— Нет, предложение мне нравится. Будем работать. Я вас вызову, когда подготовимся, и тогда все вместе обсудим. — Иван Дмитриевич многозначительно посмотрел на помощника и на Каштан. — Ну, до свидания, товарищи! — с этими словами Сербин скрылся за дверью кабинета, откуда вырвались громкие голоса. Помощник помолчал, глядя на закрывающуюся дверь, потом повернулся к Доре Георгиевне и спросил: — Что это за предложение? — Достали меня обвинения в затягивании операции от него! — она кивнула в сторону кабинета Сербина. — Вот я и предложила им передать оптико-механическую часть прибора наведения с интеллектом на перекомпоновку в ГДР, там сотворить утечку и поработать. Он еще не говорил вам об этом? Прошло всего два дня, как я ему передала это предложение. — Нет, он ничего не говорил. Видимо, обдумывает, но если сказал об этом сегодня, значит, решение уже есть. А если есть, то ему прямая дорога ко мне. Немецкие товарищи без моей санкции не предпримут ничего. Вы хотя бы полслова сказали мне об этом! Ладно! Подождем. Вы сегодня в Край? — Да, вечерним поездом. — Задержались бы, сходили в театры, на концерты! — доброжелательно предложил помощник. — Нет, спасибо! Когда я в деле, то ничего не могу постороннего привносить в свой настрой. Не получится у меня расслабиться. Я даже к себе на квартиру не могу заехать, посмотреть. Вдруг там труба лопнула или еще чего! — Не беспокойтесь, Дора Георгиевна, дом наш ведомственный. Мы приглядываем за квартирой, вы же знаете, сколько у нас там отставников живет. Поручили им хоть маленькое дело, сделали приятное. — Да, знаю! Получаю регулярно отчеты от некого Степана Андреевича, который пишет о квартплате, ремонтах, партийных собраниях в домоуправлении. — Ну, вот видите, как мы тут обеспечиваем! — помощник улыбнулся ей и спросил: — Вы машиной на вокзал или прогуляетесь пешком? — Нет, пройдусь до Каланчевки пешком, поезд через два часа, время есть. Глава 5. Краевой центр. «Положенец» из Ленинграда, Скрипникова и семья Элиот. Решение задач / Всесоюзный вор. Принятие решений / Москва. Пл. Дзержинского, д. 2. КГБ СССР. Особый майор и задержание «положенца» Сентябрь 1977 года. Краевой центр — Москва. Валерий Ищенко, «положенец» по Невскому району Питера, вышел из подъезда дома, где остановился в квартире, подтянутой ворами Края, привычно окинул взглядом вокруг, заметил двух парней, которые сидели на лавке поодаль, и двинулся вперед, на них. Парни встали навстречу. Валера понял, что это ребята тертые, худощавые, узколицые, глазастые, совершенно определенно щипачи. Не зная их цели, замедлил шаг, нащупывая в рукаве пиджака финку. Парни издалека сняли кепки и от этого стали еще более похожи друг на друга, остановились на тротуаре. «Это хорошо, что они сняли кепки, это значит «со всем уважением к тебе, бродяга! Я их слегка помню, вроде…» — подумал Ищенко, успокаиваясь. — Здорово, Ищи! — сказал один, лица у них были непроницаемые и суровые. — Тебя ждали, базар есть. — Здорово, бродяги! Кто такие будете? — Он их выделил, потому что понял, ребята побывали в «крытке». Манера их поведения была почти на равных с ним, но уважение отдавали, как положено. — Я — Кот, а он — Фресь, — большим пальцем незаметно показал на второго. — Общество хочет передать тебе свое мнение. Приходи сегодня в два часа в кафе «Изморозь», там и будет базар! — отходя от него, добавил: — Ищи, большой человек приехал к тебе, не опаздывай. Парни сошли с тротуара, повернулись и пошли через двор к арке, там он увидел легковушку, уже развернутую на выезд. До двух часов еще было много времени, но недостаточно для его планов, поэтому Ищи просто пошел прогуливаться по городу, но ноги сами собой тянули его увидеться с Надей, и он сел в троллейбус. На остановке «Мехзавод» вышел. Из стеклянной коробки проходной позвонил по местному телефону. — Профком! — ответил звонкий женский голос. — Здравствуйте. Можно пригласить к телефону Скрипникову, методиста производственной гимнастики? — глухо, изменив голос, сказал Ищи. — Надежда Петровна проводит производственную гимнастику в сборочном цехе и вернется сюда через десять минут. Что ей предать? — звенело в трубке, Ищи подумал, что такими голосами орали из репродуктора в передаче по радио «Пионерская зорька». — Скажите, пожалуйста, Надежде, что ее ждут на проходной! — сказал он, отставив от уха трубку. — На какой проходной? — опять раздалось на весь стеклянный вестибюль. — А что, их много? — удивился Ищи. — Да, кроме главной проходной со стеклянным тамбуром еще есть восемь. Так куда ей подойти? — На главную, со стекляшкой. Спасибо! — Он повесил трубку и вышел на воздух, внутри было душновато. Десять минут растянулись в целых полчаса, пока за его спиной не раздался ее голос: — Здорово, Ищи! — Надя весело, слегка с подначкой, улыбалась ему. — Надь, здравствуй. Вот зашел поговорить, уже два дня не виделись. Сестра приехала? — Он знал, что эти два дня она была в Москве, где встречала свою старшую сестру из Парижа с мужем и дочерью. — Да, встретила Валентину, приехали, сейчас у меня. Приноравливаются к нашей продуктовой авоське, ее муж в ужасе от продуктового выбора в магазинах. Собирается в Москву, в «Березку», чтобы хоть чего прикупить. — Надя говорила весело, но в голосе чувствовалась обида за местные гастрономические полки. — Ну, а базар на что? — У него, как всегда было между ними, сразу же поднялось настроение. — Осень, там же свежак! — Да не водила я их еще, в эту субботу поедем на Центральный. Вот только поменяет франки на рубли. Я же, ты знаешь, всегда пустая, а муж уехал в инспекционную командировку. Думаю, он специально ее выбил себе, чтобы не встречаться с представителями капиталистического общества. Они и так сидят у него, как заноза. Перевод в Венгрию зарубили из-за них. Он бесился тогда! Ну, а сейчас, помня эту нанесенную ими обиду ему своим геополитическим местожительством на карте мира, он демонстративно слинял! — Она вытащила из сумочки сигареты. — Будешь фирму? — Я ж не курю! — отмахнулся Ищи. — А ты закури «Голуаз»! Выкуришь до конца одну сигарету, значит, ты мужик! — Она усмехнулась и протянула ему голубую пачку, на которой был изображен стальной шлем с крылышками. — Я и так, без твоего курева! — еще раз отмахнулся он и отвел протянутую пачку. — А как зовут дочь сестры? — Марийка! — охотно сменила тему Надя. — Чудесная девочка! И наши девчонки ее восприняли хорошо, дружно. — Значит, наши девчонки дружат? Это они такие в тебя, а не в меня! — начал было Валера, но Надя перебила его: — Ладно, ты чего приходил? Посмотреть на меня или чего еще? — И посмотреть, и чего еще! — отозвался Ищи. — Ладно, Ищи! — она рассмеялась. — Первое исполнил, ну, а второе, я что-то не слышу предложения. — У меня сегодня важная стрелка, — он внимательно посмотрел на нее, — он из самых наших союзных верхов. Приехал по мою душу, как я просил! Не знаю, чем все окончится. Давай, часов после пяти приеду к тебе? — Приезжай! Только, смотри, приедешь — на разговор попадешь. Сам знаешь насчет чего, так что выбирай: или приедешь, или отсидишься, если трусишь! — Чего, чего?! — переспросил Ищи, но Надя уже пошла к вертушкам проходной, слегка вразвалку, но грациозно, словно выход на стартовую линию, при каждом шаге заводя руки слегка за спину, выбрасывая красиво вперед ноги, как могла только она — в прошлом призер, мастер спорта, кандидат в мастера спорта международного класса, бегунья на средние, самые сложные и трудные дистанции. Он смотрел ей вслед и еще долго видел ее в просвете внутренних дверей проходной, как она, уже в ускоренном ритме, двигалась по асфальтовой заводской дорожке. Потом поехал в центр города, на стрелку. Ищи зашел в кафе, где была назначена встреча, оглядел зал и увидел в самом дальнем углу грузную фигуру Зари. Дернул уголком губы, подошел. — Здорово, дядя Витя! — сказал он, усаживаясь за столик. — Ну, здравствуй, крестник! Ты выпьешь? — спросил Заря. — Да, наливай! С тобой всегда выпью! Нальешь несчастья, тоже выпью, сам знаешь. — Ты кончай это, — строго сказал Заря, — смотри, не сглазь! Они выпили водки, закусили селедочкой под кольцами лука, обложенной вареным картофелем. — Горячее закажешь? Я уже поел, привезли сюда раньше времени, так что не обижайся. — Нет, горячее не буду, а вот холодное поем и еще водки выпью, так что наливай. — Ладно, хозяин — барин, ешь холодное, давай еще закажем, а пока выпьем. Местный Жило, уважаемый вор, я с ним уже встречался утром, узнавал про тебя, но он, как обрезанный, молчит, а если и говорит, то с респектом. — Да встречались мы пару раз. Мне он тоже ничего себе, и люди его уважают. А эти двое с тобой приехали? — Да, пацанчиков мне в сопровождение общество дало, чтобы все честь по чести. Недовольны уважаемые люди, что забросил ты Питер, а там кое-кто начинает под себя примерять твои районы. Я думал, мотнешься к своей зазнобе и по-быстрому вернешься, а ты засиделся! Разве это дело? Ищи хорошо понимал все эти претензии, но возражать пока не стал, сам налил еще, и они выпили. — Все сроки прошли, тебе надо быть на городе. Или она держит за одно место? Я так понимаю? И зачем цинканул[116] мне, чтобы я приехал? Ищи молча посмотрел на Зарю, старого друга отца, своего крестного, нынешнего покровителя, но так и не решился пока прямо сказать причину приглашения. Валера понимал всю меру ответственности вызова сюда его, человека из «верхних», «академика». Себе он мысленно признался, что Заря был ему нужен для поддержки здесь, сейчас, когда он принимал окончательное решение. А то, что он не раскрывался до конца, Валера чувствовал, что пока не время, потому что в голове крутилась идея, которую он никак не мог полностью понять и сформулировать. — Скажу тебе прямо. Дело здесь одно прорезалось, потому и ждал, когда заказчик сам подъедет. Тебя вызвал, чтобы ты первым знал. Началось все с шутки, а переросло в верное дело. — Смотри, если дело подгоняешь, может, все и развернется к лучшему. К тебе уже есть предъявы[117]! Говори, что шарашить[118] хочешь. Ищи долго смотрел на него, на самом деле больше прислушиваясь к себе, потом, словно проснувшись, сказал: — Давай сегодня в полночь или завтра утром. Ты прибыл вовремя, этот человек только вчера приехал сюда, сегодня с ним встречусь, все перетрем. — Ладно, давай в полночь, около твоего подъезда. Удачи! Но, смотри, ты занял у меня время! Верни его с хорошими вестями! — Виктор Павлович сурово поглядел на него и махнул рукой, отпуская. После пяти вечера Ищи с двумя авоськами продуктов с рынка и большим букетом свежих роз подъехал на такси к дому Нади. Дверь открыла она сама, ахнула, увидев его груз, в коридоре замаячила женщина.