— Наши установщики получили его фото и теперь осторожно смотрят в отделе кадров. Скоро будем знать. — Хорошо, товарищ Елкин. Ожидаю установки личности этого человека. — А остальных? — Да, на кой мне парикмахеры! — весело ответил Быстров, проведя по слегка облысевшей голове ладонью. Спустя два дня установщики принесли данные на человека из «КБхимпром». Это был Федоров Виктор Ефимович, заведующий отделом труда и заработной платы. Капитан Елкин, получив эти данные, открыл более ранний отчет «наружки», как Силуэт заходил именно в тот дом, где проживает этот Федоров, что подчеркивало более тесные отношения между ними. Быстров, прочитав эти выводы, понял, что круг общения Силуэта для его отдела теперь заостряется на этом человеке. Из всех парикмахеров, продавцов, рубщиков мяса, поваров самым интересным и неожиданным был именно этот Федоров. В дверь стукнули, и зашла Дора Георгиевна. — Здравствуйте, Павел Семенович! Какие новости? Вы меня информируете по наблюдению за Силуэтом, но никаких выводов не вижу. Дора Георгиевна имела данные от своей группы по наблюдению за Силуэтом, но какого мнения придерживается главный контрразведчик Края, ей пока не было известно. — Здравствуйте, Дора Георгиевна! Чего-то особого, на что обратить внимание, пока нет. Так, всякая рутина. Да вы же сами получаете отчеты! — Отчеты и рапорты, сами понимаете, всего лишь сухое отображение, лишенное окраски. — Вы правы! А что сами думаете? — Павел Семенович, мне ли делать выводы перед вами! Вот ваши мысли и заключения дорогого стоят для меня. Так что просветите! — Ну что же, как наша примадонна поет: «Если женщина просит…», рассказываю. Дора Георгиевна несколько раз переспрашивала отдельные эпизоды, пока Быстров рассказывал о результатах наблюдения за Силуэтом, но к концу обсуждения оперативных данных они опять вернулись к контакту с французами. — «Проходчики» купили картины у него. Да и встречались, вероятно, тоже по коммерческой теме, не более! — сказала она Быстрову, открыв более ранние материалы. — Да, я просмотрел и тоже сделал такие же выводы. На встрече они обговаривали сделку по картине, а судя по тому, как он с «подрывом» уходил, они передали ему оплату в валюте. Она была у него в кармане, и он уверенно страховался. — Быстров заглянул в свои материалы и продолжил: — Николай торгует не только своими картинами, но и тряпками, запчастями к «Жигулям», фирменной аппаратурой звуковоспроизведения. Ездит в Москву и там покупает, затем перепродает. Словом, вертится. У него контакты среди любителей западной музыки и аппаратуры. Мы не имеем к этому интереса, не наша епархия, поэтому смотрели только в общем плане. — На пособника явно не тянет! Даже если и вербанули его, то мало толку в нем. Может, еще пригодится в будущем, — Каштан продолжала просматривать тонкую папку на Силуэта, — а мы должны смотреть всех. Про себя она подумала: «Довольно быстро они вышли на Немецкого, не иначе московские районщики подсуетились, не послушались «доброго» совета ее людей и все же заслали дело в Край! Теперь конец их «сытой» жизни в Москве!» Вскоре эти двое районщиков поехали далеко на просторы страны из теплого московского привокзального района и по мере удаления от столицы у них все больше и больше росла уверенность, что это последствия той роковой для них встречи с коллегами из ПГУ на вокзале. — А как установили его? — небрежно спросила Каштан. — Да вот, пришли бумаги из Москвы. Они его там прихватили на антисоветской литературе, приняли профилактические меры и спустили к нам. А когда он нарисовался тут у нас, Елкин сопоставил и сделал выводы. Вот, смотрите, это нам переслали из районного отдела. — Так что берете в оперативную разработку? — скучным тоном спросила Каштан, взяла присланные бумаги на Немецкого, еще раз проглядела их и начала строить свои варианты. — Вполне возможно, что все они стараются заработать. Французы, вернувшись, домой, перепродадут его писанину. Художник получает от них валюту. Скорее всего, они ведут расчет в валюте, а тот в Москве сбывает ее или покупает на нее. Пока просматривается одна коммерция. Павел Семенович, чьи мысли почти совпадали с ее прикидками, тем не менее осторожно сказал, глядя в сторону. — Может быть, и так, и скорее всего! — он остановился, подбирая слова. — Однако этот контакт на сегодня самый интересный для нас. Этот Немецкий вполне может выполнять информационные и контактные функции у французов, так сказать, местный коммуникатор. Не так ли? Дора Георгиевна, задумчиво посмотрев на Быстрова, пожала плечами, закрыла папку с бумагами и равнодушно ответила: — Вы водите его больше недели. Может, применить меры предупреждения[129]? — Предупреждать нечему! — Ну, а тогда, что? — она коротко глянула на начальника каэр. — Теперь посмотрите, Павел Семенович, на весь расклад контактов. Кто может быть интересен нашим французам? — Вот только этот Федоров из «КБхимпром», — слегка обиженно заявил Быстров, снова придвигая ей фотографии по наблюдениям, — у них вполне приятельские отношения, они обсуждают, спорят, даже нервничают. А этот Федоров работает именно там, где интерес, как вы говорили у французов! Каштан взяла в руки «объективку» на него и сразу же «схватила» текст. — Ну а что он может им предоставить? Раскрыть секреты начисления премиальных или выдать секреты окладов руководителей предприятия? — Ну уж, прямо-таки так! — обиженно запротестовал Быстров, хорошо понимая, что аргументов нет у него. — У этого Федорова круг общения велик! — И что?! Он может спокойно предложить кому-то из ведущих разработчиков скопировать для него чертежи снаряда? Такая неожиданная шутка! — Дора Георгиевна мило улыбнулась Быстрову. — Хотела бы я посмотреть, кто полезет в петлю! — У нас расстрел! — мрачно констатировал Быстров. — Это у вас там голову рубят на гильотине! — Ну, вот, приехали! Я вам что, француженка, подданная Французской Республики! — весело спросила Дора Георгиевна. — Это только в Северной Америке гражданство можно иметь по месту рождения, а везде не так. Ну, родилась я в Париже, и что из этого! — Прошу прощения, это я так, сгоряча, в порядке свободной дискуссии! — он виновато посмотрел на нее и добавил: — Французы начали ходить в баню и там встречаются с Немецким. После помывки они спускаются к нему в каптерку и от пятнадцати минут до часа проводят там. Вот за этими-то банными днями мы и посмотрим внимательно. Технику уже установили. — А что баня? Мотивированно, так что не подкопаешься. Им повезло заиметь такого знакомого. — Да, баня близко от их общежития, два квартала и вниз, в частный сектор. Баня маленькая, но очень хорошая. Пар там, как мне сказали, замечательный. Знаете ли, все в духе старинных традиций, как мой дед приговаривал перед тем, как затащить меня в парную! Сами-то попариться не хотите? — Нет, Павел Семенович, я уже давно отвыкла от такой благодати. — Дед регулярно водил меня в парную! Любил он это дело, а я не очень, знаете ли! Каштан улыбнулась, соглашаясь с ним, и спросила, стараясь сохранить это легкое состояние легкого душевного разговора, которое внезапно наступило между ними. — Отчего же так! Вы же русский, а какой русский мужик не любит парной! — Русский-то я русский, однако то ли дед отбил охоту, то ли общее эстетическое состояние души не позволяет мне свободно и раскованно париться, да и сам процесс не вызывает восторга. Словом, я ортодокс бани. — Вы знаете, у меня сразу же возникло такое же отношение, словно вы открыли мне формулировку, которая лежала глубоко в подсознании. — Простите, я не виноват! Сами знаете, как это у нас называется! Дора Георгиевна засмеялась. Она смеялась как-то тихо, как бы про себя, и очень коротко. Быстров подумал, что так же смеялась его жена, человек лишенный чувства юмора, постоянно серьезная и озабоченная, но когда удавалось невероятное, что-то сказать или сделать смешное, то вот она так же тихо, как бы про себя, смеялась. Это сопоставление слегка озадачило его, и он резко замолчал. — Что случилось? — сразу же спросила Каштан, уловив его состояние. — Не, ничего! Все нормально. Вот вспомнил, что не надо было тревожить. Ничего, если мы прервемся? Надо идти. — Принимается! А что касается этих контактов, то мой вам совет: рубите хвосты, — скучным тоном закончила разговор Каштан, — по всем эпизодам, сами видите, пустышка идет. В общем, смотреть надо дальше и глубже. — Дора Георгиевна вышла из кабинета, так и не поняв, что же произошло в этот последний, заключительный момент их беседы. Тряхнула головой, словно отгоняя прилетевшие ненужные мысли, и поднялась к себе. Вечером, наскоро перекусив в буфете гостиницы, она прошлась по центральной улице до Главпочтамта и встала в очередь к окошку выдачи корреспонденции «До востребования». Проверку получения сигнала от автономно действующего сотрудника, которого подвели к французам, она проводила каждые три дня, как было у нее в «установке». Два месяца не было ничего, а вот сегодня девушка, уже запомнившая Дору Георгиевну, кивнув ей и слегка улыбнувшись, достала пачку писем и начала просматривать, откидывая на стол перед собой. Она настолько привыкла к тому, что этой милой женщине так никто и не пишет, почти механически, откидывая письма и открытки, как вдруг замерла, испуганно подняв глаза, и достала обычный конверт, слегка помятый. Еще раз, сверившись с паспортом, любезно протянула ей письмо. — Ну, вот, наконец-то и для вас есть! — сказала она, сама довольная, что пришло время, и постоянная клиентка получила весточку. Дора Георгиевна взяла, поблагодарив, письмо, подошла к окошку с отправкой телеграмм, взяла бланк и присела в зале за стол. Вскрыла конверт и достала узкую полоску бумаги, где был текст, написанный твердой рукой хорошего шрифтовика: «Объекты, с моей помощью, нашли подход для вербовки Федорова Виктора Ефимовича, начальника отдела труда и заработной платы «КБхимпром». Предложен план работы. Готовится вербовка». Каштан здесь же, из телефона-автомата, на выходе из Главпочтамта, набрала номер, просчитав гудки, повесила трубку и пошла на встречу с Подобедовым. Автомобиль Егора стоял за поворотом в тихом переулке. Дора Георгиевна села на заднее сиденье, поймав его глаза в зеркале заднего обзора. — Здравствуйте, Егор! Ну, вот, вроде бы переходим к активным действиям! — Здравия желаю, товарищ полковник! — Подобедов кивнул, приветствуя Каштан, отчего она потеряла его глаза. Егор обернулся, положил руку на сиденье и внимательно поглядел на нее. — Неужели наконец что-то началось? — Да, движение пошло. Скоро будет вербовка «источника». Надо подготовиться к этому событию. Сегодня же передам запрос на технику. Нам нужно иметь как можно больше информации. Не все ясно с этим «источником». Подобедов понимающе кивнул, но продолжал молча слушать вводную для своей группы на завтра и последующие дни. — Запарка будет! Вы уж постарайтесь успеть сами отработать технику, нам никак нельзя вводить никого из посторонних! Скорее всего, пришлют фургон. Решите на месте, где и как его разместить. Подобедов кивнул и вопросительно глянул на Каштан: — У меня сложились хорошие отношения с местным участковым. Он сможет прикрыть нас от случайностей. Тот же самый милицейский патруль, который может полезть на нас! — Только осторожно, в общих чертах и только в исключительных случаях. Так, чтобы он знал, что мы есть на его земле, а что и как, оставить за бортом. — Ну, а если прихватят нас? — Ну, мы же не в тылу врага, в конце концов! Подобедов усмехнулся: — Думаю, что это хуже, чем в тылу врага! — Ладно, не будем жонглировать этими категориями, а будем работать осторожно и очень внимательно.