— Тебе придется выплачивать неустойку в салоне за преждевременное снятие с продажи твоих вещей! У вас там какой срок определен? — Сорок пять дней! — уныло сказал Вьюгин, который начал сильно жалеть, что они с женой поторопились отправить ценности в этот антикварный салон. — Вот видишь, прошло, как я понимаю, шесть дней, они в салоне снимут с тебя весь твой оставшийся жирок! Да еще назовут дураком! — Это почему? — обиделся Марк. — Чтобы поднять свое реноме! — глубокомысленно пояснил Серж. — Эти антикваришки ведут себя как кровожадные звери! Ищут, где только можно, урвать для себя выгоду! Марк огорченно вздохнул и кивнул, соглашаясь со своим приятелем. Теперь этот список лежал перед вором, который внимательно отчитывал каждый пункт: — Остальное берут, как хотят? — спросил он, осторожно придвигая список к Сержу. — Значит, товар держим до особого распоряжения? Сколько? Я должен объяснить это коллегам! — Я же сказал, сколько надо, столько и будете ждать! — Господин Анье, — возразил местный авторитет, — что бы «подорвать» этот магазин, нужна подготовка. Не меньше недели! Планы постройки, планы сигнализации, подготовка инструментов, ввинтить людей в план! Вы понимаете? Серж, небрежно поглядывая на старого вора, молча слушал, а вопрос пропустил мимо ушей. — Делай, Пьер! И быстро! — немного подумав, добавил: — В чем-то помогу! Только скажи! Но помогать не пришлось, криминальный авторитет, получивший приказ от своего куратора, сам закрутился, как волчок, подгоняемый ударами кнута! — Не более четырех дней! Мы должны быстро закончить это! — уверенно сказал на прощание Анье, выпроваживая Шамбро. В этот же день вечером его навестил Марк и молча положил повестку в суд. — Ну, вот он, твой хваленый банкир! Решил засудить меня за тридцать штук! — Марк, откуда взялась такая сумма? Вьюгин ничего не ответил, только покрутил рукой, что означало, разошлись деньги неизвестно куда. — Теперь, если я иду в суд и местные журналисты начинают освещать процесс над торговым представителем из СССР, который попал в лапы ростовщика, мне дадут двадцать четыре часа, чтобы собрать манатки, потом посадят в «Аэрофлот» и вывезут из страны на разборку в Москву. Анье снова ощутил холодок от предчувствия провала акции и спросил: — Надо прекратить дело и отозвать повестку! Иди, заплати проценты банкиру! — Да какой он банкир! Это паук-ростовщик, частник! — Не имеет значения! Важно само судебное разбирательство! — Анье подумал, что сейчас надо всеми силами отменить суд. — Сколько по процентам набежало? Я тебе дам эти деньги, и ты миром решишь вопрос с банкиром. Продадутся твои драгоценности, и все станет нормально. Ростовщика-банкира удовлетворили проценты, и Вьюгин подписал с ним дополнительное соглашение о погашении кредита через два месяца. Проблема решилась. Вьюгин снова с довольным видом продолжил жить той жизнью, к которой так привык, Анье с нетерпением ожидал проведения акции, заказанной вору. Однако прошло недели полторы, прежде чем в кабинете у Анье с утра звякнул долгожданный телефонный вызов. Это был Вьюгин, который срывающимся, дрожащим голосом проговорил в трубку: — Серж, случилась большая неприятность! Обнесли мой салон! — Что значит «обнесли»? — недоуменно переспросил Серж. — А то и значит, что грабанули салон, с утра приходили из полиции к жене и уточняли вещи, которые она сдала туда. Ты понимаешь, чем этот скандал грозит для меня? Серж ухмыльнулся, но в трубку сказал озабоченным тоном: — Ну и что! Ты свободный человек, ты решил продать свои собственные вещи. Они некраденые, они не конфискат, это твое личное имущество, и ты можешь делать с ним все, что захочешь! Анье услышал в трубке громкое сопение Вьюгина, потом раздался смех: — Это у вас тут все так, как ты говоришь! А если узнает мое руководство, мне кранты, посадят в самолет и отправят в Москву на разбор! Это большая беда! И даже черт с ними, с этими вещами, и деньгами за них, главное, это происшествие ставит крест на моей карьере! Серж подумал, не слишком ли он заигрался! Вот сейчас этот русский побежит каяться, и вся его операция покатится под откос. — Спокойно, Марк! Ничего не предпринимай, я тебе помогу! Я слышу, ты звонишь с улицы, давай подходи в наше кафе, я буду там через пятнадцать минут. В кафе, присев у окна, Анье увидел Вьюгина и тут же засек, что того ведут. Вероятно, от известия о краже Марк не проверился и притащил за собой хвост. Сержу было непонятно, почему вдруг появилась эта мера в отношении его объекта? Такое развитие событий было неожиданным и совершенно недопустимым. Он понял, что-то случилось, в его плане появились другие обстоятельства, и ситуация начинает складываться не так, как он рассчитал. Серж бросил деньги за кофе на стол и помчался к запасному выходу. Это кафе он хорошо знал, запасный выход вел во двор, где была калитка, через которую можно было попасть на параллельную улицу. Вскоре он был достаточно далеко от кафе, покружив по улицам и убедившись, что за ним нет наблюдения, вернулся в свою страховую контору. С порога к нему бросился его помощник с телефонной трубкой в руке. — Тут два раза звонит один и тот же человек! Будете говорить? — спросил помощник, прикрыв микрофон ладошкой. — Давай, давай! Он взял трубку и услышал голос Вьюгина: — Серж, ну где же ты? Почти час сижу в кафе. — Понимаешь, вызвали к начальству! Неожиданно! Ты прости меня, предупредить не смог. Давай перенесем на вечер. — Хорошо, я буду в клубе! — с неудовольствием согласился Марк, повесил телефон и вернулся в торговое представительство, так и не заметив наблюдения за собой. Приказ взять в разработку Вьюгина поступил днем ранее, когда в отчете руководителя нелегалами[108] был выделен фрагмент, поступивший от источника из полиции, который сообщал о грабеже антикварного салона, где в числе потерпевших значилась фамилия жены Вьюгина. Это происшествие могло ограничиться разборкой в посольстве на тему морального облика советского человека и поведения супружеской четы Вьюгиных как стяжателей[109] за рубежом, если бы не дополнительная информация, которая возникла через два дня от «своего» человека в канадском криминальном мире, которая и сыграла роковую роль. Резидент, а вслед за ним и Центр получили достоверные сведения, что ограбление антикварного салона произошло по заказу контрразведки «всадников». Официант-агент, прислуживая у столика в излюбленном ресторане подпольного мира Квебека, услышал, как Пьера Шамбро дал заверения своему подельнику о полной безопасности ограбления салона: — Это дело заказное. — Шамбро отпил из бокала вино, налитое официантом на пробу, и кивнул, подтверждая правильный выбор марки и года. Он решился выдавить часть информации этому специалисту по сигнализации, которого в спешном порядке нашли для него в городе. Его постоянный подельник по новым, хитроумным штучкам из области электроники отбывал срок в тюрьме, а с этим только завязывались отношения. — Кто? — жестко спросил специалист по сигнализации, находящийся на условно-досрочном освобождении от полного срока. Ему было важно понять, почему его сорвали с дела, которое он сам готовил, и во что его втягивает этот заслуженный вор. — Контрразведка! — криминальному авторитету пришлось открыться, он не мог пойти на грабеж без этого спеца. — Так, ты с ними… — начал было новый подельник. Пьер строго перебил его: — Меня взяли во Франции и выслали в Канаду, чтобы я провернул это дело! Это условие моей свободы. Сказали, надо сделать салон, и все! У меня с ними ничего не может быть! Если ты не знаешь, то и здесь в Канаде я очутился, спасаясь от французской полиции. У меня не было выбора! Специалист по сигнализации сочувственно покачал головой и принял для себя, как он считал, единственно правильное решение. — Слушай, Пьер, мы почти не знакомы, но тебя рекомендовали уважаемые люди, они даже почти заставили меня войти в твое дело. Сейчас я тебе говорю, что отказываюсь от этой твоей работы! Не хочу я светиться в контрразведке у «всадников». Они меня не знают, и я не хочу их знать! — с этими словами он привстал, давая понять, что уходит. — Да подожди ты! — почти вскричал Пьер. — Засвечен только я один, их не интересуют люди, с которыми надо сделать эту работу. Я увеличу твою долю, в конце концов, если тебя так это волнует! Далее официант, завербованный несколько лет назад и исправно поставляющий информацию, которая в изобилии витала в криминальном ресторанчике, описал только действия, которые он видел через окно ресторанчика. Пьер гнался по улице за специалистом и, схватив наконец за рукав, снова долго и настойчиво говорил. В итоге они пожали руки и пошли вместе, что, по словам официанта-агента, могло означать только одно — подельники договорились. Диалог этот, случайно подслушанный официантом-агентом, был включен в отчет, который вызвал короткий переполох в резидентуре. Это было чересчур! Вовлечение криминальной среды в разведдеятельность было непредсказуемым поворотом в развитии складывающейся ситуации, и руководство в Москве дало команду на прерывание ДЗК и немедленную эвакуацию семьи Вьюгина из Канады. Это решение поставило крест на всей операции Анье и вытащило Вьюгина из передряги. В последние дни пребывания Марка в Канаде за ним бдительно, ни на шаг не отставая, торчали оперативники из службы безопасности. Анье получил сообщение агента из обслуживающего персонала в посольстве СССР в Канаде, что готовится срочная эвакуация в Москву одного из сотрудников, который находится под домашним арестом, и Серж понял, что операция провалилась точно так же, как во Франции шесть лет назад. Перестраховываясь от неожиданностей в день эвакуации, резидент заранее отправил телеграмму с просьбой прислать из Москвы группу силовой поддержки. Такое решение было вызвано просочившейся информацией от «всадников», что они готовят задержание Вьюгина. В аэропорт Марка с супругой привезли накануне взлета «рукохваты» из диверсионно-разведывательной группы ПГУ КГБ, прибывшие этим же рейсом, которые контролировали посадку в здании порта и на поле аэродрома. И вновь, словно его ангел-хранитель возвел над ним руки, ничего не произошло. Он не был отстранен, никаких ограничений, кроме запрета выезжать за бугор, получил скучную, по его меркам, должность в информационно-аналитическом центре Управления «Т», хорошую зарплату и уважение сослуживцев, многие из которых еще даже не нюхали воздух свободы там, на загнивающем Западе. Это было как в сказке. Как в славном тосте, популярном после известной комедии, которую любили всей страной: «Выпьем за то, чтобы у нас все было и нам за это ничего не было!» Так и у Марка, все у него было, а ему никто даже полусловом не упоминал о его грешках, закрыли глаза на его пьянство и аморалку, приняли, как героя, сумевшего вырваться из вражеского окружения. Соответственно и в карьерной должности он как-то приподнялся до положения заместителя начальника информационно-аналитического отдела Управления «Т» с присвоением звания подполковника. Вроде бы все было хорошо и гладко, и тем не менее год за годом службы в отделе его все сильнее и сильнее придавливал пласт тщеславия, самомнения и неудовлетворенного гонора, который выдавил из него последние остатки критического отношения к себе и окружающему миру. Он считал, что с ним обошлись в высшей степени несправедливо, наплевательски забыли в отделе и поставили крест! Эти десять лет превратились для него в мучительное проживание каждого дня с постоянно угасающей надеждой на лучшее. В результате однажды, после хорошего запоя в одиночестве пустой квартиры, он, мрачно протрезвев, сказал себе: «Э, Марк, да ты, оказывается, просто пустое место!» И это была твердая уверенность в том, что он пустое место, и если такое откровение к себе в первый момент испугало его, то потом он просто-напросто свыкся с этим, что добавило в его мироощущение трагическое чувство отверженности. Февраль 1981 года. Москва. «Экспоцентр». Оставив машину на служебной стоянке Управления международных и иностранных выставок в СССР, сразу перед входом в «Экспоцентр», где была развернута международная выставка, и войдя в широкие двери, Марк повернул сразу в конференц-зал выставки, где после закрытия первого дня шел праздничный фуршет. На входе к нему подскочил Фишман в окружении бессменных Элюара и Фроста, которые словно поджидали его. «А может, так оно и есть! Не я за ними бегаю, а они за мной!» — весело подумал Марк. — О, господин Соловьев! — помахивая рукой, обрадованно забормотал Фишман. Под этой фамилией Марк работал как представитель ТПП СССР. Создав на лице лучезарную улыбку, Вьюгин двинулся в сторону троицы. Подойдя совсем близко, понял, что Фишман попробовал не один бокал на фуршете. — Да, это я! — скромно промямлил Вьюгин. Этот финт вхождения действовал безотказно, входя в роль, слегка сгорбился, сузил плечи, подав их вперед, голову наклонил вбок, — словом, создавал образ недотепы. Троица окружила его, стащив с подноса проходящего официанта стаканы с коньяком. Кто-то, одни из них, услужливо всунул в руку Марка напиток. Он автоматически поднес ко рту, и его чуть было не стошнило от одного только запаха этого так называемого коньяка.