— Объяснить ситуацию, что майор французской контрразведки вмазался в это дело. Приехал он сюда, когда где-то во Франции просочились сведения, что мы вытаскиваем фирму в Москву. DST решила отследить, проконтролировать и сыграть на этом. И все! — Нет, так не пойдет! — раздраженно воскликнул начальник отдела. — К моему рапорту хочу добавить, так сказать, приватно, что французы заинтересовались напитками, суррогатами алкогольных изделий, которые пьют у нас в стране. — Это как это? — ошалело переспросил начальник, такого интереса в его практике еще не было. — Был легкий треп про бухло типа денатурата. Обещал им устроить дегустацию! — напористо и нагловато ответил Марк. — Так что же вы не отразили это в рапорте? — встрепенулся начальник. — Ну, это как-то не вяжется… — начал было Вьюгин. — Вы вот что, Вьюгин, как это, такой опытный сотрудник, до сих пор не научились отображать все, понимаешь, все, в рапорте. Это интересный момент. Мы можем подготовить напиток, который развяжет язык, ты оденешь «сбрую»[113], и, глядишь, они чего-нибудь наговорят нам! Вьюгина передернуло от перспективы навесить на себя диктофон «Лист» с выведенным микрофоном. Он не любил всякие там технические штучки, особенно после случая, когда спецбатарея магнитофона неожиданно распалась, и он получил ожог в самом сокровенном месте, в плавках, куда засунул его в жаркий летний день. Тогда он внутренне взвыл от жуткой, острой боли в паху, а тот, кого он записывал на диктофон, участливо спросил, что случилось. «Камни в почках! Один зашевелился!» — прохрипел Марк и свернул всю встречу. Две недели он провел в ведомственном госпитале, покорно снимая трусы три раза в день на санобработку ожогов, ловя смешливые искорки в глазах медицинских сестер, которые втихаря лопались от смеха, обрабатывая его боевые ранения. — Не буду надевать спецтехнику! У меня, сами знаете, фобия на эти магнитофоны! — Да бросьте вы, Марк, сейчас новые изделия из Саранска, очень надежные и абсолютно безопасные! — Начальник выдвинул ящик стола и достал плоскую металлическую коробочку, ремни подвеса на теле и микрофон с булавкой крепления. — Оденете, я вам гарантирую безопасность. — Лады! — повинуясь, сказал Вьюгин. — Если опять пробьет аккумулятор, напишу рапорт! — Пишите! Можете быть свободны! — отпустил начальник. Он знал, что это последнее оперативное задание Марка. После отъезда делегаций с выставки он прочно засядет на подготовке победных рапортов для политбюро. На пороге своего кабинета, держа в руках спецтехнику, Марк встретил коллегу, который, увидев магнитофон, улыбнулся и саркастически спросил: — Охомутали сивку! Ты закрепи на этот раз с противоположного места, правда, неудобно сидеть будет, зато сбережешь свое мужское достоинство. Вьюгин весело оскалился в улыбке, бросил спецтехнику в ящик стола, достал рабочую тетрадь из сейфа и сел писать отчет о встрече. Записав, он откинулся на спинку и задумался. Фамилия своего друга во Франции Даниеля Фажона, которая выплыла в оперативной подборке из досье Фроста, не выходила у него из головы, словно он снова был в 1970 году во Франции. Глава 3. Изящная французская незаконченная вербовка. Возвышение к вершинам. Начало означает конец Апрель 1970 года. Франция. Париж. Тогда, в Париже, сразу же после аварии автомобиля, Даниель сказал ему, что избежать судебного разбирательства не удастся. Весь следующий день он провел как в дурном сне, ожидая появления жандармской группы силового задержания в представительстве советской торговой фирмы. Каждый сигнал домофона снизу, от входной двери, резко бил прямо в голову, и он долго сидел потом на стуле, совершенно обездвиженный. Так продолжалось до вечера, пока не раздался телефонный звонок: — Что я могу сказать тебе, мой друг, — раздался бесстрастный голос Даниеля, — выходи сдаваться! Я у входа в вашу фирму. Сердце оборвалось и тело расслабилось так, что он не мог встать, собраться и выйти вниз, на улицу, где по его представлениям стояла группа нервно покуривавших жандармов около тюремного автомобиля. Марк подумал, может быть, сразу позвонить консулу посольства СССР во Франции. Пусть приедет, в его присутствии будет не так страшно. Он протянул было руку к телефону, но какое-то внутреннее чувство остановило его, в голове даже пронеслась мысль, которая присуща всем русским: «Авось пронесет! Без афиширования!» Осторожно открыв дверь выхода, Вьюгин увидел пустую улицу с припаркованными кое-где машинами, одинокие пешеходы тенями скользили в сумраке надвигающейся ночи, а напротив входа стояла машина Даниеля и он сам с суровым выражением лица. — Ну, а кому сдаваться? — нервно спросил Вьюгин, тревожно оглядывая округ. — Ну, мне! — спокойно ответил Фажон и ернически добавил: — Может, хочешь действительно в жандармерию? — Объясни мне ситуацию! — потребовал Марк, не обращая внимания на слова Даниеля. — Я урегулировал твою проблему, машина готова, выглядит, как новенькая, так что нет проблемы. Осталось только уладить со мной. Вот я и предложил тебе сдаваться! Ты понял? — напряженно и почти с нескрываемым намеком произнес Фажон. — Что ты имеешь в виду? — не вдумываясь в смысл произнесенных слов, спросил Марк с облегчением, увидев, что непосредственной угрозы нет. — Мы поговорим об этом чуть позже, когда ты полностью успокоишься. Дело о твоем вчерашнем инциденте закрыто. Мне удалось, воспользовавшись тем, что машина, которую ты таранил, принадлежит мафии из Марселя, поэтому дело у них забрала DST. Ты знаешь эту нашу службу? — Знаю. Так хрен редьки не слаще! — по-русски произнес он пословицу. — Что-что? — переспросил Даниель, который совершенно не знал русского языка. — Что ты сейчас сказал? — У нас в Союзе есть поговорка… — и он подробно описал смысл. — Ну, не скажи, DST — это служба, которая не занимается такими пустяками, как автомобильные наезды, ее интересует организованная преступность. Мафией у нас не занимается полиция, а только DST. Поэтому ты для них не существуешь со своим занюханным автомобилем! — Почему занюханным? — отреагировал Марк. — Ну, а что это, по-твоему, мерседес или порш! А так, городская, дешевая колымага! — Даниель задиристо посмотрел на Марка. — Ты что думаешь себе? В этот момент Фажон остановился в своем сценарии вербовки. Вроде бы все было на своих местах, база для предварительных действий была подготовлена, оставалось только правильно проложить путь к вершине этой акции, которую он готовил. В DST, где он числился территориальным агентом, но официально работал в отделе маркетинга фирмы «Томпсон-ССФ», от него с каждым днем развития его дружеских отношений с этим молодым русским шпионом настойчиво требовали их профессионального завершения. Дело, заведенное на Вьюгина, обрастало новыми подробностями, и не оставалось никаких сомнений в том, что он сотрудник разведки. Допросы всех лиц, вступавших в контакт с Вьюгиным, или, как это действие называл комиссар «Тото»[114], «ситуационные анализы», показывали, что Вьюгин действительно является штатным сотрудником КГБ, но тем не менее его вербовка возможна. Окончание действия было очевидно именно сейчас. Оставалось только предложить, как перепрыгнуть через небольшое препятствие, всего несколько фраз, и дело пошло бы по другой колее. Даниель на этот раз остановился перед последним усилием. Он подготовил эту сложную операцию с аварией, подогнал к ней свои связи с преступной марсельской группировкой, которая отдала ему на заклание грузовик, виртуозно провел и, можно уверенно сказать, овладел ситуацией. Углубляя приятельские отношения, Даниель не мог отделаться от двойственного, а то и тройственного восприятия русского. Вьюгин был сложным человеком, но в нем преобладал, как сделал выводы для себя Фажон, профиль Иуды[115]. Более существенным итогом операции, как уверенно заявлял руководству DST Даниель, было бы не сегодняшнее склонение Вьюгина к сотрудничеству, а работа исключительно на перспективу. Получить результат в развитии на будущее. — Сейчас заедем в автомастерскую, и ты заберешь свою машину. Это почти рядом! — предложил Даниель. — Вот это кстати! У меня сегодня целый день спрашивали, куда дел машину. Они подъезжали к автомастерской, когда Марк вдруг, как бы проснувшись, спросил: — Ты что, работаешь на DST? — А ты работаешь на КГБ? — отпарировал Даниель, резко затормозив. Даниель обламывал ситуацию, так хорошо складывающуюся, да еще с таким неожиданным вопросом Марка, от которого дотанцевать к истинному назначению всего происходящего — сущий пустяк. Далее бы следовала перспектива перевести разговор на оплату долга, за молниеносный ремонт, на обязательство не передавать дело в суд и, в конце концов, на предложение хорошей оплаты за работу на французскую контрразведку. Они поглядели друг на друга, и первым засмеялся Даниель, переводя все в простой треп, который чаще всего происходил между ними. Фажон так и остался на том же месте в развитии событий, где и был с самого начала. Остановил так долго и трудно подготавливаемую акцию de le «tamponner»[116]. Автомобиль Марка стоял за воротами небольшой авторемонтной мастерской, и когда они вошли внутрь, то Вьюгин с недоумением посмотрел на группу из четырех человек, молодых, спортивного вида, словно они только что переоделись из солдатской робы в гражданские костюмы. Искоса поглядывая на них, Вьюгин прошел к своей машине и начал придирчиво осматривать. Все было в полном порядке. — Это грандиозно! — сказал он Даниелю, который остался при входе в мастерскую. — И сколько это все стоит? Фажон сдвинулся с места, подошел вплотную и тихо назвал сумму. Марк побледнел и, отшатнувшись в сторону, помотал головой: — Это не в моих силах! Мне не поднять эту сумму! — мрачно произнес он, вернувшись к машине. — У меня кончается мой контракт, я скоро уеду в Москву! Он подумал, что группа молодых парней ожидает своей очереди, и скорее всего они вступят в дело, когда он полностью откажется платить. — Марк! — внятно сказал Даниель. — Есть другие способы оплатить! Надо только иметь желание! Как у Беранже, ты помнишь, «Даже самый умный не сумеет быть самым лучшим из людей!». Предлагаю тебе внимание и участие во всех твоих делах! На любой, какой ты сам захочешь, основе! Вьюгин с удивлением посмотрел на Фажона, как будто увидел того впервые. Он понял, что имел в виду его знакомый, и холодок пробежал по спине. Марк решил валять дурака: — Группа компаний «Томпсон»? — Нет, ты только что произнес мою службу, а я — твою! Вьюгин краем глаз увидел, как напряглись парни, стоящие в стороне, по всей видимости, они из физической поддержки и дело свое знают. — А мне можно подумать? — спросил Марк, а у самого в голове крутилась шальная мысль пойти на не санкционированную резидентурой вербовку. Пусть нарушение, пусть не по правилам конторы, зато он будет «на коне»! Победителей не судят! И тут же представил себе, как резидент выговаривает ему за его самодеятельность, его и семью грузят на первый же рейс «Аэрофлота» и отправляют в Москву на разбор! — Думай здесь и сейчас! — Фажон взял его за локоть и повел к дальней двери в глубине мастерской. Внутри было чисто и светло, они присели за стол, Даниель вытащил из портфеля бумаги и разложил их перед Марком. Вьюгин поджал губы и нервно схватил листы бумаги. Читал он долго и внимательно, а когда отложил, мысли, неосознанно крутившиеся в голове, приняли окончательное решение. — Вот, счет за ремонт машины, а это обязательство погасить финансовый долг! — сказал Даниель. — Это все! — Он подписал два документа, предложенные Фажоном. Даниель положил их в портфель и достал оттуда две другие пластиковые папки, разложил перед Марком, посмотрел на группу парней и жестом подозвал ближе. Вьюгин понимал, что это только начало, но хотел услышать от Фажона. И он не ошибся. — Вот здесь минимум и максимум твоего участия в делах великой Франции, которую ты так любишь, так хорошо знаешь и которой восхищаешься! Выбирай! Только давай конкретно, не надо мне цитировать наших поэтов и мыслителей, я хорошо знаю, что твои познания превышают профессорский уровень Сорбонны. Марк начал читать тексты, иногда хмыкая или щелкая языком, когда встречались туманные формулировки или двоякий смысл. — В этом виде подписывать не буду! Ни тот, ни этот документ! Я вот пометил на полях, где надо изменить формулировку, чтобы я мог ясно видеть свои права и ваши обязанности. Плохой у вас юрист, не владеет своим, французским языком. — И что? — угрожающе спросил Фажон. — В таком расплывчатом виде я подписывать не буду! Переделайте текст! Я говорю, что готов к сотрудничеству, но не так двусмысленно. Слишком я люблю и уважаю эту страну! Хотя вы и сантимщики[117], через одного! Даниель посмотрел на часы, Марк заметил, как он быстро глянул в сторону телефона, стоящего в углу на секретере. — Мне выйти? — вкрадчиво спросил он Фажона.