Тем не менее Виктор Ефимович заложил страничку в блокноте, потом передумал, сразу и окончательно. Можно пока подождать до лета следующего года. Через год дочери надо поступать в университет, и этот аппарат может пригодиться в качестве подарка за гарантированное поступление, только вот надо найти, кому придарить. По этой скользкой теме ему обещал прояснить один из его приятелей, тоже любитель музыки и заграничной техники, который преподавал в университете. Так ничего окончательно не решив, он выключил музыку, взял порт фель и вышел на улицу без определенной цели. Прошелся до кинотеатра «Пролетарий», покрутился там, в толпе зрителей, перед сеансом, однако этот выход в город быстро надоел, и он пошел домой. Вскоре вернулась из музыкальной школы жена с дочерью. После ужина он рассказал ей о сегодняшней встрече и о предложении. Катя удивилась, баба она была простая, говорила сразу все, даже не подумав: «Тут что-то не так! Смотри, как бы тебя не обманули!» Потом до нее дошло, что продают французы, что они должны прийти к ним, принести аппарат и получить деньги. — Ты что, Витя, ты же начальник отдела режимного предприятия и должен поставить в известность особый отдел, сообщить им, что у тебя будет встреча с иностранцами, получить их разрешение. Виктор Ефимович закивал, соглашаясь с ней, и от этого, раздражаясь, почувствовал, как нарастает давление в голове. — Ну, ты представляешь, что я скажу начальнику особого отдела, так, мол, и так, я хочу купить магнитофон у французов, которые здесь на стажировке. Он подумает, ничего себе, мой завотделом труда и заработной платы — спекулянт, продает, перепродает аппаратуру, да еще входит в контакт с иностранными гражданами! Ты что! Самодонос делать! — А как еще? — воскликнула Катя, твердо зная, как муж должен поступить в этом случае. — По-тихому! Быстро проведем встречу, они принесут аппарат, я его включу, проверю, отдам деньги, и они уйдут. — А что потом ты скажешь, как другим объяснишь, откуда у тебя появился аппарат, где купил, когда купил, у кого купил! — Ну, могу оформить себе командировку в Москву на два дня, как бы съездил, привез, купил. — Деньги-то большие, на машину ведь собирали! — Да, с деньгами все будет в порядке, все вернется! Завтра позвонит этот Коля. Я ему даю зеленый свет. Они легли спать, Виктор Ефимович долго ворочался, все думал, как же ему быть, наконец он пришел к определенному мнению, повернулся на другой бок и тревожно заснул. Весь день прошел в ожидании звонка от Коли. Тот позвонил уже почти перед концом работы и, дождавшись на проходной, сказал, провожая до автобусной остановки, что французы хотят встретиться и получить от него подтверждение на покупку. Это обстоятельство заставило Виктора Ефимовича заволноваться. — Ну, на кой черт им приходить? Мне лишний раз светиться из-за них! — Да ладно вам! Сейчас что, сталинские времена! Они здесь официально, через университетский обмен. Скорее всего их проверяли, прежде чем впустить в страну. Они же просто аспиранты! — А у нас без разницы! Особый отдел запрещает контакты с иностранцами без их ведома. А что будет, если они узнают, а я не доложился! Меня в шею погонят с предприятия. — Виктор Ефимович, сделка стоит того, чтобы рискнуть. Ну кто доложит в ваш особый отдел? Соседка по этажу, дворник во дворе или ваша супруга? Риска никакого нет! Теперь все мысли у Виктора Ефимовича крутились вокруг магнитофона. Он думал, что надо любыми средствами выкупить Tandberg, который предложил Коля, вот только бы ничего не сорвалось. Сентябрь 1977 года. Краевой центр. Подходя к зданию университета, Люк увидел Колю. Визуальный контакт состоялся, и они двинулись, сближаясь, к дверям стеклянного вестибюля. Егор Подобедов повернулся к своей группе, стоявшей в сквере напротив университета, подмигнул и едко сказал: — Местные «топтуны» под белые руки довели их до входа, и все! Можно подумать, работа сделана! Они что, совсем нюх потеряли, у объекта визуальный контакт, и они поперли на точку, а местные сидят в машине, мать их етить! — Он оглядел своих ребят. — Сколько раз говорил, не одевайтесь по фирме, не в Париже! Вот ты, давай, только куртку застегни до шеи, больно рубаха у тебя броская, и, давай, дуй на контроль за встречей! Понимаю, здесь самые красивые девушки в России, но вы на ответственной работе! Идет государственного уровня операция! Оденьтесь, как все тут! Оперативник застегнул куртку до подбородка и, перескочив через низенький бордюр сквера, широким шагом пошел в сторону Люка и Коли, которые уже входили в здание. Около гардероба Коля коротко рассказал о встрече с Виктором Ефимовичем, где осторожно предложил магнитофон. — Он продолжает мечтать достать себе европейский магнитофон. Их мало привозят в страну, больше япошеских, типа как у него сейчас. А он хочет «Тандберг». Они все, эти аппаратурщики, помешались на европейском звуке, считают, что японцы пишут жестко, «битого стекла» много, а вот европейцы работают мягко. Американские магнитофоны даже не обсуждают, потому что их просто нет здесь, у нас, и не бывает никогда. Люк понял, что попал в самую точку. Этот пока еще неизвестный ему человек сам прокладывает путь к решению его задачи. — Сегодня поедем в Москву, у нас еще действует разрешение на поездку за пределы Края, и закажем этот магнитофон, а потом, когда он будет в Москве, ты съездишь и заберешь его оттуда. Будет для твоего коллекционера магнитофон. Такой, какой он хочет. Рядом крутившийся в толпе галдящих студентов офицер из группы Подобедова, в застегнутой до горла куртке, с трудом смог уловить отдельные слова из разговора. Егор выслушал сообщение и сразу понял, французы нащупали вариант оперативной работы. Надо было устанавливать этот сегодняшний «контакт». Отдав распоряжение «тащить объект» дальше, он уже через два часа получил первые данные, сел в машину и погнал на место регулярных, ежедневных встреч с Дорой Георгиевной. Издалека увидев ее, слегка приоткрыл дверь автомобиля. — Накопали «контакт» центральных! — обернулся к Каштан, когда она села на заднее сиденье. — Это кочегар из бани на улице Найденова. Удалось поймать установку в разговоре, что центральные едут в столицу заказывать магнитофон. — Очень интересно! Вы сняли хорошую информацию. А что собой представляет этот кочегар? — Молодой мужчина, спортивного типа, одет «по фирме», навыков агентурной работы вроде нет. Довел до своей бани, даже ни разу не проверившись! По дороге заскочил в «КБхимпром» и позвонил там кому-то. Потом встретился на проходной с мужчиной среднего возраста, по виду из управления предприятием, и они долго оживленно разговаривали. Сейчас начали установку этого человека. — Ах вот как! — Каштан вспомнила недавний случай ухода «контакта» через заводскую стену из-под наблюдения местных оперов. «Это их контакт, запланированный там, в «Централь»!» — уверенно подумала она. — Так что, провожаем центральных в столицу? — спросил Егор, не дождавшись продолжения после восклицания полковника. — Нет, эта поездка всего лишь подготовка к игре. Мы ничего не получим там, в столице, достаточно будет формального наблюдения из московской «семерки». Потом, позже, получу все данные. Уверена, там ничего не будет. Отпускаем их, а кочегара и его окружение берем в плотное наблюдение. Возвращаясь в управление, она обдумывала полученную информацию. Несомненно, этот кочегар — тот самый оперативный сотрудник, агент-коммуникатор, завербованный французской резидентурой в Москве, как предполагалось по плану помощника в операции «Тор». Стажеры срываются на встречу с резидентом, значит, они получили в руки материал. Наблюдение группы прикрытия полковника Каштан за стажерами, Колей и человеком из «КБхимпром», дали ощутимый результат. Егор Подобедов, получив от своих оперативников улицу и дом, куда после работы отправился тот самый неизвестный человек, поехал в этот микрорайон устанавливать контакт. Для этого нужен был человек, знающий всех и все в районе. Этого человека он увидел издалека. Участковый милиционер стоял около опорного пункта и курил, изредка здороваясь со своими подопечными жителями, которые обязательно проходили мимо его дверей. Продуктовый магазин и остановка автобуса как раз были на этом пути. Он издали заметил рослого, хорошо одетого мужчину, который стремительным шагом приближался к нему, поняв это, напрягся, выбросил сигарету и одел фуражку, которую до этого держал в руке. Подобедов подошел к нему, остановился в полутора метрах, достал красную книжечку и представился: — Здравствуйте, товарищ капитан! Капитан Подобедов, комитет госбезопасности. У меня пара вопросов к вам. Найдется время для меня? Участковый пригласил его в помещение опорного пункта, включил плитку и поставил разогревать чайник. — Чай будете? — Получив утвердительный ответ, вытащил чашки и тарелку, снял салфетки, которые прикрывали аккуратные бутерброды с салом. — Угощайтесь. Сало свое, домашнее. Так что у вас за вопросы, товарищ капитан из самой Москвы? — Ага, значит, поняли, откуда я, следовательно, должны отдавать отчет всему происходящему. Вот, пожалуйста, подписка о неразглашении. Не волнуйтесь, будете молчать, все будет, как всегда, а если всплывет хоть часть из нашего общения, не обессудьте! Участковый с большим неудовольствием подписал бумагу и приготовился отвечать. Он слегка растерялся от такого поворота событий, про чай и бутерброды уже и не вспоминал. — Вы ведь хорошо знаете свой район и, судя по возрасту, давно на этой земле? — увидев, что милиционер согласно кивнул, Подобедов продолжал: — Меня интересуют жители вот этих трех домов, судя по этажности, там должно быть не более 100 квартир. — Он достал лист бумаги, набросал план улиц и домов, крестиком пометил три дома. — Знаете что, можно пройти в домоуправление и просмотреть все лицевые счета, это не очень далеко. — Участковый слабо попытался отбиться. — Нет, они штатские, а мне нужны «погоны», как вы! Ну а так, навскидку, сможете? — спросил капитан, видя, что попал в точку, сказав про «погоны». — Наверное, смогу, я же почти всех знаю. — Вот и давайте! — сказал капитан и приготовился писать. Участковый, достав свой журнал по учету, начал перечислять всех живущих, с короткими комментариями, капитан писал быстро, кивая, он также кивал и писал, когда, перечисляя жителей интересующего дома и подъезда, тот назвал Виктора Ефимовича. — А что по нему, какой комментарий дадите, вы промолчали про него? — безразлично спросил Подобедов. — Сказать ничего не могу. Переехал сюда с год назад, по обмену, говорят, заплатил хорошие деньги прежней хозяйке, а раньше жил в рабочем квартале. Он с «ящика», может, даже и начальник какой! Я с ним один раз попытался поговорить, но он вежливенько так меня отшил. Наблюдаю, что ходят к нему люди, иногда с большими сумками, тяжелыми, потом, часа через три-четыре, с этими же сумками уходят. И просто заходят молодые парни, одни и те же, но каждую неделю, а иногда и чаще. А вот, как вы сказали прокомментировать его, не смогу, потому что пока не знаю. — Ладно, пусть так. Еще узнаете его со временем. Ну а дальше, кто еще в этом подъезде проживает? — Капитан с интересом слушал и писал дальше, мысленно поздравив себя с удачей: он нашел контакт французов. Закончив записывать оставшиеся данные, капитан попрощался и вышел. Вскоре он уже был на конспиративной квартире, где отдал распоряжение продолжать вести французов и взять под наблюдение их сегодняшний контакт. Каково же было удивление Подобедова, когда он узнал, что объект утром сел в не очень новые «Жигули», которые дожидались его у подъезда, и доехал до высотного здания «КБхимпром», которое примыкало к огромному «Механическому заводу № 18», остановка автобуса рядом, называлась просто «Мехзавод». Там он, здороваясь на ходу, прошел вестибюль, на турникете у проходной его вежливо и почтительно пропустила очередь работников, и он скрылся внутри. Все говорило о том, что это был не маленький человек на этом «ящике». Наблюдатели отметили внешнюю подавленность и отрешенность, да это было хорошо видно на уже приготовленных фотографиях, когда он выходил из подъезда, садился в машину, выходил из нее и шел к вестибюлю КБ. Шофер, поставив машину на стоянку, также прошел проходную, возможно, они были сослуживцами и он подвозил объекта. На следующий день один из оперативников группы Каштан для установки личности объекта с утра, незадолго до его прихода на работу, уже находился в вестибюле «КБхимпром», перед проходной, у дверей с надписью «Отдел кадров». Там уже стояло несколько человек. Оперативнику удалось завязать контакт с вахтером в будке и начать разговор о работе и оплате здесь. Вахтер оказался словоохотливым, и, когда, минуя общую очередь, объект, перед которым все расступились, проходил через пункт, оперативник удивленно протянул: — Это кто, сам директор? Вахтер заулыбался и тихо, так, чтобы только оперативник и услышал, снисходительно сообщил: — Директор на «Чайке» заезжает, а это Федоров Виктор Ефимович, начальник отдела по труду и зарплате. Хороший человек. — Хороший, это как? — сосредоточенно наморщив лоб, спросил оперативник. — Да так! С людьми может поговорить, а если надо, то и помочь! Ты иди, а то вон очередь свою пропустишь в кадры! Оперативник под взглядом вахтера подошел к двери «Отдел кадров», зашел туда, продолжая легенду, там коротко спросил, как насчет иногородних, без прописки, девушка на приеме отрезала, что нет, не принимаем, с чем он и вышел, состроив скорбную гримасу и пожав плечами приглядывающему за ним вахтеру. Дора Георгиевна, получив эту информацию, спросила у Егора: — Как сами думаете по этому объекту? — Вы имеете в виду его возможности? Возможности большие, а вот допуска к секретным материалам, к сожалению, нет! — Вот и я, признаться, пытаюсь понять, какую перспективу видят французы в этом! Скорее всего пока еще не понимают. — Каштан задумалась, потом, словно вспомнив, сказала: — Они сегодня уезжают в Москву. Получили письмо-заявку на аккредитацию в Государственной библиотеке СССР имени В. И. Ленина. Возможно, там, в Москве, все и определится. — Вы имеете в виду, что они поймут и откажутся его разрабатывать! Не перспективен источник? — Да, Егор, если такое случится, то становится непредсказуемой судьба нашей операции. Они могут нам все запороть! Теперь будем ждать их возвращения из Москвы. Постараемся как можно быстрее понять, с чем они приехали! Ладно, мне пора! Дора Георгиевна повернулась к Егору и многозначительно покачала головой, как бы подтверждая свои тревожные мысли. — Вас подвезти? — спросил Егор Подобедов.