— Дора Георгиевна! — представилась Каштан и достала удостоверение Комитета госбезопасности. — Понимаете, почему мы встречаемся? — Да, понимаю! — обреченно вздохнул Виктор Ефимович и полез во внутренний карман пиджака. — Вот мое заявление в органы. — Подготовились, значит, — равнодушно констатировала Каштан и взяла бумагу, — так, что тут у вас? Она пробежала текст, написанный ровным, каллиграфическим почерком и еще раз задала себе вопрос: «Начальник отдела труда и заработной платы, с уровнем допуска, не позволяющим знать все об изделии. Они планировали воспользоваться его положением в КБ! Но каким способом? — Дора Георгиевна не могла понять французов. — Воспользоваться его связями? Или они взяли то, что смогли?» Вскоре они выехали за город, свернули в сторону дачного поселка Крайкома КПСС и через пару километров, проехав под шлагбаумом, остановились у одного из домов, стоящего в глубине, ближе к лесу. Офицеры из группы полковника Каштан вышли первыми. — Пройдемте за нами! — отдала приказ полковник и вышла из машины, за ней, с трудом хватаясь дрожащими руками за ручки, вылез Виктор Ефимович и встал на слегка прогнувшихся ногах. Они прошли к деревянному коттеджу и вошли внутрь. Виктор Ефимович и полковник Каштан сели в центре за стол. Дора Георгиевна смотрела на продолжавшего паниковать Виктора Ефимовича, отклонилась в сторону Подобедова: — Воды ему, что ли, налейте! Он пил жадно и быстро, попросил еще, а пока он опорожнял стаканы, Каштан перечитала, но уже более внимательно его заявление. — Вы пишете, что вас шантажировали и принудили к сотрудничеству иностранные граждане в лице аспирантов-стажеров? — полковник Каштан зачитывала места из заявления Виктора Ефимовича, а тот согласно кивал. Подобедов зашел за спину Виктора Ефимовича и напряженно стоял в готовности немедленно действовать. — Теперь решили сдаться? И кому адресуете? В свой особый отдел, хотите поставить на себе крест, а им ордена да медальки за раскрытие шпионской группы и сохранение государственных секретов? Молодец вы, Виктор Ефимович, напортачили, обделались и теперь вот пишете: «Прошу учесть мое добровольное признание и желание оказать серьезную помощь в аресте агентов иностранной разведки», ну а себя кем вы обзываете? Бдительным гражданином, изобретательным деятелем, который заманил в ловушку настоящих шпионов? — Просто, по-глупому попался! — выдавил из себя тот. Дора Георгиевна снова углубилась в чтение заявления, потом сложила его и отдала руководителю группы, тот положил его в папку. — Вот что, Виктор Ефимович, одно дело — приготовление к совершению, государственному преступлению, а другое — совершить. Как вы собирались получить и передать документацию на изделие? У вас же нет доступа? Или Люк вам что-то предложил? — Она увидела, как он среагировал на имя француза. — Он предложил резко дестабилизировать работу по этому изделию на предприятии, сделать это в моих силах, а затем уже просто получить все или почти все. — Виктор Ефимович начал подробно рассказывать, как он может это сделать. Каштан с неподдельным интересом слушала его, отдавая должное такому хитроумному плану. — Да, теперь я уверена, что ваш план удался бы, ну, не на все сто процентов, а, скажем, на девяносто. Вполне вероятно. Хотите выйти из этой гнусной истории сухим? — небрежно спросила Каштан и, видя, как он судорожно закивал в знак согласия, достала лист бумаги и протянула ему. — Вот бумага, ручка, пишите о своем добровольном желании стать секретным агентом, ну и прочее, о любви к Родине, о желании защищать интересы ее, о ненависти к врагам социализма, ну, сами понимаете. Это будет первый документ, дату поставите, — она открыла свою книжечку, посмотрела там и сказала: — Вот эту, когда Коля предложил выкупить магнитофон у его французских друзей. — Виктор Ефимович судорожно глотнул, подумав: «Они все знают, они все знали с самого начала», подписал и протянул вербовочный документ Каштан, а та продолжала. — Второй документ, это уже информация от источника, то есть от вас, который успешно проник в группу шпионов, где подробно опишете, как проходила ваша вербовка французами, ну и дату ставите соответственно, когда они к вам впервые заявились. — Они сказали, что все контакты теперь идут через Колю! — сказал Федоров, закончив писать. — Да, я знаю! Знаю, что они забрали весь компромат с собой, оставив вам только одну фотографию, как они сказали, на память! Что бы видели и знали! — Откуда вы знаете про это? — испуганно начал Виктор Ефимович, но замолк, поняв, что он был совершенно прозрачен для этой красивой и властной женщины. — Не волнуйтесь так, Виктор Ефимович! Вам еще нужны будут нервы и здоровье, чтобы выполнить все, что они приказывают сделать! — Так мне что, выполнять все эти установки? Вы не будете их брать? — Выполнять, и как можно более тщательно, даже, я бы сказала, агрессивно. Завтра и приступайте к закручиванию гаек! Режьте расценки и коэффициенты так, чтобы уже через две недели пошла реакция! Не стесняйтесь и ничего не бойтесь! Брать, как вы сказали, будем по факту получения ими секретной документации! Сейчас их привлекать не за что, разве только за склонение вас к предательству! Да они наплетут, что вы сами предложили им материалы за материальное вознаграждение! — Это, как это! — воскликнул побледневший Федоров. — Ну, а как вы докажете, что они шантажировали вас и психологически склоняли? Никак! И ничего не будет, кроме скандала с вами на работе. Поняли? — Понял! — удрученно ответил Федоров. — Выполнить все надо в самые кратчайшие сроки. Что они вам дали для копирования документации? — Сказали, что по готовности к работе Коля принесет специальный фотоаппарат, обучит обращению с ним. — Вот и готовьтесь. — Что со мной будет? — Сделаете дело, и все останется только между нами! Вы же теперь секретный сотрудник и участвуете в проведении операции. Надо выполнять установки по предложенному французами плану. С работы возвращаться на автобусе, где будет возможность контакта и получения дополнительных указаний. Егор прищелкнул пальцами, показывая, что именно он будет на контакте: — Увидите меня на остановке, спокойно садитесь, я за вами. В автобусе найду момент передать устно или письменно. Увидите около дома, идите за мной на расстоянии десять — пятнадцать метров, пока не зайдем в непросматриваемую зону и я не повернусь к вам лицом. Ни на какие провокации или сомнительные предложения не реагируете. Все внимание только делам на производстве. Все ясно? — Да, понятно! А если не сработает это план? — Сработает, если все сделаете так, как было предложено. А Москва вас поддержит, когда встанет вопрос о пересмотре расценок и тарифов. Главное, подвести все к этому и твердо стоять на создании квалификационной смешанной комиссии на базе вашего отдела, которая будет рассматривать всю документацию по изделию по пересмотру и отправке предложений в Москву. — Особисты не дадут вынести и клочка бумаги из отделов! — Дадут! Сами принесут, не беспокойтесь об этом. Проявите характер, чтобы все происходило в вашем отделе, а не распылялось по отделам. Вам для создания объективной аргументации для Москвы нужна картина в целом. Вот и стойте на том, что только так можно решить вопрос. Виктор Ефимович удивленно слушал и кивал. — Сами-то что думаете по поводу этого плана? — План вполне реальный в производственных рамках одного этого изделия, а если вы говорите о поддержке из Москвы, тогда тем более! У меня уже лежат две докладные записки на имя директора о неправомерном сокращении оплаты. Завтра будет еще одна. Директор старается не вникать в такие, как он считает, мелочные дела, как система оплаты. Пишет только одно и то же, дескать, принять к сведению и подготовить предложения. Я готовлю предложения, подаю докладную, а он, не глядя, пишет, к исполнению! Дора Георгиевна на минуту задумалась и спросила: — Сколько времени потребуется, чтобы возникла кризисная ситуация? Федоров вздернул брови и сразу же четко ответил: — Не более трех недель, ну, может быть, четыре! Как только пройдет первая зарплата по новым тарифам и расценкам, начнется! А когда пойдет аванс, вот тут и будет главная буча. Я даже не могу себе представить, что начнется на месте! — Это хорошо! Делайте и заостряйте ситуацию! Егор, договоритесь с Виктором Ефимовичем об экстренной связи по телефону вашей группы! Все может быть, а вы должны быть готовы в случае чего войти в дело немедленно. Все, на этом закончим. Глава 3. Москва. Старая площадь. ЦК КПСС. Отдел оборонной промышленности. Приезд представителя МГБ ГДР / Берлин. Встреча с министром МГБ ГДР и работа с задержанным резидентом SDECE по ФРГ. Соглашение Октябрь 1977 года. Краевой центр — Москва — Берлин. Сопоставимо это или нет с реальным ходом времени, но с самого начала проведения операции «Тор» у Каштан как возникло, так и оставалось ощущение, что она живет в двух измерениях. Главная, истинная цель операции, о которой знали только два человека, так и оставалась недостижимой. В спину дышали завотделом ЦК с помощником Андропова, напряжение с каждым днем нарастало. Ее уверенность в решении задачи катастрофически падала, и она обливалась холодным потом каждый раз, когда это светилось перед глазами. С другой стороны, в Краевом управлении КГБ, где все шло и ехало, как обычно, она стала замечать по отношению к себе отстраненное отношение, словно, ничего грандиозного не дождавшись от нее, махнули рукой, дескать, раз приехала, так и сиди тут. День за днем миновало несколько недель, ничего с виду не менялось, как бы зависло и остановилось. Интуитивно она чувствовала, что где-то там, где происходят пока еще не контролируемые события, внутри этой выстроенной декорации, идет медленное круглосуточное действие, которое неминуемо прорвется наружу, и вот тогда все пойдет, побежит, да так, что не остановишь. Она бы хотела, чтобы все это подспудное взорвалось как можно скорее, и пошло-поехало, суматошно и фантастически меняться, как в калейдоскопе. Тогда хоть можно было действовать. И если на быстрое развитие этой операции рассчитывал и надеялся завотделом ЦК, постоянно подгоняя ее, то помощник Председателя КГБ, куратор всей операции, методично напоминал об осторожности, подчеркивая, как важно не засветиться и не показать, чьи «уши торчат» во всем этом деле. Эти две составляющие, которые противодействовали друг другу, в конечном итоге создавали ситуацию, при которой если меры принимались в соответствии с требованиями форсировать, то ответные действия замедлялись. Она работала по московскому варианту операции «Тор» в Краевом управлении КГБ, рассчитывая только на себя и группу оперативников прикрытия под руководством Егора Подобедова, которых хорошо знала по работе в резидентуре Парижа. Дни шли за днями, складываясь в недели. Закончился сентябрь, и уже октябрьское солнце освещало сцену действия, пока без главных героев, казалось бы, ну вот, еще немного и все сейчас начнется, однако размеренный ход событий продолжался без изменений. В Москве такое затишье воспринималось особенно остро. Каждый раз после окончания еженедельного доклада у Генерального секретаря ЦК КПСС Юрий Владимирович Андропов ловил на себе вопросительный взгляд Леонида Ильича Брежнева, который словно ожидал, что вот сейчас Председатель КГБ СССР захлопнет папку с текстом доклада и без улыбки, с суровым выражением лица скажет: «Ну вот, дело сделано! Там получили всю информацию, и теперь все сдвинется! Как ты просил сделать», однако докладывать пока было не о чем. Андропов понимал это состояние генсека, сам, внутренне собравшись, каждый день ожидал разрешения этого вопроса. Его помощник, который вел операцию, был готов ответить на любой вопрос по этой теме, кроме главного: «Когда пойдет полный вариант агентурной работы у оперативной группы в Крае?» Получая отчеты от полковника Каштан и не находя там даже проблесков ответа на этот главный вопрос, помощник, хоть и понимал все тонкости задуманной операции, тем не менее в бюрократическом плане должен был выдавать на-гора оптимистический ответ. В такой раскаленной атмосфере беспрерывного ожидания был запущен дополнительный ход, который предложила Каштан, доведенная постоянными запросами и обвинениями в бездействии, который и дал первые положительные результаты. В середине октября, после короткого оперативного совещания у генерала, когда все гуськом потянулись к выходу, неожиданно протиснулся, загадочно улыбаясь, дежурный офицер из приемной и положил на стол листок бумаги. — Дора Георгиевна, прошу вас, вернитесь! — пробежав глазами по тексту, сказал генерал. — Телефонограмма из Москвы! — торжественно объявил он, когда Каштан вернулась. — Приказ вам, товарищ Каштан, выехать в Москву на 10 дней для чтения факультативных лекций в «вышке». Каштан поняла, что вызов связан с ее предложением по операции «Тор», которое, можно сказать, заставила сделать Москва. — Вот ведь как неожиданно! — Дора Георгиевна сделала удивленное лицо. — Тема факультатива, конечно, не обозначена? — Вы же не первый год замужем, знаете порядок! — он вздохнул, словно его затронуло воспоминание. — Меня тоже как-то пригласили на чтение факультатива, так я едва ноги унес из «вышки». — А что так? — спросила, не понимая причины, Дора Георгиевна. — Не по мне это дело! Нудно, скучно и непродуктивно. Ну, разве можно словами на лекции рассказать или описать все то, шо происходит на самом деле! Говоришь про операцию, закругляешь словами, дескать, в результате перестрелки группа «лесных братьев» была полностью уничтожена. Ну и шо! Тихая, спокойная фраза, а там такая сшибка произошла на самом деле, такая заваруха, шо не приведи господь! А я этим стриженым затылкам не могу передать словами этого накала! Вот и закруглил свои факультативы, и домой! — Понимаю! Мне уже второй раз делают такое предложение. Первый раз отчитала лекции, вроде понравилось, и по тематике, и по методике. Попросили продолжить, даже перейти на кафедру, — задумчиво сказала Каштан, как показалось генералу, с удовольствием вспоминая этот эпизод.