Дора Георгиевна, достав свой блокнот из крокодиловой кожи, быстро нашла страничку и вполголоса зачитала кодовые фразы на прямой контакт. — Повторять, я думаю, не надо! Приступайте немедленно. Подобедов отправился к своему знакомцу, участковому милиционеру. Он помнил, как мелькнула информация, что его шурин служит в ОБХСС. У дверей опорного пункта милиции стоял участковый и курил, изредка здороваясь с проходящими мимо, увидев Подобедова, засуетился и приветственно взмахнул рукой. — Здравствуйте, Егор, думал, уж боле не увидимся! — Здравствуйте! Вот снова дела привели к вам, как к спасителю! — Ну, уж вы скажете! Так чем оказать помощь? — Вы как-то упомянули о своем родственнике, который работает в милиции? — спросил Подобедов, когда они присели за стол. — Там служит мой зять, оперативник из БХСС. — Очень хорошо! А если мы ему дадим наводку на одного человека, которого надо временно изъять по статье за спекуляцию. Можно довериться вашему родственнику и сделать это так, чтобы наши ушки не торчали за пнем? — Вот ему-то можно поручить это дело! — сказал участковый по дороге в Краевое УВД, потом повернулся к Подобедову и спросил: — Так что же происходит у нас в городе? — Полная херня! Карусель и катавасия! Хорошо, хоть знаю вас, а то вообще все бы запылало синим пламенем! Участковый понимающе издал звуки и снова тяжело замолчал. У него не укладывалось в голове, что «конторщики» обратились к нему за помощью, к самому незаметному и не влияющему ни на что человеку, оказать воздействие на весь ход развития операции, которая тайно проводится у него в городе. Этому парню, которому сразу же, после первой встречи, когда он пришел к нему найти человека на его участке, участковый поверил с самого начала. И тогда опытным взглядом он понял, что тот, кого искали они вместе, был найден, хотя этот «конторщик» из Москвы и виду не подал. После этого совместного поиска он в случайном разговоре со своим родственником, братом супруги, который служил в хозяйственном отделе Краевого УКГБ, спросил, не беспокоит ли Москва наш тихий городок, получил неожиданный ответ: — Не то чтобы беспокоит, а постоянно сечет, засела у нас баба из Москвы, уже больше двух месяцев сидит. Я уже давно понял, что это не проверка, не ревизия, а что-то непонятное! — Одна, что ли, она здесь? — Да, говорят из Парижа и прямо сюда, к нам! — А мужчины с ней приехали? — Какие мужчины? Ты мужа, что ли, имеешь в виду? Так она вроде не замужем! Одна и сидит здесь. Как приехала, так я ей новую пишущую машинку, лучшую, гэдээровскую, сам лично со склада приволок. Она сидела у нас в АХО и печатала. Потом я с Кузьмой вытащили ленту и барабан и все сожгли в гараже. Понял, что за баба! — с удовольствием рассказал шурин. Этот эпизод надолго остался в его памяти. Такого еще никогда не происходило на его службе прапорщика АХО Краевого УКГБ СССР. Участковый после этого рассказа шурина понял: в городе идет какая-то тайная работа и сам он оказался неожиданно втянутым в это дело. Вот и сейчас он почти не удивился приходу Подобедова и его странной просьбе. Этот парень нравился ему, а в конце разговора тот мимоходом бросил: — Именно сейчас и именно от вас зависит вся операция! Москва ждет только положительного результата. С зятем участкового сложилось все, на удивление, быстро. Он уверенно схватил это дело, достал, покопавшись в сейфе, агентурное сообщение от источника в БХСС, что в магазине «Автозапчасти» происходят незаконные спекулятивные сделки с остродефицитными товарами. — Вот этот сигнал мы и разовьем в операцию. Стреножим твоего парня так, что любо-дорого будет! — Это надо делать завтра, сразу же после открытия магазина. Он принесет товар, и там будет покупатель. — Подставной? — осведомился зять участкового. — Нет, вполне реальный, чистый покупатель. А что, это имеет значение, если мы не будем развивать следствие? — Тогда проведем на месте психологическое воздействие и отсечем его от дела! Моя группа будет готова завтра утром. Придется организовать понятых там, на месте, но это мы подгоним. Так все и произошло. Колю задержали, этот случай попал в сводку, наутро дознаватель после нахрапистого визита зятя участкового отпустил Немецкого, хватаясь за сердце и проклиная себя, что подменил коллегу на дежурстве. Через час Немецкий уже сидел в поезде и, сумрачно глядя в окно, думал, что вот так, наверное, все и кончается. Прощай, Франция! Прощай мир художников и высокого искусства! Прощай фарцовщик Коля Немецкий! Поезд двигался медленно, как и все простые пассажирские составы, но дорога в Москву, куда он направлялся, с каждой минутой становилась короче, и время до его встречи со своим наставником и куратором сокращалось. Люк и Марта на следующий день после ареста Коли по дороге в университет прошлись по улочке посмотреть знак, который должен был оставить Коля, что означало его готовность вывезти микрофильмы в Москву, однако на тумбе телефонного распределителя ничего не было. После кафедры они спустились к бане. — Все верно! — сказал Люк, подходя к дверям, где висело объявление «Баня закрыта по техническим причинам» и куда он все же зашел, а когда вернулся, то нервно сказал: — Коля, как мы и видели, действительно «сгорел»! Сказали там, в бане, что он арестован. Нам надо заканчивать! Будем сами забирать у Фрогги напрямую. — Это все! Мы на краю! Сегодня надо завершать! — сказала Марта, изучающе посмотрев на Люка. — Хорошо, как договорились, я перехвачу Фрогги после работы, а ты проведешь контрнаблюдение. Хорошо, что мы сами изучили все там, на месте, у «КБхимпром»! — Люк сосредоточенно думал, видя встревоженное лицо Марты. — Он так и не выставил знак. Значит, сидит в милиции. Мы остались один на один с русскими! — грустно констатировала она и тревожно улыбнулась. На Люка передалась тяжесть непредсказуемого для них, дальнейшего разворота событий, которую он почувствовал в голосе Марты. — Все! — резко и властно сказал Люк. — Идем брать билеты в Москву на сегодня. Другого момента не будет. Ты помнишь, как нам получить билеты, минуя кассы. Они пришли на вокзал, который был в квартале от них, присели в зале продажи билетов и стали ожидать. Вскоре появился парень, которого они замечали каждый раз, когда покупали билеты. Это был билетный спекулянт, который крутился около очередей. Люк встал в очередь и дождался, пока не подошел этот парень. — Нужна помощь? Билеты нужны? — тихо спросил он у Люка, избегая прямого взгляда. — Два билета в Москву, на сегодня, — также тихо ответил Люк. — Есть один, на фирменный, и один на скорый. — Парень два раза показал две руки с растопыренными пальцами, что означало цену каждого билета. Люк обернулся к Марте, та подошла. Он коротко сказал, что есть на разные поезда. — Нет, нам нужно вместе. Билетный спекулянт помялся, пожевал губами, прикидывая, потом сказал: — Хорошо, ждите вон в том скверике! — он глазами показал через окно на скверик перед вокзалом. Побродив по заснеженному скверу, они дождались спекулянта с двумя билетами на поезд. — Вот, два на фирменный. Отправление в 23.10. Талона на постель нет, но возьмете сами у проводника за наличные. Люк просмотрел небольшие, коричневые, картонные, как ярлыки, билеты на просвет. Там были пробиты мелкими дырочками насквозь день, месяц и год. Все было в порядке, и он достал два червонца. — Надо добавить пятерку! — уверенно заявил спекулянт. — Билеты из резерва Крайкома партии. Люк и Марта вернулись в общежитие, довольные тем, что проскочили мимо регистрации их, как иностранцев в билетной кассе, и с последующей передачей информации в ОВИР. Срок действия их разрешения на поездку за пределы Края уже истек. Группа наружного наблюдения в своем рапорте обозначила этот факт приобретения билетов неофициальным путем через спекулянтов. Как только снялись за французами местные «негласники», один из офицеров группы поддержки Каштан забежал за спекулянтом в здание вокзала, перехватив того в буфете. — Слышь! Дорогой! На когда продал билеты этим двоим, только что в сквере? — подсел за столик и достал бумажник. Спекулянт слегка подавился крутыми яйцами, которые нарезал на тарелке, полил майонезом, присыпал перцем и старательно уминал с кусочками сливочного масла. — А чего? — невнятно произнес он. — Вот чего! — офицер достал червонец и положил на стол. — Возьмешь? — Возьму! — уверенно сказал спекулянт и потянулся к банкноте. Офицер прижал его ладодонь к столу и слегка вывернул большой палец. — Возьмешь, когда ответишь на мой вопрос. — Да, ладно тебе! Больно ведь! Я и так скажу! — Без денег? — Нет, с деньгами, но не надламывай мне палец, деньги будет трудно пересчитывать. А эти двое прибалтов взяли у меня на сегодня, на фирменный, в 23.10. Вагон девятый. — Вот и хорошо! Забирай деньгу! И никому не говори, что тебя кто-то справшивал про этих прибалтийцев. Понял? Информация об экстренном отъезде французов через час уже была передана Каштан: «Значит, Коля уже в милиции! И мои стажеры знают об этом, они пошли напропалую. Вот черт, лишь бы дров не наломали на самом последнем этапе! Тогда все навернется!» Примерно в это же время об этом узнал и Быстров, чему сильно озадачился: «Решили сами завершать дела! Что это? Не доверяют Немецкому? Забирать материалы будут сами. Рисковые ребята! Теперь надо все переигрывать!» Вызвал Елкина и послал на вокзал найти спекулянта, чтобы получить от него полную информацию о сделке с французами. На вокзале, у билетных касс, Вениамин сразу же вычислил спекулянта и подошел к нему. — Билетик нужен на Москву? Второй раз прихожу, а билетов в кассе нет, — сказал он ему, доставая бумажник, — сколько? — Погоди, — спекулянт почувствовал подвох, но не решался сразу же прервать контакт, — погоди, почему вы решили, что у меня есть билет? — Ну, может, и нет, но я тебя видел здесь и знаю, что помогаешь людям с билетами. — Елкин напирал на спекулянта. — Не знаю, что вы видели и кого видели! Я тут ни при чем! — спекулянт попытался уйти, но Елкин крепко схватил его за рукав.