Дора Георгиевна, протиснувшись мимо отставленного стула, села ближе к окну, сделала мимический жест и, доставая сигареты с зажигалкой из сумки, с некоторым раздражением сказала: — Закисла я здесь! Хоть и школа шпионская, но все равно, что-то стало сильно мне все это надоедать! Жизнь какая-то пресная стала и до омерзения однообразная! Чиркнула зажигалкой, закуривая желтую, из маисовой бумаги, сигарету «Житан», с треском захлопнула внутреннее отделение сумочки Fendi Peekaboo и сквозь дым внимательно посмотрела на Быстрова. — Дора Георгиевна, я также себя чувствую, когда в отпуске, поэтому не ухожу! — Да, что тут про отпуск говорить! Меня даже в колонию, франкоязычную, не выпускают, боятся расправы за нашу с вами операцию «Тор». Жаль, конечно, что наши с вами труды пропали даром! — Это вы о чем? — вырвалось у Быстрова. — Договор президент и генсек подписали, даже поцеловались, вон, как эта фотография-то по свету разошлась, а вот ратифицировать в Штатах из-за Афганистана не получилось. Да ладно, дела давно минувших дней! Теперь уж все равно! Как вы тут у нас в Москве? Быстров понимающе, поджав губы и опустив уголки их, кивал, пока она говорила, словно священник на исповеди, потом смущенно улыбнулся и, слегка заикаясь, как у него всегда было в моменты волнения, ответил на вопрос: — Закиснуть можно где угодно! Я третий день в Москве и пока только заметил, что тут все люди вроде как заболели, разом и все! В атмосфере носится что-то очень нехорошее, какая-то пакость, которая обмазывает всех! Душно как-то! Неприятно! Ведь не хотел же ехать сюда! Каштан взяла большим и указательным пальцем почти догоревшую сигарету, сделала последние две затяжки, вмяла в пепельницу на столике, где они сидели, в дальнем углу маленького кафе, и как-то натуженно сказала, не глядя в глаза Быстрову: — Вот, вот! Довольно странное впечатление человека из глубинки, въехавшего на белом коне в столицу! Хотя в целом вы правы! Есть такое! Павел Семенович замотал головой, отказываясь от ее слов, и немного обескуражено сказал: — Не я въехал, а меня ввезли сюда! Я там у себя, в Краевом центре, сидел до последнего, бюллетени выписывал по болезни, думал, что забудут о вызове и назначении, так нет же, прислали молодого старшего лейтенанта якобы в помощь для сборов, а на самом деле настоящий конвой!.. Дора Георгиевна пристально посмотрела, на этот раз в глаза Быстрову, потом отвернулась к окну, за которым стало темно, но как-то быстро, а ведь осень только началась! — Ну, и куда же вас определили? Быстров помолчал, собираясь с ответом. Для себя он понимал, зачем его вытащили из Края, посадили в большой кабинет, предоставили полномочия, от которых можно было свихнуться, правда, задача стояла тонкая и деликатная. А как подступиться к решению, он пока не представлял, уверен был в одном, только Каштан способна вытащить и решить эту проблему, которая, как раковая опухоль, стремительно разрасталась, угрожая всему организму страны. Он остановил все эти мысли, сидевшие у него в голове и готовые выплеснуться наружу, перед ней остановил, хотя желал сразу получить лучик надежды, который осветит путь к цели. Ответил, пересилив себя, голо и бесстрастно: — В управление делами КГБ, в спецгруппу помощника председателя! Консультант! Работа по моей специализации, контрразведка! Правда, придется затрагивать внешнюю, по линии КР[140]. — Эк вас занесло! — весело, оживляясь в секунду, сказала Каштан и достала новую сигарету. — А кто вытянул в Москву? Ваш Дормидонт из Большого парткома?[141] — она со смаком произнесла имя старого друга Быстрова. — Как раз не он! Помощник Юрия Владимировича! — с трудом выдавил из себя Быстров, словно вспомнив все те события, которые проходили три года назад на его земле в Краевом центре, где они чуть было не перестреляли друг друга на привокзальной площади[142]. — Ах вот даже как! Я, признаться, упустила тот момент, когда выхваляла вас перед ним, а он, как всегда, молча мотал на ус! Значит, принял к сведению и как руководство к действию. Быстров помолчал, потом, словно примериваясь, провел рукой по голове от затылка ко лбу, смущенно начал: — Это было пожелание Леонида Ильича пригласить меня сюда! — Вот даже как! — слегка растерянно протянула Дора Георгиевна. Уж чего-чего, а такого разворота событий, да еще с подачи генсека, она не ожидала. — Это выяснилось, когда помощник меня к председателю завел, ну и там они начали пытать, как я раскопал, и присутствие вашей группы, и про операцию «Тор», и привязку к делу воров, и вашу светлость не пропустили! Дора Георгиевна недоверчиво посмотрела на Быстрова, словно делая какую-то засечку, спросила: — Ну, и что же вы? — Отвечал уклончиво. — Это как, самому председателю! И как это «уклончиво»? — Ну, а мне-то что! Я, что ли, рвался в Москву? Они сами затащили меня сюда, поэтому мне было все равно, отвечал так, как привык не распускать язык. А уклончиво, это по анекдоту про вашего коллегу из ПГУ! — В чем суть? Анекдоты не люблю! — Обменяли нашего полевого агента на их шпиона и спрашивают нашего: «Пытали?» Он отвечает: «Пытали!» Как отвечал, начали допытываться. Он говорит: «Уклончиво!» Спрашивают: «Это как?» Он отвечает: «Посылал на три буквы!» — Ха! Смешно! Обхохотаться можно. Эту мужественную байку придумали там, где вы сидите! Как учебное пособие! — Она помолчала и серьезным тоном спросила: — Ну так все-таки что говорили? — Я же сказал, ничего! Потом помощник поведал мне, что председатель, на его взгляд, странно оценил эту встречу. Представьте себе, в некоторой степени даже положительно! Дора Георгиевна недоверчиво посмотрела на Быстрова: — Не поверишь такому! А все же, как смогли тогда все узнать про меня, группу и наши задачи? Быстров словно ждал такого вопроса, тут же выпалил: — Не поверите, совершенно случайно! Подвернулась информация! — О, дорогой мой, в нашей работе все зависит от этого, скажем так, Господина Случая! Но и мы сами много делаем, чтобы он попал к нам в гости! Известные строки мы, разведчики, переиначивали в стихотворении В.В. Маяковского «Разговор с фининспектором о поэзии»: «Разведка — та же добыча радия. В грамм добыча, в год труды. Изводишь единого агента ради тысячи тонн человечьей руды». — Да уж, страшные строки! — Быстров дернул уголком губы, неопределенно поглядел в разные стороны, словно пытаясь увидеть сейчас, здесь такой же случай, а потом, решившись, сказал: — Все вышло из партаппарата! Там и засветились! Оттуда ноги появились! — Я так и думала, я так и знала, что этот секретарь Предыбайло растрепится обо мне! Да уж, не знаешь, где упадешь, а где встанешь! Ох, Павел Семенович, я понимаю, что стоит за нашей с вами встречей? — Не то, чтобы да!.. — начал было Быстров, но она перебила его: — Слышу генеральские перлы! Как он? — Все в порядке, не болеет, копается у себя в огороде на садовом участке! Муторно ему, конечно, там без всего, к чему привык! Один раз допекло его так, что в пылу тренировки, как обычно, по утрам, разнес ногами и кулачищами своими, вы же помните его кувалды, уборную в огороде. Жена два дня с ним не разговаривала, бегала к соседке на участок, пока он не восстановил свое сооружение. Я понимаю его! Каштан сочувственно покивала. Они немного помолчали, Быстров налил в рюмки водку, видя, что официантка несет горячее. — Дора Георгиевна, давайте поднимем рюмки за нашу встречу! С уважением! — С большим удовольствием! Впервые вижу вас в форме! Суше стали внешне! — Это форма! Я сам не люблю одевать, но сегодня водили меня к председателю! — Да! — глубокомысленно отозвалась Дора Георгиевна. — Бывает и такое! Они чокнулись и выпили, горячее оказалось едва теплым. Каштан остановила Быстрова, который попытался было вскочить с места и навести порядок на кухне: — Оставьте! Берегите лучше нервы с нашим ненавязчивым социалистическим сервисом! Так будет лучше. Как нашли меня? Быстров как-то испуганно посмотрел на нее, проглотил кусок еле теплого ромштекса и сдавленно произнес: — Председатель поставил задачу, а помощник спросил, кого бы я хотел привлечь к работе, так я попросил вас! Он мне и подсказал, куда съездить и где найти! Каштан молча смотрела и думала про себя, что неспроста такое движение пошло там, на площади Дзержинского, дом 2. — Расскажите, что это за дело такое! Если даже сам председатель ставит вам задачу? — Дора Георгиевна, скажу, если дадите согласие работать по делу вместе! Каштан снисходительно глянула на Быстрова, потом снова достала сигареты, закурила и, выпустив струю дыма в сторону Павла Семеновича, сказала: — Как это? Не зная брода!.. — Да, вот такую мне поставили цель! Получить согласие и только потом ввести в курс дела. Ничего не могу поделать! — Да, я, признаться, хоть и не так хорошо знаю вас, тем не менее верю! — Она задумалась, покуривая сигарету, потом опять перехватила «бычок» указательным и большим пальцем, затянулась два раза и вмяла в пепельницу. — Ничего не поделаешь! — деловым тоном сказала Каштан. — Считайте, что я в деле! Если бы кто-нибудь другой заявился ко мне с таким предложением, то и говорить не стала, но пришли вы, и я могу попробовать шагнуть в воду без понятия о броде! Павел Семенович, как она сразу же отметила себе, почти расцвел на ее глазах, даже как-то помолодел. — Ну так давайте, выкладывайте, что там такое предполагается или уже случилось? Быстров испуганно оглянулся на почти пустой зал, брови вздернулись, и он тихо, но напряженно проговорил: — Не здесь! Только у нас, там, на службе! — Да вы вообще перестраховщик! — язвительно улыбнулась Каштан. Она вновь, как три года назад, испытывала симпатию к нему, непонятную для нее самой, от чего даже передернула плечами. — Хорошо! — Быстров покраснел от усилия над собой. — Наших ребят сдают! Каштан засмеялась, легко и весело, словно Павел Семенович сказал какую-то остроумную шутку. — Вот тоже мне тайны полишинеля! Так всегда сдают! И ничего с этим не поделаешь, это судьба человечества, начиная от Иуды! Задание поставлено с мотивировкой или просто отдан приказ на уничтожение? — Вроде бы вырос из того возраста, когда отдают приказ без объяснения мотивировки! — Быстров поморщился, словно от зубной боли, собрал на лбу морщины, что-то сказал про себя, губы двинулись, потом поднял на нее глаза: — Тут другое! Намного хуже! Нашу агентурную сеть начали вырезать по всему земному шарику! Идет планомерная и целевая работа западных спецслужб по отношению к вашим из Управления «Т», по линии «Х»![143] Целенаправленно и жестко! Эта сволочь сидит здесь, у нас! — И он качнул головой в сторону центра Москвы.