Следующим утром из секретки крайкома ушла телеграмма с просьбой подготовить в экстренном порядке технику для прослушки, а Подобедов после получения ответа из Москвы о готовности предоставить технику с тремя офицерами вылетел в столицу. Через два дня спецрейс военного транспортного самолета привез автомобиль УАЗ-452-фургон, где была смонтирована аппаратура прослушки, выделенная по отдельному распоряжению из Центрального НИИ специальной техники (ЦНИИСТ) при 5-м спецотделе КГБ СССР в одном экземпляре. В ангаре настроили и проверили все приборы, сменили номера на местные. Подобедов выделил из группы оперативника для связи со специалистами радиоэлектронного шпионажа. Ближе к ночи, как следует измазав грязью и обдав пылью, перегнали с аэродрома в город, во двор дома Виктора Ефимовича. Оставалось только ждать выхода главных героев. Ноябрь 1977 года. Краевой центр. В воскресенье группа наблюдения Краевого УКГБ работала в облегченном режиме, подъехали в восемь утра, сменив ночную смену, развернули машину в сторону центра города и выключили двигатель. Аспиранты в эти дни большей частью находились в пределах общежития и никуда не выходили. — А вот и наши! — фраза повисла в салоне «Волги», когда стажеры из Франции, в 8:30 утра появились на ступеньках общежития, оживленно разговаривая. Оперативники засекли профессиональные действия мужчины, который внимательно, по секторам, оглядел территорию. Внутренне похолодев, понимая, что сейчас может начаться непредвиденное, бригадир набрал номер по радиотелефону дежурного управления и запросил усиление. Французы спустились со ступенек общежития и пошли по асфальтовой дорожке к арке, вернее, остовам бывших ворот. Предполагая, что аспиранты пройдут своим обычным маршрутом, пересекая небольшой парк, и выйдут к троллейбусной остановке, наблюдатели приготовились действовать в обычном режиме. Как правило, не теряя их из виду, они фиксировали посадку в троллейбус, аккуратно вели их по маршруту, пеший агент принимал на выходе и вел до входа в университет либо в другое место. Сегодня все пошло не так. Не доходя до арки и полуразрушенной стены от нее, они свернули вправо и потерялись из виду. Один из оперативников вышел из машины и ленивой походкой подошел к арке и тут же вернулся. — Они уходят! Там дальше пролом в стене, они уходят туда, — сообщил оперативник. Машина рванула с места. Надо было проехать квартал, чтобы попасть во двор жилого дома с другой стороны, куда выходил пролом в стене. Минут через пять они были на месте. Ни во дворе, ни на прилегающей к дому территории никого не было, доложив обстановку и уточнив свое местоположение для прибывающего усиления, начальник повернулся к сотрудникам и сказал: — Вот тебе, бабуля, и Юрьев день! Поздравляю всех нас, еб вашу мать, второй раз мы прокололись, тогда «контакта» упустили, а сейчас основных объектов! Такого в моей практике еще не было, чтобы меня два раза умыли, да еще одни и те же. Подъехала машина усиления, они обменялись информацией и разъехались в разные стороны, барражируя по улицам, прилегающим к общежитию, однако объектов нигде не было. Через час бесплодных поисков одни вернулись к общежитию дожидаться появления объектов, вторая группа поехала к университету. Немного ранее этого ухода французов наблюдатели из группы Каштан «приняли» Колю, ведя за ним наблюдение от самого дома. Первый выход из квартиры он сделал в начале восьмого утра, дошел, не торопясь, до стоянки такси, где в такое раннее воскресное утро не было ни одной машины, постоял немного в раздумье, потом решительно сел в троллейбус и, проехав две остановки, вышел у автовокзала. Там, примериваясь, поговорил с шоферами и, договорившись, сел в одну из машин и поехал в сторону своей квартиры. — Готовится к чему-то, каратист! — сказал один из наблюдателей. — Да, скорее всего! — подтвердил руководитель группы. — Сделаем так, если он забирает и везет коробку с магнитофоном, значит, едет к общежитию. Скорее всего, французы намерены сегодня сбросить. Так и вышло. Коля, не торопясь, вытащил обернутый в дерюгу ящик с магнитофоном, долго укладывал его в багажнике, наконец, сел на переднее сиденье и поехал в сторону общежития французов. Однако остановился он у дома, чей двор примыкал к территории общежития. Границей раздела была невысокая кирпичная стена, а в одном месте небольшой участок был разрушен до основания. Около него и остановился Коля в тот момент, когда аспиранты из Франции вылезли из этого пролома в стене. Быстро сели и понеслись в сторону от центра, к новому жилому микрорайону. Офицеры группы Каштан, понимая, что произошел отрыв объектов от «наружки» Краевого УКГБ этим внезапным уходом через пролом в стене, осторожно «повели» их. В распоряжении было всего две машины, однако везло не только французам, которые, вероятно, считали себя полностью отрезанными от хвоста, но и группе прикрытия Каштан. Двумя машинами, по схеме французской контрразведки, которую офицеры хорошо изучили, применяя их приемы и тактику ведения слежки с колес, они сумели провести их, не засветившись. Коля и французы, помотавшись по городу и полностью удостоверившись, что слежки нет, вернулись в центр города. Сделали остановку, выгрузились. Люк и Коля подхватили обвязанную веревкой коробку и далее через дворы по узким проходам между домами двинулись в глубь микрорайона. Подобедов оглянулся к своим и сделал жест рукой: вот они, принимайте! Офицеры приняли и повели, пока не подошли к дому Виктора Ефимовича. Там, на несколько секунд задержавшись, Люк огляделся, а затем они нырнули в подъезд. Коля, зайдя в квартиру вместе с французами, развязал веревки, сдернул дерюгу и поставил на пол в прихожей коробку с магнитофоном. — Ну вот, Виктор Ефимович, мы привезли ваш магнитофон, я достану или вы сами? — Да какая разница, давайте я сам! Мне как-то привычнее, на моем веку уже два десятка коробок вскрыл, правда, не всегда были такие новые, чистые упаковки, но техника была отменная. — Он взялся было за коробку, но, приподняв немного, распрямился и смущенно улыбнулся: — Ну и черт, какая тяжелая, весит, как мешок цемента. Давай, Коля, помоги мне занести в комнату. Они вдвоем внесли в комнату, положили на стол, Виктор Ефимович, маленьким ножичком аккуратно подрезал контрольные затяжки, открыл, вместе с Колей достал упакованный в пленку магнитофон. Место уже было подготовлено. Они поставили его на полку, Виктор Ефимович взял сетевой шнур, воткнул в розетку, три раза сплюнув через левое плечо, подмигнул аспирантам: — Примета такая, сплюнуть за левое плечо, причем три раза, значит обезопасить технику от нечистой силы. Ну, все, я включаю. Он нажал кнопку включения, зажглись два окошка со стрелочками, Виктор Ефимович радостно обернулся, затем воткнул коммутационные шнуры, поставил бобины и включил кнопку воспроизведения, по комнате пошли звуки музыки. Он включил перемотку вперед, затем назад, затем подоткнул дополнительный шнур от старого магнитофона, нажал кнопку записи, подождал немного, потом включил кнопку сквозного канала, послушал, потом выключил, смотал пленку назад и начал прослушивать запись. — Да, это класс, я сразу слышу, что звучит получше, чем япошки, классный звук. Я доволен! — радостно проговорил Виктор Ефимович. Он открыл рядом дверцу югославской стенки, достал пачку денег, положил на маленький столик, где сидел Люк, внимательно наблюдая за происходящим, и предложил пересчитать деньги, но француз, сдержанно улыбаясь, отмахнулся, давая понять, посчитать самому, придвинувшись ближе к пачкам десяток, сторублевок и купюр по пятьдесят рублей. Француженка как стояла, опершись на подоконник, так и осталась стоять, несмотря на предложения сесть на диван или в кресло, держа в руках красивую, большую сумку. Виктор Ефимович аккуратно считал, раскладывая их кучками, а когда деньги были пересчитаны, предложил обмыть магнитофон. — Нам нужно уже уходить, дела не ждут, осталось мало времени для наших научных изысканий по нашей теме, а сделать надо много. Мы, пожалуй, пойдем. — Люк, внешне довольный сделкой, отказался. Французы и Коля встали, Виктор Ефимович проводил их и вернулся в комнату, оглядывая магнитофон. Сел на диван, налил себе рюмку, выпил, налил еще, но пить не стал. На улице французы попрощались с Колей, передав ему комиссионные деньги, и пошли в сторону общежития. Группа наблюдения Краевого УКГБ приняла их через 2,5 часа после их ошеломительного ухода через пролом в стене, вечером проводила на вокзал, где они сели на скорый поезд в Москву, доложили руководству и поехали отписываться по утреннему провалу. Москва. Ноябрь 1977 года. Поезд прибыл по расписанию, на перроне стажеров-аспирантов приняли московские оперативники. Они довели их до здания посольства Франции, проехав по кольцевой линии метро до остановки «Октябрьская». В вестибюле посольства Люка и Марту поджидала незнакомая им сотрудница резидентуры, заулыбавшись, она бросилась к ним навстречу, схватила за руки, потрясла их и огорошила тем, что резидент этой ночью срочно вылетел в Париж, но обещал вернуться к вечеру. — Ну, а вы пока отдыхайте, наслаждайтесь Москвой, я постоянно с вами! — Давайте сразу в лабораторию, — напряженно сказал Люк, — надо срочно проверить материалы и подготовить их, вызывайте техническую группу. Сотрудница резидентуры, предварительно позвонив, провела в лабораторию, где их ожидали эксперт с техником, Люк достал небольшую плоскую коробочку из сумки Марты. — Ну вот, печатайте в серию, не забывайте про таймер внизу, некоторые кадры надо будет увеличить, посмотрим вместе какие, а потом мы еще раз все проверим. Эксперт взял в руки коробочку и сказал: — Тре бо! Хорошая техника, из наших последних разработок, трудности будут, конечно, но мы все сделаем как надо. Сотрудница резидентуры предложила им комнату для отдыха, сказала, что будет рядом, а к вечеру им надо подготовить полный отчет, бумага и ручка находятся в комнате, отдала им ключ и ушла. Немного отдохнув, они вышли в город, попробовали было погулять, погода была ненастная, поэтому быстро вернулись к себе в комнату. Вскоре позвонила сотрудница резидентуры и сказала, что все материалы готовы, резидент на пути из аэропорта, он уже в стране. Люк попросил посмотреть материалы, которые привез, однако та, извинившись, сказала, что материалы опечатаны в конверте на столе у резидента, и добавила, что если хотите встретиться с послом — он у себя и найдет для них несколько минут. Кроме того, у консула надо забрать документы об их пребывании в Москве для отчета в университете и в ОВИРе. К резиденту их пригласили часа через полтора, он сидел за столом и просматривал фотографии, увидев их на пороге, встал, пожал им руки и сказал: — Хорошая работа! Вы сделали это! Теперь осталось самое главное, здесь надо быть осторожным и не напугать Фрогги, мы недостаточно хорошо изучили его не только по вашим информациям, но и из других источников. Объект выбран правильно, только неизвестно, как он себя поведет. Давайте подумаем, как будем работать с ним? Я слушаю ваши предложения. — Хитрый, скользкий, улыбчивый, себе на уме, трусоват! Хватит этих эпитетов для его характеристики, работать будем осторожно, на грани, потому что даже самые незначительные превышения давления на него могут привести к тому, что он побежит сдаваться. Тогда все — конец игры, лишимся источника, единственного, обладающего достаточными полномочиями, чтобы добыть нам материалы. — Люк подсел ближе и начал просматривать фотографии. — А это что? — он отложил несколько снимков Виктора Ефимовича, сделанных не им. — Где это он? — Мы его отсняли здесь, в Москве, это он в контактах с фарцовщиками радиоаппаратуры, около магазина «Березка», а это — контакт с самым главным у них. — Он выбрал фото, на котором Виктор Ефимович, улыбаясь, стоял с пожилым мужчиной около станции метро. Следующее фото было уже около дома: они входили в подъезд, и несколько фотографий свидетельствовали, как Виктор Ефимович загружает багажник такси коробками с надписями известных японских фирм. — Это Пилипенко, старейшина фарцы электроникой. Не считая случайных приобретений, в основном он закупает всю технику у него. Этот момент также надо использовать в работе. — Но как вы смогли его ухватить здесь, в Москве? — слегка удивился Люк, он даже не подозревал о возможностях своей резидентуры. — Наш источник в министерстве дал нам первую наводку, когда он приехал в командировку, ну а потом уже все было достаточно просто. Главным было заполучить Пилипенко, что и сделала наша помощница, — он указал глазами на сотрудницу резидентуры. — Этот старик падок на деньги, если видит свою выгоду, готов продать хоть кого. Этот советский пенсионер смог объединить отдельных фарцовщиков в группу и создать нечто вроде цеха, они скупают в комиссионных, в «Березке», отлавливают в аэропортах и на вокзалах желающих на месте продать только что привезенную аппаратуру, ну, словом, подбирают все. Даже закупают в спецмагазине в Чертанове, где реализуется конфискант и некондиционные товары из «Березки» за рубли, ремонтируют, через знакомых закупая детали на Западе, и продают. Люк еще раз перебрал все фотографии, сложил их в пачку и положил в открытую папку. — Что дальше? Что думаете? — Резидент поочередно поглядел на них. — Вербовка — это искусство. Большое искусство! — У нас достаточно материала. Я и не ожидал, что вы подготовите вот эти, — он показал на папку, — дополнительные материалы по его действиям здесь, в Москве. Они его окончательно сломают. Сдаваться в КГБ он не пойдет, не тот характер, да и лишиться всего не захочет. Слишком дорого ему все досталось. Вы же читали агентурное сообщение от Пилипенко. Старик сумел вытянуть из него много. — Ну, а если он все же решится сдаться и начнется операция со стороны КГБ? Вы будете в опасности. Вы не дипломаты, и будут серьезные последствия. Резидент закрыл папку, отнес на свой письменный стол, вернулся к Люку и Марте. — Наше решение, — помолчав, резидент начал говорить, — после полного согласия работать на нас и начала его активных действий вы выезжаете сюда, в посольство, а Немецкий принимает у Фрогги готовые материалы и привозит их сюда. Будем рисковать только им. Ноябрь 1977 года. Краевой центр. Вернувшись из Москвы, аспиранты вечером пошли в баню. Колю увидели, зайдя сразу же в зал с кассой и витриной с мочалками, вениками и мылом. — Привет! — он издали помахал рукой и жестом пригласил во двор. — Как Москва? — тихо спросил, когда они подошли к глухой стене. — Тут новостей нет. Вчера встречался с Виктором Ефимовичем. Сильно нервничает. Говорит, лучше бы вернуть магнитофон. — Что ж, пусть попробует! — Люк понял, что наживка слетает с крючка. — Позвони ему, и завтра же надо встретиться. Или когда у тебя выходной? — Завтра как раз! — Вот и назначай ему встречу после работы у него дома. Это вот для нашего коллекционера! — Люк протянул два блока сигарет «Мальборо». Коля помялся, странно взглянул на Люка и, помолчав, решительно сказал: — А жить на что? На мои 86 рублей в месяц? Кочегары больше не зарабатывают у нас! Пойти разве что в массажисты! Но все теплые места уже заняты. — Ладно, ладно! Потерпи еще немного, и все твои вопросы будут решены, сам знаешь! Вот, пока возьми! — Люк протянул ему тощую пачку франков. Коля, небрежно засунув валюту во внутренний карман, попрощался, расстроенный этим разговором. После работы по дороге домой позвонил Виктору Ефимовичу и сообщил, что для него привезли два блока «Мальборо». — Коля, ты меня сильно выручишь! — Виктор Ефимович тут же прикинул, что эти два блока он занесет директору КБ. Он знал, что тот любит именно эти ковбойские сигареты. — Завтра после работы зайду с теми аспирантами, это они привезли сегодня из Москвы. Виктор Ефимович почувствовал, как на него снова накатывает то же самое чувство, как было сразу же после сделки с магнитофоном, его снова начало трясти. Посмотрел на пальцы руки, все прыгали. — Может, без них! — отчаянно заговорил он в трубку. — Возьми и зайди сам, ну, чего там, плевая сделка! — Не отдают, сами знаете их натуру. Коля этими словами закончил разговор, дошел до бани и спустился к себе в котельную. Развел огонь, поставил холст в подрамник, сделал первый мазок, второй, а потом зашвырнул все и прилег на топчан, стоявший в углу. Все развивалось так, как он представлял себе. Запрягли его крепко, теперь только и оставалось, что рвать вперед, расчищая дорогу этим французам. Ноябрь 1977 года. Краевой центр. Люк Моно повернул голову к Марте, улыбнулся, она хорошо знала это выражение лица, и сказал: — Так, дорогая! Сейчас расходимся и проверяемся, если есть слежка у тебя, на контрольной точке, у кинотеатра, рассматриваешь афиши, читаешь, смотришь советскую жизнь, я подхожу с покупками, и мы уходим домой, если нет, через пятнадцать минут на второй точке встречаемся, d'accord?