блокноте черновика. Через день Быстров получил в кабинете у помощника дела оперативного учета, несколько папок ДОП и ДОР[238] на французских торговых представителей. — Два дня на изучение и выписки. Больше нельзя! — строго предупредил его помощник. — А что по «наружке»? — Предполагаю, что на связи с источником находится торговый представитель концерна «Томпсон»! — Быстров коротко изложил все, что удалось ему узнать за эти дни. — Вот тебе и причесали! — Помощник огорченно вздохнул. — Упущение инициатора, не сообразил, что надо причесывать всех! Ну, что ты будешь делать, совсем «замылились» наши контрразведчики! Мудаки![239] Проводи они этого бича, он у нас в Лефотово сидел бы! Дыру заткнули бы! А теперь ищи его! Павел Семенович выслушал эту эмоциональную тираду, кашлянул, провел ладонью по голове и сказал: — Теперь мы его скрутим, не беспокойтесь! Знаем связного, рано или поздно поймаем и предателя! — Поздно не надо! Раскручивайте интенсивнее! — Помощник внимательно посмотрел на Быстрова и отметил, что не ошибся с выбором кандидата на эту роль. Быстров оказался круче и дотошнее, чем он думал. — Что думаете предпринять? — Прежде всего поставить полный комплекс наблюдения. Оперативную группу необходимо снабдить всеми доступными техническими средствами. Сами видите, даже фотографию не смогли сделать простым аппаратом. Ввести нашего человека в обслуживание от УПДКа у французов по месту их проживания. — Да, они все наши! — Нужен опытный, кадровый сотрудник, сами понимаете, чтобы было полное исполнение! — Есть такая, старший лейтенант госбезопасности СССР! Поставим ее на ведение хозяйства, — немного подумав, сказал помощник, — она, правда, сейчас на объекте, но наше дело важнее всего. Завтра вы с ней увидитесь и поставите задачи. Что еще? — Разрешите мне самому участвовать в некоторых оперативных… — начал было Павел Семенович, но помощник резко пресек его попытку: — Ни в коем случае! Только по моему особому разрешению! А пока вот дела оперативного учета на французов смотрите, изучайте! Но только два дня! Взяли под видом инспекционной проверки! — Разрешите пройтись по следам этого проваленного наблюдения. Может быть, что-нибудь словлю? — Быстров наморщил лоб, ожидая разрешения. Для себя он решил в любом случае поехать туда и разобраться на месте. — Действуйте! — после короткого раздумья разрешил помощник. — Если милицию будете привлекать, то действуйте осторожно, чтобы не растекалось! Быстров подхватил папки и пошел к себе по коридору в дальний закуток, где был его кабинет. На столе сразу стало мало места от разложенных папок, и он перебросил часть на стол Доры Георгиевны. — Ну, с чего начнем? — сказал он вслух сам себе и открыл первое попавшееся под руку «дело». В конце дня, захлопнув последнее, он сказал, обращаясь к самому себе: — И ничего! Действительно, ничего не было, что могло бы привлечь внимание Быстрова. Обыденные, доведенные до автоматизма действия, словно под копирку, из всего комплекса кино- и аудионаблюдения. Ни один французский оперативник не встречался ни с кем, даже отдаленно напоминающим источник, и все указывало на то, что Франция не ведет активные мероприятия в отношении СССР. Быстров оглядел пустой кабинет, вздохнул, было как-то привычнее видеть Дору Георгиевну и Женю, и продолжил изучение материалов. Еще раз прочитал данные о первой прогулке по Москве торгового представителя фирмы «Томпсон», Люсьена Гаспона и его супруги Мари, выделив эпизод с неудачным телефонным звонком, и встрече в парке с человеком, владеющим в совершенстве французским языком, внешне напоминающим бича. Эти два события, разорванные одним днем, представляли для Павла Семеновича самый неподдельный интерес. Положив в папку несколько общих фото этого непонятного для него человека и несколько фото с размытыми чертами лица, он закрыл кабинет и, не вызывая дежурную машину из гаража, поехал в город, на то место, где и произошла встреча. Опорный пункт милиции был открыт, и в глубине помещения, заставленного старыми столами и стульями, он нашел участкового милиционера. — Своих подопечных знаете по району? — после представления удивленному участковому спросил Быстров. — Имеете в виду алкоголиков, тунеядцев, хулиганов? — в свою очередь переспросил милиционер. — Не только! Бичи живут в вашем районе? Участковый как-то сник, задвигал ногой под столом, виновато посмотрел на Быстрова и сказал: — Ну есть такие! Летом обитают везде, а к холодам собираются в распределительной котельной, там и прячутся от холодов. Но я с ними борюсь, вытаскиваю и отправляю за 101-й километр![240] — А вот такого не приходилось встречать? — Павел Семенович достал фотографии и разложил на столе. Участковый долго, медлительно, чуть ли не обнюхивая каждое фото, просмотрел, глянул на Быстрова и виновато и как-то нерешительно помотал головой. — Ну, что же! Не знаете, значит, не видели! — вздохнул Быстров. — Видел! — вдруг осипшим голосом сказал милиционер. — Давайте, дорогой, рассказывайте! — Павел Семенович сам опешил от такого признания, не надеясь, что сможет хоть что-то выяснить об этом человеке с фото. — Помню, это было с месяц назад, и я почему-то его запомнил, просто проходя мимо сквера, засек его. Поначалу не обратил особого внимания, ну торчит в сквере бич, собирает бутылки, копается в мусорках. Это в порядке вещей. А этот ничего такого не совершал, а прочесывал скверик вдоль и поперек, легко так, непринужденно! Осматривал каждый кустик, каждое деревце. В одной руке была полиэтиленовая сумочка, а в другой — початая бутылка коньячары. Он отхлебывал и шерстил весь сквер. Потом, а я более внимательно начал присматриваться, что же будет дальше, он вышел к центру скверика, к фонтану, и пристал к двум людям с ребенком. Они начали что-то там обсуждать, потом он им даже декламировал что-то! Вытащил из полиэтиленового мешка коробку с конфетами и подарил, а пакет выбросил. Быстров слушал и поражался памяти и наблюдательности этого участкового. Быстро записав его рассказ, он дал ему расписаться, а потом спросил: — А где он тут поблизости мог купить конфеты и коньяк? У него ведь ничего другого не было? — Тут только один «Гастроном» поблизости от сквера, туда, к рынку! Чуть дальше. — А давайте сходим в этот магазин, может быть, кто-нибудь запомнил этого гражданина. В «Гастрономе» действительно одна продавщица вспомнила бича. По ее рассказу выходило, что она, пересчитывая чеки, вдруг услышала интеллигентный голос с правильно и красиво расположенными словами. — Это как? — переспросил Быстров. — Когда люди покупают, они сразу говорят, что им нужно, а уж потом кто скажет, допустим, слово «пожалуйста» либо вообще не говорит ничего. А этот так красиво построил фразу, что я даже бросила считать чеки, сразу же подняла голову и увидела… Продавщица замялась, а участковый, помогая ей, назвал: — Бича! — Да, так, как вы сказали, но только он не натуральный был, а переодетый. Руки белые и ногти чистые. Это когда он расплачивался. И была у него пачка денег. К нам заходят иногда такие, но берут полкило хамсы да бутылку водки. — Есть такое дело, понятно! — Павел Семенович и не ожидал такого. — Больше не встречали его? — Нет, это было месяц назад, и больше я его не видела. Быстров и участковый вышли на улицу и медленно пошли в сторону скверика, где произошла встреча французов с бичом. — Вон там он вначале оглядывал сектор, а потом прочесывал его, потом снова делал глоток из бутылки и снова прочесывал. Пил, как мои алкоголики пьют! — Это как? — недоуменно спросил Быстров. — Вначале стакан в себя вливают, а потом, мелко так, поддерживают состояние! Бухальщики — народ требовательный и обстоятельный, в дело идет даже экономный цикл принятия спиртного! Павел Семенович попрощался с участковым, посмотрел на часы и поехал к себе домой на «Планерную».