— И шо? — Отозвали! Сказали, хорошего понемножку! Но мне в самом деле нравилось это. Курсанты, круглые глаза, открытые рты, ну, это так я, образно! У нас разная специализация. Ваша, боевика, вряд ли подходит для лекционной работы! — Вы правы! Ладно, собирайтесь и счастливой дороги и хороших лекций! — Генерал встал и пожал своей громадной ручищей узкую ладошку Каштан. Утром она уже была на Старой площади в кабинете у завотделом ЦК КПСС. — Здравствуйте, полковник! Вы помните нашу прошлую встречу, когда мы решали вопросы по «интеллекту» и оптико-механической части нашего «Болида»? — с порога озабоченно спросил Сербин. Еще бы не помнить! В середине сентября Иван Дмитриевич Сербин, раздосадованный тем, что операция «Тор», на его взгляд, развивалась слишком медленно или, можно даже сказать, почти не развивалась, предложил ей подумать и внести новые предложения, которые могли бы хоть как-то что-то сдвинуть с мертвой точки. Приблизить цель любыми способами. Оперативная обстановка в Крае только начинала складываться и никаких подвижек по основному плану пока еще не могло быть. Она так и написала в первых строчках ответного послания и задумалась. Теперь надо было предложить действия, и не в угоду озабоченной Инстанции, а, действительно, для дела, в русле развития операции. Возможные ходы Каштан начала вертеть сразу же после получения грозной телеграммы с приказом предложить дополнительные действия. «Если здесь, в Крае, пока ничего невозможно сделать, значит, надо подготовить вторую площадку для игры с более широкими воротами, географически не связанную с Краем! А еще лучше, вообще поместить приманки в совершенно другой стране! Так, значит, размещаем в ГДР! Лучшего места не придумаешь!» — Этот ход ей понравился, она мысленно отстранилась от общего плана операции и попыталась абстрагироваться на отдельных его частях, анализируя производственную базу в создании «изделия». Незаметно она нашла точку привязки, которая могла бы удовлетворить все запросы в создании новой, вспомогательной комбинации. Подготовив и отослав шифротелеграмму, она вернулась в Краевое управление КГБ и, не успев даже снять плащ, как в комнату, постучавшись, заглянул дежурный и вызвал к телефону в приемной. Звонили из Крайкома КПСС незамедлительно подойти к ним. Ничего не оставалось, как снова идти под дождь. Недоумевая о причине такого срочного вызова, Дора Георгиевна поднялась в приемную, назвалась и в ответ получила записку Нинель Федоровны в запечатанном конверте с просьбой срочно спуститься в «секретный узел связи». «Неплохо шифруется Нинель Федоровна, так, как и договорились!» — подумала Каштан, спускаясь на лифте в цокольный этаж, где размещался секретный отдел. Нинель Федоровна, строго поглядывая на Каштан, вручила молниеносный ответ Сербина категории «сверхсрочно» на ее час назад отправленную шифротелеграмму. Категорически приказывалось выехать в Москву вечерним поездом. «Значит, зацепило его мое предложение, а ведь оно само по себе плевое, можно даже сказать, полный примитив. Все зависит от исполнения партии в этом водевиле. Немецкие товарищи большие спецы в этом деле». — Каштан с удовлетворением восприняла такой ответ Инстанции. На перроне Казанского вокзала Дору Георгиевну встречали двое высоких худощавых «серошляпников». Один подхватил ее дорожную сумку, положил в багажник, открыл дверь автомобиля, а другой жестом пригласил внутрь. Машина рванула, и вскоре они были около знакомого подъезда на Старой Площади. Дора Григорьевна вышла из машины, и тут же из дверей подъезда появился все тот же полноватый инструктор отдела. Каштан явственно показалось, что происходит дежавю. Она даже головой встряхнула, но инструктор отдела не пропал. — Здравствуйте, здравствуйте, Дора Георгиевна! Иван Дмитриевич ждет вас! Она прошла в распахнутую дверь и поднялась в кабинет Сербина. Успев только коротко доложить о том, что не вошло в очередные рапорты, отправляемые достаточно регулярно, как в дверь кабинета Сербина тихо стукнули и неслышно юркнули два человека. Они осторожно присели за длинный стол заседаний, достали бумаги, Сербин небрежно махнул им рукой. — Мы тут уже обсуждали итоги выполнения задания по «Болиду», — насупившись, сказал он, обратившись к Каштан, — сегодня будем принимать некоторые решения. Один из вошедших встрепенулся, повернув встревоженное лицо в сторону Сербина, и скороговоркой начал: — В «мастерской» были выбраны все фонды по этому изделию, к сожалению, разработчики столкнулись с серьезными трудностями и объем технико-лабораторных экспериментов был превышен почти в шесть раз, следовательно, расходы проектно-конструкторских работ также были превышены по отношению к плановым. Согласие на выделение дополнительных фондов в Госплане и Минфине не было одобрено. К тому же, если произошла утечка, — он покосился на Дору Георгиевну, — возможно, только ориентировочно предположить убытки. — Это что, новая форма мотивировки срыва производственно-технического плана? — спросил Сербин. Второй медленно поднял голову от кипы бумаг перед собой и произнес тонким голосом: — Да вы же знаете, Иван Дмитриевич, об утечке. Мы от вас и получили эту информацию. — Ну и что! Да разве дело в этом? Система коррекции не действует, происходят отказы системы плазмообразования, и, главное, сам старт. Ни хера со сверхзвуковым запуском маршевого двигателя. Вам же писали товарищи из VI отдела конторы, что французы запускают маршевый двигатель после того, как стартовый внутри их прямоточки разгонит и выгорит. Они его выплевывают, если не сказать чего грубее, а потом уже гонят ракету на маршевом. А вы обвешали нашу красавицу «Болидку» стартовыми ускорителями, как Дуньку на базаре ушлые торгаши! Это что, из-за утечки, как вы говорите. С движком мы будем изменять, с плазмой, пока не знаю. Приборы коррекции наведения из Красногорска, из их «оптико-механической шарашки» годны только для велосипедистов, правда, тяжеловаты будут. Первый снова искоса посмотрел на Каштан и спросил: — Иван Дмитриевич, мы что, будем обсуждать это при посторонних? Это же гостайна! — Ах ты, боже мой! Раскрыл секреты строительства вездехода с квадратными колесами или еще чего, позабористей? Этот человек в теме, может быть, знает больше вашего, и можете говорить при ней. Представлять ее вам не буду. Нельзя! Это гостайна! — при последних словах он улыбнулся одними губами, сверкнули белые крепкие зубы. — Так что там по красногорцам? Первый засопел, снова недовольно посмотрел на Каштан, перебрал бумаги, достал нужную, пробежал глазами и зачитал: — Вот объяснение из ЦКБ Красногорского оптико-механического завода на переданную им к исполнению систему коррекции: «Доводим до вашего сведения, что машины и механизмы, вывезенные с оптических предприятий Германии по репарации 1945 года, превысили сроки амортизации и не в состоянии производить тот класс точности, который обозначен в ТУ. В работе отечественных машин и механизмов не достигнуты обусловленные точности»! — скороговорщик победоносно улыбнулся, — вот там какая история. Изделия получаются внушительных размеров, что абсолютно невозможно в предполагаемой компоновке. — Ладно, тут все ясно, как божий день! — Дора Георгиевна, осторожно подбирая слова, повернулась к Сербину. — Иван Дмитриевич, а как там предложение по Цейсу, хорошо бы передать этот узел в ГДР, на их заводы. — Согласен! — сразу же согласился Сербин, это было то самое предложение, которое она прислала ему вчера. — Немецкая механика и специалисты в этой области лучшие в мире, мы предложим им разработку и компоновку. Этот заказ с нашей поддержкой сегодня же отправить им! — он внимательно следил, как один из двоих записывал себе в рабочую тетрадь. — Надо сделать перерыв. У меня важный вопрос! — Каштан повернулась к завотделом ЦК. Сербин одним только взглядом выпроводил своих инструкторов и повернулся к Каштан, которая, продолжая напряженно о чем-то думать, сказала: — Свяжитесь с помощником. Он имеет полномочия выйти на руководство МГБ ГДР, что бы они там подготовили утечку по этому заказу и были в готовности встретить гостей. Подготовить все надо сегодня, но вот что… — Успеем, — Сербин слегка улыбнулся Доре Георгиевне, — это должно быть задание как бы от несправления своими силами, предельно секретный, хорошо охраняемый продукт. Хочу отметить, в мире не имеется работоспособной системы маршрутной навигации по радиолокационным изображениям местности, аналогичной той, что уже разработана для нашей КР. Или вы хотите сказать, что есть? Иван Дмитриевич снова сел за стол и тем же обиженным тоном продолжил. — Там, в НИИ точных приборов, был создан первый прототип системы «Кадр», использовавший яркостной пеленгатор и осуществлявший коррекцию по радиолокационным снимкам горной местности. Сложность осталась в обеспечении правильной работы при любых сезонных и погодных условиях, включая аномальные. С этим у нас на сегодня напряг! — Да знаю я! Вот только французы эту задачу вроде бы решили! — она ответила как-то механически, продолжая о чем-то думать. — Они создали модели случайного изменения яркости и получили алгоритмы распознавания при использовании специальных инвариантных эталонов. Алгоритм показал эффективную работу при любых условиях фоноцелевой обстановки, однако на испытаниях и у них тоже произошло выпадение целых отрезков маршрута из системы распознавания. Иван Дмитриевич встал и, нависая над ней, тихим голосом спросил: — Мы передадим немцам и дальше… Это уйдет на сторону! Так, что ли? — Сербин, матерясь про себя, прошагал несколько раз по кабинету, остановился перед ней, немного помолчал. — Вы хотели сдвинуть операцию! Как еще это сделать по-другому, я пока не знаю, — отпарировала Каштан, — но если принимаете мое предложение, то необходимо сегодня же подготовить, сразу же и сейчас, чтобы завтра отправить. — Ладно! Часть комплекса можно оставить здесь, а туда отправить остатки интеллекта и оптико-механическую часть, которая работает на контраст, это и будет приманка! — завотделом победоносно оглядел Каштан. Эту их встречу месяц назад, о которой спросил Сербин, она хорошо помнила, поэтому, вскинув голову, осторожно спросила: — Так что же произошло? Что за срочность такая? — Сейчас, — он глянул на часы за своим креслом, — с минуту на минуту они будут! В кабинет вошли помощник Андропова и незнакомый мужчина лет пятидесяти, в темно-сером костюме, рубашке с галстуком, короткие светлые волосы были зачесаны набок, едва заметная оптика на длинном носу с горбинкой, глубоко посаженные глаза, широкие плечи и высокий рост, все это она отметила и оставила в памяти. — Здравствуйте, Дора Георгиевна! — Помощник подошел к ней вплотную и цепко просмотрел лицо. — Позвольте мне представить Вольфганга из Министерства государственной безопасности ГДР. Дора Георгиевна вопросительно перевела взгляд на Вольфганга, который на хорошем русском произнес: — Конечно, для меня неожиданно то, что мы проводим совещание здесь, в Центральном Комитете Коммунистической партии Советского Союза. Я предполагал, что мы будем в здании Центрального аппарата на Лубянке, — Вольфганг повернулся в сторону Сербина и продолжил: — Но вот заведующий отделом, уважаемый человек, вчера вечером коротко объяснил мне ситуацию, и я думаю, что все действия, которые были вами предприняты, все меры были своевременные и правильные. Они сели за длинный стол, и помощник, немного помолчав, вскинул голову. — Дора Георгиевна, вам придется выехать вместе с Вольфгангом в ГДР. Там «ведут» французов, они слегка прокололись, но мы, пока, закрываем глаза на это. Они подобрались к их «Цейсу». Уже сейчас надо решать вопрос, давать им в зубы добычу, чтобы они убрались побыстрее, или захлопнем перед ними дверь! — помощник посмотрел на Каштан. Сербин отбросил карандаш, который вертел в руках, осмотрел всех и сказал: — Сейчас, как, впрочем, и раньше, нет никакого продвижения, и я должен вас предупредить, что крайне обеспокоен этим. Вы же знаете нашу ситуацию. Вы понимаете, что на карту поставлено очень и очень многое. Генеральный секретарь получает от нас доклад каждую неделю, а мы только пишем и пишем, что развитие операции идет успешно! А где, это самое успешно? Ему нужно принимать решения. Нам нужно принимать решения. В политбюро! Везде надо, а у нас пока глухо. Женевские переговоры идут так, что лучше бы вообще не шли, а мы пока изменить ничего не можем. Вольфганг приподнял руку, как бы подтверждая все это сказанное заведующим отделом, откинулся на спинку стула, посмотрел поочередно на всех. — Нами уже установлен французский агент, который близко подобрался к вашему прибору на народном предприятии «Цайс акциэнгэзельшафт». Задержать его не составляет большого труда, но после информирования вашего представителя КГБ у нас я получил распоряжение от нашего министра, товарища генерал-майора армии Эриха Мильке, вылететь сюда для консультаций с вами по поводу дальнейших действий. Сегодня нужно принять решение. Помощник повернулся к Доре Георгиевне, та подняла голову. — Товарищ Каштан, вам надо вылететь и на месте определиться. Будем отпускать его с нашими пожеланиями и нашими установками или будем брать? — еще раз задал вопрос и повернулся в сторону Вольфганга. — В каком состоянии его разработка? — Готовы предъявить обвинения. Факты собраны. Может состояться обвинение группы, француз работает не в одиночку, у него есть сообщники, агентура. Он уже имеет возможность получить данный прибор с чертежами и технологией, произведенный нами. — Вольфганг остановился, придавая особую значимость произнесенной фразе, заглянул в свою папку и продолжил: — Помимо уменьшения габаритов прибора, увеличилась точность распознавания, и соответственно улучшились военно-технические характеристики. — Ну и что! Зацепили их и хорошо, — сказал молчавший до сих пор Сербин. — Пусть будет. Мы для этого и передали вам всю разработку. Я и не сомневался, что они зацепятся за такое изделие. — А вы, насколько я владею информацией, занимаетесь в МГБ именно научно-технической разведкой? — спросил помощник Андропова. — Да, именно так. Курирую. Хорошо знаю, что аналогичная система у французов, сходная по методике, но на других принципах. Работает лучше или хуже, я точно не могу сказать. Мы смогли получить материал, хоть и не полный, из филиала крупного концерна, который разрабатывает такие же крылатые ракеты. — Это не на Лазурном Берегу? — вкрадчиво спросила Каштан. — Да, именно там. Это почти двухлетняя разработка филиала концерна! — уверенно ответил немецкий контрразведчик. — Это вы о Фернан Хассманн? — Дора Георгиевна была удивлена и спросила, нарушая все правила. — Вы правы. Это разработка его. Так вот оно что, — протянул немец, — вы уже сами получили оттуда материалы? — Нет, дорогой коллега, мы только знаем о существовании этого человека, но приблизиться не смогли в отличие от вас. — У нас, к сожалению, тоже. Мы знаем об этом лишь в общем, а полных материалов нет. Такую же информацию мы передали для вас! — немец озабоченно посмотрел на Дору Георгиевну. — Будем отдавать! — помощник Андропова переглянулся с завотделом, тот облегченно вздохнул и кивнул. — Отдадим им прибор с документацией, и, можно считать, сдвинули всю операцию, — помощник остановил взгляд на Каштан, немного подумал и задал вопрос: — Что же, товарищи, значит, решено или есть другие мнения?