— Сделаем так. Вы отработаете главную документацию и то, что снимете, положите отдельно в шкаф и пометьте его как-нибудь. Когда будете готовы, я получу от вас сигнал, и в этот день оставите шкаф открытым, дверь в свой кабинет не будете ставить на сигнализацию и оставите также открытой. — Это еще для чего? Мне трудно будет при надсмотрщике от особистов. — Постарайтесь, это очень нужно сделать. — А мне ничего не будет? Вы что-то готовите там? — Ничего опасного для вас не будет, это нужно нам для закрепления всей операции. Сделайте так! Вестей от Коли или Люка не было? — Нет, они затихли и ждут окончания. Я должен буду… — Да, я знаю. Ну, все, вон ваш автобус. До свидания! — И он встал вместе с Виктором Ефимовичем, смешался с толпой входящих и выходящих, а потом и вовсе исчез. Его трясло и руки ходили ходуном, когда он, зарядив камеру, начал снимать первые кадры, но уже через полчаса Виктор Ефимович вошел в ритм фотографирования документов, и, когда заканчивал первый комплект документов, в запертую дверь постучала его заместительница: — Товарищ Федоров, готовы еще тут! Открыжили все! Вы что там делаете? Этого нудного и настырного заместителя Виктор Ефимович выбрал сам и провел ее назначение по всем инстанциям, за такую вот дотошность и пренебрежение к установленным нормам. Она запросто могла отбрить хоть директора предприятия, прижать к стене любого и не отпускать до тех пор, пока не получит полные ответы на свои вопросы. За ней он был как за каменной стеной. — Ида Евсеевна, я принимаю первые листы. Сейчас закончу и открою! — заорал он сквозь дверь. — Подождите минут пять, почитайте пока новые протоколы работы с совсекретными документами и обращения с ними. Отщелкал два комплекта, третий отложил в сторону, спрятал камеру и открыл дверь. Заместительница стремительно вошла, неся в руках кипу бумаг, не оглядывая его кабинет, села на стул, положив документы на сторону Виктора Ефимовича. — Вот еще девочки подготовили. Мы пересчитываем все, все операции, все циклы, и если хотите знать мое мнение, то расценки, даже те, которые были до министерских понижений, — явно занижены. Что будем делать? — Увеличим предыдущие расценки раза в полтора, естественно, мотивированно и объективно, где не получится дать такой оценки, втирайте без обоснования. Нам дан зеленый свет по этому изделию, так что действуйте без оглядки на наше руководство. Дополнительное финансирование началось, а это уже хорошо! Заместительница встала и подошла к несгораемому шкафу, достала оттуда очередную пачку, снова села и спросила: — А чего вы запираетесь? — у нее это получилось как тяжкое обвинение. — Чего, чего! Протокол, инструкция! Должен сидеть здесь с закрытой дверью. Открывать только при полной безопасности! — раздраженно начал было говорить Виктор Ефимович, но остановился, подумав, да к чему эти объяснения. — Ладно, поняла, ухожу, ухожу! — заволновалась та и вышла, прихватив документы. Виктор Ефимович закрыл дверь на ключ, вытащил камеру и снова занялся пересъемкой. Руки уже не дрожали, и все действия он выполнял четко и правильно, листы только отлетали в сторону. Ближе к обеду в отдел снова зашел лейтенант, утром он еще прохаживался между столами, заглядывая через плечо к каждому, а сейчас просто прошелся взад-вперед, завернул в соседнюю комнату, где сидели расчетчики, потом вернулся к кабинету Виктора Ефимовича, постучав три раза. Услышав из-за двери вопрос, лейтенант назвал себя, ожидая, пока ему откроют дверь. Простояв так минут семь, он снова постучал и нервно одернул китель. — Не могу открыть по инструкции во время приемки, изучения, классификации и архивации готовых документов, и никто, кроме моего зама, не может входить сюда. Уж извиняйте, товарищ лейтенант! — раздался за дверью голос Виктора Ефимовича. — Мы можем входить на нашем режимном объекте, куда захотим и когда захотим! — нервно проговорил лейтенант, оскорбленный этим унизительным стоянием у закрытой двери. — Так выносите дверь и заходите, а я пока позвоню вашему майору Шеремету и сообщу о силовом прорыве на объект с чрезвычайными полномочиями, одобренными в министерстве и еще повыше! Не суетись, лейтенант, твое место там, за дверью присматривать за моими девочками. Лейтенант, оглянувшись на притихших сотрудников отдела, стукнул еще раз и сказал: — Благодарю за службу! Все правильно. Работайте! — и вышел из комнаты. К концу рабочего дня Виктор Ефимович вытащил очередную отснятую кассету, вставил новую, на завтра, и спрятал камеру. Начало было положено. Оставалось, по его прикидкам, еще завтра доснять, и можно сворачиваться. Так и получилось, на следующий день он закончил пересъемку документации, разобрал фотоаппарат, сложил его и готовые микрофильмы в коробки из-под магнитофонных лент. Положил в свой портфель и сел, ожидая прихода лейтенанта. Тот вскоре постучал в дверь. — Ну, что, отпечатываемся? — спросил он, дыхнув на Виктора Ефимовича перегаром. — Да, все сегодня. Вот сижу, жду вас! — Ладно, опечатывайте и ставьте на сигнализацию, а я пойду, что-то неважно себя чувствую. Давайте акт, поставлю свою подпись! Лейтенант подписался на своей строчке, ручку положил в карман, повернулся и пошел. — Лейтенант, вернитесь! — Виктор Ефимович придал голосу строгий оттенок. — Немедленно верните режимную ручку! Лейтенант хохотнул, вручил авторучку и ушел, бормоча под нос, скорее всего, понравилась шуточка. Виктор Ефимович решил проверить, как будет развиваться ситуация, если он не закроет и не поставит на сигнализацию свою дверь. Он так и сделал, а утром, проходя мимо ВОХРовца, сидящего на первом этаже, остановился перед ним. — Вам чего? — хмуро спросил седой боец, вопросительно глядя на него. — В каком состоянии объект повышенной защиты? Посмотрите у себя на пульте. — Это зарплаты и труда, что ли? — ВОХРовец открыл дверцу, закрывающую пульт сигнализации. — Вот, все в норме! Это все? Виктор Ефимович вежливо поблагодарил и поднялся к себе. Дверь как была не закрыта, так и оставалась, лампа нарушения охранной сигнализации даже не горела. «Вот черт! Делаем ракеты с мозгом и глазами, а простую сигнализацию наладить не можем!» Он понял, что все охранные меры существуют только на бумаге, в актах, техника не работает, никто ею не занимается. Он решил, что по окончании работы по пересчету устроит показательную порку для особистов и проведет внезапную ревизию средств охраны объекта. Вечером, после работы, на скамейке автобусной остановки он доложил Подобедову об окончании пересъемки, да и вообще о скором завершении перерасчета. — Не торопитесь завершать. Надо еще два-три дня подождать. Мы не готовы работать по другому направлению. Шкаф пометили? Виктор Ефимович вытащил из кармана схему комнаты, выбранный и помеченный, как приказал Подобедов, несгораемый шкаф стоял самым крайним от входной двери, куда он складывал отснятые документы. Потом, слегка поколебавшись, рассказал про эксперимент со своей дверью и охранной сигнализацией. — Да вы что! Шутите?! Такого не может быть. — Подобедов смотрел на Виктора Ефимовича. Стараясь понять, то ли шутит он, то ли говорит правду. — Ни в коем случае! Все это было сегодня ночью и утром. Не поставил на охрану и не закрыл двери, а на пульте ничего! Виктор Ефимович не мог знать, что после строительства этой высотки и прокладки средств охраны монтажники слукавили, посчитав отдел труда и заработной платы не совсем секретным, и провода сигнализации вывели просто в стену, не утруждая себя подведением их к пульту. В результате их деятельной экономии труда и средств отдел был исключен из контроля, а при манипуляции с включением и выключением системы хоть лампа на пульте и загоралась, но сигнал от контролек на двери просто уходил в бетонную стену. — Виктор Ефимович, надо завтра проделать все то же самое. Встречаемся здесь же. Фотоаппарат и микрофильмы держите у себя. Завтра я скажу, когда нужно ставить метку о выполнении. На этом они расстались, а Виктор Ефимович, придя домой, поставил коробки с фотоаппаратом и микрофильмами в свой длинный ряд фонотеки. На следующий день перед уходом он еще раз проверил помеченный шкаф, дождался стука лейтенанта в дверь, а когда вышел, то понял, что лейтенант сегодня снова выпивший. Тот чиркнул свою подпись и пошел, вновь прихватив авторучку. — Стоять! — вышел из себя Виктор Ефимович. — Ну сколько можно говорить! Верните авторучку! Лейтенант сделал поворот через левое плечо и вернулся. — Вот, ваша режимная ручка! Все в моих надежных руках! — Он постарался улыбнуться, но, видя, что Виктор Ефимович раздражен, молча повернулся и ушел. На остановке автобуса к нему подсел молодой парень в зимней куртке с капюшоном и джинсах, положил ногу на ногу и, не поворачиваясь к нему, спросил: — Я от Доры Георгиевны, Егор прислал. Он сейчас занят, я вместо него. Доложите обстановку с объектом. Все подготовили? Сигнализацию, дверь? Виктор Ефимович еще раз искоса посмотрел на него, немного помолчал, собираясь с мыслями, потом также негромко, он уже научился этой манере общения, сказал: — Передайте, сегодня фотосъемку закончил. Весь объем. Сначала было трудно, но потом все пошло как по маслу. Сигнализацию не ставил, дверь открыта. — Да уж, в шпионском деле поначалу бывает трудно, а потом втягиваешься, и все идет абгемахт! — иронично ответил парень. — Не понял, что это за выражение? — спросил Виктор Ефимович. — Это означает, все сделано, решено, по-немецки, — разъяснил парень. — Не обращайте внимания, все идет чин-чинарем, так больше подходит? Продолжайте работать, завтра я снова подойду к вам. Метку ставьте через два дня. Все! — сказал парень, увидев, что показался автобус. Виктор Ефимович вскоре был дома, там он достал из секретера бутылку коньяка, принес из кухни закуску, включил звуковую технику и быстро выпил два бокала подряд. Стало как-то полегче, он откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Ноябрь 1977 года. Краевой центр. У генерала сидел начальник третьего отдела в форме подполковника. Увидев его, Быстров понял, что-то неладное по специзделию «Болид» в «КБхимпром». — Во! Товарищ Быстров! Присаживайтесь и послушайте, какого арапа запускает один подопечный товарища подполковника! — Вы же не захотели нас подключить к этому делу! — едко отозвался подполковник, горестно, на показ, вздохнув. — Откуда вам это известно? — мило улыбаясь, спросил генерал. — Так, слышал! Слышал, что решили «сапоги» не привлекать, натоптать можем! А если бы подтянули мою службу, было бы куда интереснее! Сейчас вы только догоняете! — при этих словах Быстров и генерал обменялись быстрыми взглядами. — Ладно, начну с производственного конфликта на «КБхимпром». Подполковник откашлялся и, глядя прямо в глаза Павлу Семеновичу, рассказал краткую предысторию конфликта на предприятии и что из этого вышло. — Теперь у него, у этого Федорова, сконцентрировалась вся документация по специзделию, и комиссия работает, не переставая, уже третий день! Быстров недоуменно посмотрел на подполковника, потом на генерала, который неопределенно пожал узкими плечами и сжал руки в кулаки. — Я чего-то недопонимаю! А кто дал разрешение на вынос совсекретных документов из хранилищ? Полковник ожесточенно потер лоб пятерней, извиняюще посмотрел на Быстрова, словно понимая его недоумение: