Павел Семенович не ожидал таких стремительных действий от приезжего, с виду простоватого парня, поэтому слегка опешил, а потом, спохватившись, достал бюллетень и показал его: — Ты, Жень, только посмотри, кого хочешь забрать? У меня невралгия седалищного нерва, я сидеть не могу, стоять не могу, бегать, даже отдать честь, рука не до конца поднимается! Ну, на кой черт я там тебе в Москве нужен? Ты сам-то москвич? — Да, в пятом поколении. Павел Семенович, поехали! Я прошу вас, мне впервые дали задание такой важности, и что со мной будет, если я вернусь без вас? Пожалейте меня и мою мать. У меня ведь больше никого нет. — Давно служишь? — Давно! — Не знаю, как быть даже. И тебя подводить не хочу и в вашу московскую житуху вваливаться не хочу. Помощник председателя прислал? Женя молча кивнул, а Быстров понял, каким образом решил действовать этот сильный и властный человек, которого и видел-то один раз, после завершения операции «Тор», когда его вызвали в Москву на награждение. Вот тогда-то он и встретился с этим, как про себя назвал его, мощным человеком. После награждения в кабинете Председателя КГБ СССР помощник увел Павла Семеновича к себе и долго примеривался, заходя то с одной, то с другой стороны, пытаясь детально выяснить все нюансы работы контрразведывательного отдела в период проведения операции «Тор». Быстров, еще не отошедший до конца после стремительного увода из-под носа французских агентов, боевой стычки с московской группой Каштан, отвечал нехотя и почти ничего не рассказывал, отделываясь социальными звуками и междометиями. — Ну, что же, — сказал, вставая помощник, — не хотите, как хотите! Пытать больше не буду. Я и так достаточно много знаю. А вас хотел только на отношение проверить. Идите, Павел Семенович, я почему-то думаю, что это не последняя наша встреча. И он оказался прав, когда Быстров увидел его стоящим в стороне, под раскидистыми ветками акации, на перроне, среди встречающих. Этот невысокий, плотный человек с пронзительными синими глазами стоял в стороне от толпы. Быстров и два прапорщика с узлами и чемоданами остались ждать у вагона, под жарким утренним солнцем не остывшего за ночь громадного города, пока к ним не вернулся Женя, который рванул к помощнику докладывать. Старший лейтенант, получив устное указание, также опрометью подскочил к Быстрову и, не церемонясь (они как-то незаметно сдружились, пока собирались к отъезду в Москву, да и в дороге), взял за локоть и повел к помощнику. — Ну, вот видите, Павел Семенович! Свиделись, как я и говорил вам тогда! С приездом, и я рад, что вы приняли мое приглашение. Вы нам здесь нужны! Быстров, слегка заикаясь, как это с ним постоянно бывало в минуты волнения, смущенно кивнул и сказал: — Да, я тоже рад! Товарищ помощник, такую встречу для меня, простого провинциала, из самой глубинки, не стоило бы организовывать! Я смущен и не знаю, что сказать вам! — закончил он, перестав заикаться, твердым голосом, почти с вызовом. — Да, ничего и не надо. Я лично хотел убедиться, что вы прибыли, и отказать вам в моем самом благожелательном отношении! — Отказать, это же отрицание! — Павел Семенович растерялся, он не понимал этого столичного словоблудства. — Отнюдь! Если я говорю, что отказываю вам, то это означает, что я выказываю вам мое покровительство и расположение! — А почему бы не сказать вот так просто? — Да, не сообразил я, да и в моем характере многое строится на отрицании. Хотя это так, отступление, давайте не будем здесь заниматься лингвистикой русского языка. Он велик и могуч, и мы можем говорить на нем так, как даже язык не поворачивается! Идемте, Павел Семенович, там стоят наши машины. Одна моя, а другая будет вашей. Быстров провел ладонью по голове и, испытывая неудобство, что большой начальник приказал прекратить разговоры, спросил: — А в качестве кого я сюда прибыл? — В качестве? — переспросил помощник и, усмехнувшись краем рта, ответил: — Не в качестве, а в полном исполнении должности моего и председателя, от чьего имени я действую, строго законспирированного дознавателя, аналитика и оперативника. — Понятно! — уныло пробормотал Быстров, подхватил узел и потащился за юрким старшим лейтенантом. — Вижу вы познакомились с Женей? — около автомобилей спросил помощник, указывая на попутчика Быстрова. — В полном соответствии с вашей должностью Женя переходит к вам как помощник. «И как информатор!» — подумал про себя Павел Семенович и кивнул. — Обживайтесь, два дня на обустройство, а потом ко мне, в среду к 9 утра. Женя вас проводит! Всего хорошего! — Из окошка машины кивнул помощник, и «Волга» унеслась прочь. В среду, с утра, как и было назначено, Быстров прибыл на площадь Дзержинского и, прождав несколько минут в вестибюле, увидел, как по лестнице спустилась строгого вида пожилая женщина в очках с серенькой папочкой в руках. Она, открыв картонки и коротко заглянув внутрь, начала пристально вглядываться в лицо. «Сверилась с моей на фото физиономией! Теперь смотрит вазомоторы или, скорее всего, пытается определить, не псих ли я?» — подумал Павел Семенович. — Товарищ Быстров, подойдите сюда, к столу дежурного. Надо сверить ваши данные! — Она встала сбоку от стола, сложив папочку. Павел Семенович подошел и положил перед дежурным свои документы. Тот схватил их и начал пролистывать, периодически поднимая глаза на него. Женщина от нетерпения стала притоптывать ногой. — Сейчас! — коротко бросил дежурный. — Не в простой кабинет идет товарищ! Наконец все пролистав, он вернул документы, к которым добавил четвертушку от листа бумаги, аккуратно оторванную по школьной деревянной линейке из плотно сшитой тетради. — На выходе, получив отметку, предъявите мне! Счастливо! — коротко бросил дежурный вслед строгой женщине и Быстрову. Они поднялись на лифте и прошли к двери с надписью «Председатель КГБ СССР. Андропов Юрий Владимирович». — Садитесь вон там и ждите! К вам подойдут! — сказала женщина и вышла из приемной, плотно закрыв дверь. Павел Семенович уселся на стул и принялся ждать, по опыту зная, что в таких «высоких» кабинетах всегда нужно запасаться большим терпением. Резко распахнулась дверь в приемную — и вошел встречавший его позавчера на вокзале помощник. — Здравствуйте, Павел Семенович! Сейчас нас пригласят к Юрию Владимировичу! Он садиться не стал, а начал методично прохаживаться по ковровой дорожке от дверей до окна, иногда поглядывая на Быстрова. — Проходите, товарищи! — глухо и невыразительно донеслось от стола дежурного. В кабинете Быстров впервые в жизни увидел Андропова, и сердце его заколотилось от волнения. Они прошли к столу и сели к приставному столику. — Вот, Павел Семенович Быстров! — представил Андропову помощник. — Я вижу! Здравствуйте, Павел Семенович! С приездом! Устроились сносно? — не совсем внятно, тихим голосом спросил председатель, внимательно вглядываясь в него через линзы очков. — Как-то так я и представлял вас! — Устроился хорошо, мне много не надо! Спасибо! — Быстров хотел было добавить, что взволнован встречей с ним, но передумал и замолчал. — Вы что-то хотели добавить? — тем же тихим голосом спросил Андропов. — Да, хотел сказать, что нервничаю и взволнован встречей с вами! Юрий Владимирович переглянулся с помощником, и оба улыбнулись. Помощник глубоко вздохнул, перевел глаза на Быстрова и сказал: — Не волнуйтесь! Все идет так, как надо! Я коротко доложу по одному вопросу, а потом примем нужное решение. Он, не открывая папку, лежащую перед ним, быстро, сжато и внятно изложил такое, отчего Быстров как бы осел на стуле. — Мы поняли, что здесь, в самом центре, действует враг. Очень опасный. На Западе начали отстранять от источников научно-технической информации наших самых лучших, десятилетиями проверенных агентов! — Помощник заканчивал докладывать, когда Юрий Владимирович, слегка приподняв руку, добавил: — Есть еще более тяжелая составляющая сложившегося положения вещей. Они там собираются взять тяжелый для нашей страны курс перевооружения. Слышали о «звездных войнах»? Павел Семенович отрицательно помотал головой, потом, спохватившись, сказал быстро: — По моему, что-то или где-то в фильмах такое имеется! Помощник быстро открыл свой блокнот, пролистал и отстраненно сказал: — Совершенно верно! 25 мая 1977 года в прокате появился фильм под названием «Звездные войны». Нас этот момент настораживает. Но об этом позже! Андропов ободряюще улыбнулся Быстрову, а помощник, достав из папки листок с каким-то рисунком, положил на стол: — Вот так будут подавать публике новую спираль в гонке вооружений! Быстров с удивлением рассматривал красочный рисунок из космоса, где бочкообразное сооружение испускало яркие лазерные лучи в сторону стайки ракет с серпом и молотом на обшивке, которые взрывались, оставляя на своем месте облачко фиолетового цвета. За бочкой, ярким цветом короткого взрыва, располагалась цепочка, как поплавки в рыболовецкой сети, другие накаленные, готовые взорваться ядра атомных и термоядерных бомб, как источников энергии. — Одна из картинок апокалипсиса! — вырвалось у Быстрова, когда он схватил все изображение, которое холодком отдалось где-то внизу живота. — Я читал в бюллетене нашей службы, что эта предполагаемая система носит название, как растение какое-то, я просто сейчас забыл! — У вас цепкая память. Это название, в русском варианте, называется СОИ. — Да, да! Соя — растение, а это — СОИ. — А расшифровку не помните? — Я запомнил английское название! — «Strategic Defense Initiative», верно? — Да, именно, стратегическое предотвращение инициатив! — Не совсем верный перевод! — А как? — раздосадованный на свой плохой английский, спросил Быстров. — Стратегическая оборонная инициатива! — помощник произнес название, и лицо его как то сразу осунулось. Программа и название, хитро придуманное для политического обмана, были совсем недавно получены из Вашингтона. Разведка СССР в Северной Америке самым невероятным образом получила возможность добыть совершенно секретные бумаги из Белого дома. Эти документы проходили под названием «Летние бумаги». Как раз именно там и был упомянут план, который вызревал под скромным названием для финансового департамента и для народа Америки «Стратегическая оборонная инициатива». — Да, и вот этот схематический эскиз фрагмента новых систем вооружения, каким его собираются подать через средства массовой информации гражданам Америки и других стран! — подытожил помощник, потом, словно что-то забыв, быстро продолжил: — Сейчас это только подготовка! Прощупывание настроения американских граждан и подготовка к официальному принятию программы. Это очень дорогая инициатива, даже для такой страны, как Америка! Вот они и начинают промывку мозгов, чтобы принять многомиллиардную систему! А мы не успеваем за ними! Сколько бы мы ни впахивались в создание ударных групп для преодоления, мы не догоним. Плохо обстоят дела у нас в экономике, а еще хуже с получением валюты для финансирования и развития[136]. Такое положение сильно ударило по бюджету Управления «Т» по плановым заявкам[137] в получении на Западе научной, производственной и технологической информации. Андропов сделал едва заметное движение кистью руки, и помощник, моргнув, продолжил совсем другим тоном: