— Ух, черт! Не могу я это пить! — сказал Марк и отдал стакан Фишману. — А чего, напиток хоть и не элитный, но по мозгам бьет! — захохотал Элюар, забирая стакан Вьюгина себе. — Мне так ничего! — Ага, — тут же схватился за эту фразу Марк, — так у нас приговаривают, когда пьют денатурат… — Что такое денатурат? — быстро, собравшись, спросил Фишман. Вьюгин заметил эту его способность моментально собираться в пучок. — Денатурат — это такой синенький![110] Denaturatus! Технический спирт, растворитель! Туда добавляли вредные для здоровья добавки, чтобы не употребляли внутрь! — Боже мой! — воскликнул Элюар и содрогнулся. — Да, это жутко! Пьют, приговаривая: «Нам, татарам, все равно, что пулемет, что водка, лишь бы с ног сбивало!» Троица притихла, осмысливая произнесенное Марком, потом, словно по принуждению, выдавили из себя что-то наподобие улыбки, но продолжали молча, как бы выжидающе посматривая на Вьюгина. — Господа, вы не знаете тонкостей советского быта, есть и более экзотические напитки, которые употребляют русские мужчины, а иногда и женщины. — А можете просветить нас? — Даже могу организовать дегустацию! — бодро и деловито произнес Марк, увидев, как болезненно заинтересовались иностранцы. — Ну, назовите еще напитки, пока без дегустации! — Элюар мужественно выпил второй стакан. Марк решил рискнуть, видя неподдельный интерес этой троицы, которую ему придется уламывать на договор и, если повезет, на неофициальное общение. — Sex Pistols[111], Ханаанский бальзам…[112] — начал было Вьюгин, но Фишман перебил его, воскликнув: — Какие благозвучные названия! — Ага, только помимо того, что пить это невыносимо, наутро бывает такой выхлоп, что беднягу порой просто высаживают из троллейбуса! — посмеиваясь, начал рассказывать Марк. — Выхлоп, это амбре, изо рта! — Да, изо рта! — Марк начал жалеть, что создал такую тему. — Мои дорогие иностранцы, давайте не будем о грустном. Лучше поговорим о вашем заказе на наши механические прессы. Увидев, как сразу погрустнели собеседники, Вьюгин понял, что так резко нельзя переходить от интересно-познавательного в жуткой алкогольной жизни Советского Союза к делам, и, засмеявшись, примирительно сообщил: — На день подписания договора поставки прессов с завода «Механические прессы» в городе Воронеже я вам обещаю провести небольшую экскурсию с дегустацией по алкогольным заповедникам Москвы. — Это интересно! Будем рады! — удовлетворенно заговорили все разом, а потом Элюар, изменив тональность голоса, деловито сообщил: — Хорошо, давайте обсудим цену на прессы! Нам непонятно, почему в этом году вы увеличиваете ее втрое? Марк удовлетворенно улыбнулся, хорошо зная обстоятельства такой накрутки в цене, но объяснение начал очень осторожно: — Мои дорогие, как вы знаете, у наших прессов более чем пятикратный запас прочности, в отличие от японских, где мы имеем всего лишь полтора раза! — Вьюгин начал издалека, но Элюар, проницательный международный менеджер, догадался, куда клонит. — Это мы знаем, и это нас сильно вдохновляет на приобретение таких мощных, с большим запасом машин! — начал было Фишман, но Марк, подняв руки, запротестовал: — Хорошо, хорошо! Оставим это немного в стороне. Перейдем сразу же к цене. Итак, наша цена, которая, как вы говорите, поднялась втрое, гарантирует вам работу, скажем, десятитонных прессов, в режиме пятидесятитонника, без отказа! Цена японского пресса с усилием пятьдесят тонн в восемь раз больше, чем предложенная нами. — Ну и что, мы же не покупаем эти японские чудо-механизмы, такие безотказные и простые в эксплуатации! — Правильно! Вы их не покупаете, потому что дешевле купить наш десятитонный пресс и использовать его в режиме пятидесяти тонн! Экономия! — С чего вы взяли, что мы так собираемся использовать эти ваши десятитонные прессы? — встрепенулся Элюар, как по пословице, «на воре шапка горит», выразительно приподняв брови в знак недоумения. — Вот тут у меня данные с заводов «Рено»! — небрежно засунул руку во внутренний карман пиджака и достал сложенный лист бумаги. — Эти данные мне любезно предоставил наш «Техноконтроль», который осуществляет отладку и ремонт всего оборудования завода «Механические прессы». Вот, сами посмотрите! Элюар почти выхватил бумагу и, покраснев лицом и шеей, быстро прочитал. Сложил и хотел было засунуть к себе в карман, но Марк перехватил руку: — Я вам предоставлю более полные отчеты! Это так, пилотный заход! Троица смотрела, как Марк забрал бумагу из руки Элюара, аккуратно расправил и снова положил к себе во внутренний карман. — Послушайте, господин Соловьев! — начал было Фишман, но Элюар предостерегающе дотронулся до его плеча сзади. Этот жест не остался незамеченным для Марка, а привел его в недоумение: «Вот, черт, Элиот правит балом! Ах, черт побери, прикидывался недалеким производственным остолопом, а сам, выходит, правит! Это неожиданно! Они вытолкнули вперед Фишмана, как щит, за которым прячутся сами! Вот паскудники!» — Мы вас поняли! Мы это обсудим! — сказал Элюар, выхватывая очередной стакан с подноса проходящего мимо официанта. Вьюгин молча кивнул. Он еще не принял решения, как ему быть в этой ситуации. Выходит, наша служба установки ошиблась, приписывая Фишману руководящую роль, значит, это была игра на публику! — Да я что, я не против, вот только скоро закрытие, представители завода уедут, и вам придется снова ехать сюда, в самую глубинку, в наш великий черноземный рай, за 800 километров от Москвы. Там жить в гостинице три звезды, с общим душем, вести новые, бесконечные переговоры! Как вам такая перспективка? — Вьюгин обвел взглядом французов, которые слегка притихли от его слов. — Что же делать? — вырвалось у Элюара. — Мы были готовы брать прессы по той, прошлогодней цене, но не готовы по сегодняшней. Это дополнительные кредиты, обязательства, неизвестно, как отнесется к такому Совет учредителей и акционеров. — Давайте еще выпьем! — вдруг предложил Фрост, внимательно прислушиваясь к разговору. — Наш добрый друг Франции, господин Соловьев, надеюсь, что-то принес для нас в рукаве. — Это шулера приносят в рукаве туза, а я действительно люблю Францию и могу помочь вам. Они подхватили стаканы с коньяком у проходящего официанта и подошли к столу с закусками. — Мне поручено сделать вам предложение. — Вьюгин сказал эту фразу, стремительно прогнав в голове ситуацию и настрой французов. Лучшего момента не было. — Пожалуйста, подробней! — Фрост поставил недопитый стакан на стол и развернулся. — Мы за наш счет вывозим для вас в ГДР или Венгрию заказанную вами партию прессов по демпинговой цене. Вы, как я смотрел ваши предложения, берете значительное количество, превышающее ваши потребности. Вероятно, думаете перепродать? Ну, это ваши задачи, и нам безразлично. Вас интересует такой расклад? — А что взамен? — Элюар задал вопрос после короткого взгляда на Фроста. — Взамен мы покупаем у вас производственную линию с запасом сырья. Вьюгин, сказав эту фразу, явственно ощутил состояние невесомости в фуршетном зале «Экспоцентра». Увидел, как поджались губы у Элюара и беспомощно заметались глаза у Фишмана, третий, Фрост, вдруг, изобразив на лице приветливую улыбку, сказал: — Это неожиданно! И, судя по тому, как резко подобрались все, Вьюгин понял, кто настоящий хозяин. — Никто не спорит, да, это неожиданное предложение. Вы примете партию прессов в Венгрии, а мы там же загрузим вашу производственную линию. — КОКОМ встанет на нашем пути, и тогда ваши дешевые прессы превратятся для нас в золотые, после санкционных штрафов. — Фрост изобразил на лице подобие улыбки. — А кто вам сказал, что конечный пункт будет СССР. Вы будете заключать договор с индийской фирмой, они здесь и готовы подписать условия поставки. Фрост задумчиво посмотрел на Вьюгина, потом на своих, потом снова на Марка и сказал: — Отлично, не будем более! Мы подпишем контракт! Но только завтра. Нужно созвониться с Парижем! Готовьте представителей завода и торгующей организации на завтра, скажем, на 2 часа пополудни, в малом конференц-зале. Согласны? Вьюгин кивнул и достал из кармана визитки торгующей организации, от которой он и работал на этой выставке. — Вот возьмите! — он протянул Фросту, но тот мигнул Фишману, который и подхватил ее. — И вот буклетик завода. И снова, на этот раз Элюар взял небольшую книжицу с номенклатурой изделий завода, изданной в Финляндии, на глянцевой, толстой бумаге. — А что, в отношении вашего обещания экскурсии? — спросил Элюар, бросив в портфель буклет. — Состоится? — Обещаю, завтра, после подписания, проедем с вами по злачным местам, и вы в натуре все увидите сами, а может быть, если хватит духу, и попробуете! Итак, до завтра! Мне надо идти готовить бумаги и представителей! Всего наилучшего! С этими словами Марк, пожав руки, пошел к выходу, где на улице валил огромными хлопьями снег, который медленно таял в промерзших лужах талой воды. Февраль 1981 года. Ясенево. ПГУ КГБ. Начальник отдела прочитал справку, снял очки, потер переносицу и поднял глаза на Вьюгина: — Так вон оно что вырисовывается, даже вытанцовывается! Как же не распознали этого Фроста? Почему только сегодня мне дали на него досье? Сами посмотрите, толщиной с кирпич. Только тут он у нас проходит как Оквильский Герберт. Вьюгин все это знал, быстро просмотрев дело, пока начальник сидел с утра на планерке у руководства. Все эти подробности начали выясняться вчера, когда он приехал с выставки. Подготовили запрос, теперь по фотографиям, которые вчера в срочном порядке по распоряжению Марка сделала техническая служба. Из имеющихся общих дел на эту троицу все фото Фроста были, как ни странно, не пригодны для идентификации. Словно он оберегался и старательно избегал точного попадания в кадр, и вот по этим вчерашним фотографиям «установщики» и вычислили, кто есть на самом деле этот Фрост. Штатный сотрудник в звании майора из Восточного отделения DST и по совместительству научно-технический советник директората. — С какой такой стати высокопоставленный офицер контрразведки заявился на выставку? — недоуменно переспросил начальник отдела. — Может, он просто выехал в реальные условия страны, разработку агентуры которой ведет у себя во Франции. — Марк пытался упростить ситуацию. — Ну, может быть, присмотреть за своими учеными, чтобы, не дай Бог, не упорхнули на Восток, в «Советскую Империю»! — ответил Марк, придавая определенный смысл вопросу начальника отдела и продолжая упорно анализировать свой разговор на фуршете с французами, теперь в плане новой, неожиданной информации по Фросту. Среди близких контактов в его окружении значился Даниель Фажон, который также занимал высокую должность в DST. Марк подумал: «Вот ведь! Растут люди, был Даниель простой оперативник, а теперь, надо же, возглавляет целое направление, где несколько отделов. А у меня все так же, и все те же!» Начальник, назидательно выставив палец, сказал, глядя мимо Вьюгина: — К нам бегут «раскрытые» шпионы на Западе! Сами знаете! Что же делает представитель внутренней контрразведки за границей, вне поля своей деятельности? Это надо бы как-то выяснить. Да и задание остается пока невыполненным. Вьюгин решился и сказал то, что слабенько так закрепилось в интуитивном восприятии всего разговора с французами на фуршете: — Вообще-то я склонен рассматривать его присутствие в качестве надсмотрщика за живцом, которого выпустил к нам! — Что же нам давать наверх? Интуитивную информацию не пришьешь к рапорту.