— Да вроде ничего! — Кейси недоуменно посмотрел, потом до него дошло, что он сказал, выхватив из подсознания: — Господин президент, я сказал только, сыграть с русской! — Вот-вот! Именно это! Разъясни мне, какой смысл заложил? — Скажу честно, вылетело у меня в русле общего контрразведывательного шаблона, не более! Президент немного поразмыслил и заговорщически сказал: — Теперь начинается игра в покер, как вы понимаете, и мы приведем русских к коллапсу! «Империя Зла» рухнет! И эта русская нам может пригодиться. Тринадцатый директор разведки Уильям Кейси высоко оценивал способности президента как заядлого игрока в покер, но с программой СОИ, о которой впервые узнал в Канаде, работал очень осторожно. Эту мистификацию, или, как он мысленно про себя называл, «морок звездных войн», нужно выводить на свет бережно, чтобы не отлетели или не сломались навешанные конструкции. Показывать не всю сразу, а постепенно сдергивая полотно тайны. Фифти-фифти[204], на большее он не оценивал стратегию и тактику коллективного плана. Опираться на постулат, что вдруг русские поверят и поведутся, было не в его традиции системного мышления. На заседании в начале августа 1981 года в западном крыле Белого дома в кабинете Рузвельта с руководителями ведущих ведомств Кейси, как ДЦР, высказался о плане, предложенном Рейганом, в аспекте работы разведорганов Северной Америки: «Мы будем знать, что наша программа по дезинформации достигла своей цели, когда вся американская общественность будет готова поверить в любой обман» (We'll know our disinformation program is complete when everything the American public believes is false). Только так могли русские поверить в программу, которая вырисовывалась из директивы президента, которую он прочитал еще в Квебеке на саммите G7. — Да, господин президент, возможен и такой сценарий развития! Рейган поморщился, услышав это мнение доверенного человека, и тут же перешел на другую тему: — Так, кто там приехал во Францию? Покажите! Директор достал из портфеля досье на полковника Каштан Д.Г. и протянул президенту: — Вот, полковник ПГУ КГБ СССР. Рейган открыл папку, достал из конверта фотографии Доры Георгиевны, долго смотрел на них, потом сказал: — Много у нас красавиц со всего мира в Голливуде, но такой чистой красоты не встречал. Мне кажется, она идеальна! К тому же без большого ума полковниками не становятся, а это редкость для красивой по-настоящему женщины! Посредственной женщине в системе не место, это мы, мужчины, можем и на посредственности сделать карьеру! — Тут еще и удача должна присутствовать! — осторожно заметил директор. — Вот-вот! Удача сопутствует упорным, настойчивым, а отнюдь не смелым головотяпам! Она настойчива и умна, помогите ей немного, но только в обмен на контракт работы с нами! Такое возможно? Если она согласится, мы протащим через нее нашу Стратегическую оборонную инициативу как великое откровение, ниспосланное ей Провидением. Мы должны разыграть эту постановку на нашем, Вашингтонском театре действий! Возможно ли это? — Возможно все! — Она в Париже? — Да, в Париже, и провела контакт с нашим источником во Франции! — А ведь я ее помню, точнее, итоги работы против нас! — Она никогда не работала против нас. Вся ее работа была только по Франции! Рейган поморщился от резкого возражения ДЦР, помолчал, припоминая что-то в памяти, и сказал: — Я был в комиссии Сената по изучению деятельности ЦРУ. Правда, посетил меньше половины заседаний, но хорошо помню отчет о том, как она нас развела с крылатыми стратегическими ракетами. Болид! Так они назывались. Она протащила через Францию информацию по ним, сильно напугала прошлую администрацию во главе с президентом, что и заставило продвинуть к подписанию договор ОСВ-2. Рональд Рейган усмехнулся и подмигнул Кейси: — Мы-то с тобой знаем, что из себя представлял Джимми Картер, он просто обделался от страха! Президент Северной Америки знал, что их мнение с Кейси о предыдущем президенте США Картере одинаково презрительное, его нерешительность и приступы болезненной, вплоть до заламывания рук, боязливости работали против интересов супердержавы. — Талантливая женщина, как суперагент, используя нашу терминологию! — вскользь заметил Кейси, решив снова вернуться к теме по Каштан. Президент понял, что хочет услышать от него ДЦР, и сказал, облекая конкретику в неопределенную форму констатации: — Такого класса сотрудники заслуживают признания! — Согласен с вами! — пробормотал Кейси, прикидывая, сообщить президенту или даже не упоминать о важной детали в деле полковника Каштан. Начальник русского отдела, принеся досье и докладывая ему о полковнике Каштан, с загадочным видом сказал: — Господин директор, надо обратить внимание на одну деталь в ее деле. — Какую? — монотонно пробубнил Кейси, быстро просматривая бумаги в папке. — Она американка! — тихо проговорил начальник русского отдела, но в тоне прозвучали торжествующие нотки. — Что?! — грохнул вполне разборчиво директор. — По рождению! Родилась она здесь, в Нью-Йорке! О чем есть соответствующая метрика! — Как так получилось? Родители дипломаты, русские? Или эмигранты? — Нет, господин директор! Мать стопроцентная американка! Вернулась из Франции перед войной к родителям и родила! Потом снова вернулась во Францию. Кто отец, мы не знаем, но в метрике стоит Борис Ларош. — Это что-то невероятное, хотя бывает все! Давайте подробнее. — А больше ничего и нет! — развел руками начальник русского отдела. — Этот момент я только сегодня, сейчас зацепил, когда просматривал досье, перед тем как передать его вам. С таким неподготовленным досье и предстал Кейси перед президентом, теперь лихорадочно соображая, говорить или пока промолчать. — Уильям, ты здесь? — негромко спросил президент, видя, что ДЦР о чем-то сильно задумался. — Да, господин президент! Простите! Выяснилась одна сенсационная подробность в биографии этого русского полковника. Она родилась в Нью-Йорке. Рейган посмотрел на Кейси так, словно проверяя, не свихнулся ли его главный разведчик. — Не смотрите так на меня! — неразборчиво прошепелявил Кейси. — Я вполне! — Это что, такая новая ирландская шутка у вас? — Нет. Это истинные данные. Ее мать, дочь славного семейства Суэзи из Куинс, работает и проживает рядом с университетом. Уильям увидел, что президент пытается осмыслить те концы, которые он выпустил из короткой информации. — Ничего не понимаю! — Их дочь стажировалась во Франции перед войной, там вышла замуж, но рожать приехала домой, потом снова вернулась к мужу во Францию с дочерью. Там и погибла, участвуя в движении Сопротивления. Эти дополнительные сведения передал по радиотелефону начальник русского отдела, основательно взгретый Кейси за неподготовленность. — Тогда я даю полный карт-бланш![205] Она же наша! Кейси замотал головой, отвергая выводы президента: — Мы не знаем ее! Позвольте хотя бы запросить у французов их досье на нее. Они смотрели ее несколько лет! — Запрашивайте, изучайте! Но надо сейчас начать работать с ней, чтобы, как ты выражаешься, закинуть дезу к русским! — Я все понял, господин президент! — Ну, так чего ты стоишь, бросай в дело группу специалистов, начинайте работать! Давайте делать все быстро! Кейси подхватился и чуть ли не бегом вернулся в Лэнгли. На заседание помимо представителя французского сектора вызвал руководителя отдела специальных операций и только что сформированную оперативную группу. Директор спросил его первым делом: — Кто знает французский из ваших? Тот пожал плечами и развел руки, подтверждая, что никто не знает. Кейси поморщился. Еще со времен Второй мировой войны его в звании морского лейтенанта, по рекомендации хорошего знакомого по Нью-Йорку Донована[206] взяли в УСС[207] и разрешили, как исключение, ходить в гражданском костюме, так как он командовал полковниками и генералами, тогда-то он и отработал методы и способы работы в тылу противника. С его приходом в Германии вместо двух полузабитых агентов стало работать почти две сотни разведгрупп. Сейчас ему предлагали выслать группу глухонемых для проведения операции от самого президента во Францию, страну высокой степени коммуникабельности всего населения. — Вы что, офонарели! Без языка делать акцию! — В группе два технаря из компьютерного отдела, сменить оборудование кому-то там во Франции, и четыре «специалиста»[208], им язык не нужен. Чарли Дроздофф из французского сектора прекрасно владеет французскими диалектами, он и его помощник, который тоже с языком. Они руководят и общаются. — Неужели у вас в отделе никого нет из Нового Орлеана? Французский квартал в «The Big Easy»[209], где каждый знает язык! Ну да ничего! Франция наш союзник! — сказал Кейси и вдруг в памяти всплыл скандал пятилетней давности, когда парижский журнал[210] опубликовал почти 50 фамилий сотрудников ЦРУ, работающих во Франции. — Прошу работать там предельно осторожно! У них в менталитете представление о себе, как о великой нации, поэтому старайтесь не потревожить их сознание величия! Руководитель спецоперациями приглушенно хмыкнул на это нервное замечание ДЦР, но ничего не ответил. Под утро группа экстренно вылетела в Германию. Там они должны были пересесть на автомобили, мощные Dodge Lil Red Express[211], чтобы, не привлекая внимания, просочиться через границу и спешно добраться до Парижа. Чарли Дроздофф, сильно озабоченный выполнением задания такой сложности, да еще от самого ДЦР, с присказкой, что сам президент Соединенных Штатов следит за положительным выполнением, вылетел суперсоником «Конкорд» во Францию на первый контакт с Огюстом Филоном в гостинице «Дом и хозяин». Сентябрь 1981 года. Париж. Франция. Не успела команда Доры Георгиевны въехать в Париж, как сразу же попали в плотное оцепление наружного наблюдения. Словно «негласники» сидели и ждали тут же, при дороге, когда команда Доры Георгиевны приблизится к Парижу, и что было самым существенным, ждали их на запасном шоссе, а не на главном. Эту хитрость, предложенную офицерами прикрытия, вероятно, также понял противник. Это говорило о привлечении больших сил DST для работы по группе Каштан. — Что будем делать? — спросил один из сопровождения. — Будем петлять! Надо уходить! — твердо ответила Каштан. Она поняла, что теперь началась охота и за ней, прерванная год назад, когда она «в темпе» вырывалась из Парижа. — Француз слетит, если будем петлять! — Что делать! У нас с ним все обусловлено, где он остановится, мы знаем, так что если и слетит, то пусть! Так хоть меньше будет движений с их стороны!