— Ну, есть парень, фарцует потихоньку, сам художник, рисует хорошо. По магнитофону ничего не могу сказать, я не поднимал с ним эту тему, решил сначала с вами поговорить. Ну, а мне, сами понимаете, он не по карману! Виктор Ефимович, услышав эту больную для себя фразу, погрустнел и попросил: — Узнай, что есть у него. Когда сможешь? — Он зайдет ко мне сегодня на проходную после четырех, а если не сегодня, то завтра — обязательно! — Ладно, сразу же мне звякни, я тоже выйду. — Виктор Ефимович пообедал в одиночестве за столиками руководящего состава предприятия в дальнем углу у большого окна, затем вновь вернулся к сводным отчетам и начислениям. Около пяти позвонил Жека по внутреннему телефону и спросил, может ли сейчас подойти на центральную проходную, он и его знакомый ждут его. Издалека Виктор Ефимович увидел Жеку и высокого парня. Поздоровавшись, он сразу же спросил: — Какой модели маг? Парень помолчал, оглядывая Виктора Ефимовича, потом небрежно ответил вопросом на вопрос: — А какую фирму предпочитаете? Виктор Ефимович слегка удивился, немного помялся, потом достал из кармана блокнот и зачитал самую последнюю модель магнитофона фирмы «Тандберг». Об этой модели он узнал во время своей последней поездки в Москву, про которую много говорили, но «вживую» еще никто не видел. — Хорошо. Будет для вас эта модель! — просто и даже обыденно сказал парень. — Ах, так еще нет у тебя? — Разве Жека не говорил, что это под заказ. Вы заказали, через две недели — получите! — немного удивился парень, вопросительно глянув на Жеку. — И что, залог нужно дать? — Виктор Ефимович, предположив простой развод, спросил уже другим тоном: — Сколько? — Без залога! — коротко ответил парень. Виктор Ефимович опешил и минуту стоял молча, прикидывая про себя всевозможные варианты, но ничего путного не найдя в своих размышлениях про козни лиходеев, спросил: — Так, а сколько же будет стоить эта техника? — Половину «шестерки», ну, может, чуть больше. — Это «Жигули»? — Виктор Ефимович любил точность во всем, особенно если это касалось денежных знаков. — Значит, половина суммы, это три тысячи двести рублей? — Четыре тысячи, экспортный вариант! — коротко определил знакомый Жеки. Виктор Ефимович просто обомлел, хорошо зная, что цена в Москве уже установлена и ждут только прибытия такой модели, и эта установленная цена в два раза больше. — Магнитофон привезут мои друзья, стажеры из Франции… — начал было говорить парень, но Виктор Ефимович испуганно прервал его, оглядевшись по сторонам. — Тихо! Зачем так громко! Давай так, приходи ко мне сегодня, и мы поговорим. Вот адрес! — Виктор Ефимович вытащил блокнот и написал свой домашний адрес. — Сможешь? Так, как зовут, Жека нас не познакомил! — Коля! — протянул руку парень, и мягкая ладонь Виктора Ефимовича попала в жесткую, как крышка стола, ладонь Коли. — Сегодня не смогу, я и так вырвался с работы ненадолго, чтобы встретиться. Завтра тоже не смогу, а вот послезавтра, в субботу вечером, буду. Коля попрощался и ушел, а Виктор Ефимович, вглядываясь в глаза Жеки, спросил: — Ты его хорошо знаешь? — Хорошо. Он из Москвы вернулся и уже полгода снова живет здесь. Там он окончил художественный институт им. Сурикова, потом в Москве кантовался два года и вот вернулся. Коля имеет высокую степень в восточных единоборствах, сэнсей, как он говорит. Да это и видно по нему. — А он не из… — начал было Виктор Ефимович, но Жека прервал его, отрицательно помотав головой. — Ладно! Поживем, увидим! — сказал на прощание Виктор Ефимович и пошел к себе, на ходу бросив: — По командировке я тебе просчитал по высшему разряду! Гони бутылку коньяка! И заходи сегодня, там я приготовил три бобины на продажу, пора включаться в дело. Жека радостно кивнул и заторопился в цех, на ходу прикидывая, кому загнать эти три бобины с записями. Виктор Ефимович два дня провел, как на автопилоте, после неожиданного, как гром среди ясного неба, предложения Коли. С трудом дождавшись субботы и проведя бесцельно целый день, он наконец вечером услышал звонок в дверь, открыл ее. — Здравствуйте, Виктор Ефимович! Можно войти? — Коля, увидев, как равнодушно и неприветливо тот взирал на него, словно не узнавая, заторопился напомнить: — Насчет магнитофона! Федоров, как бы раздумывая, выдержал паузу — это был один из его приемчиков работы с продавцами техники, кивнул, однако слабое сомнение проскользнуло: «Странный парень, слишком самоуверен. Он и тогда, при встрече на проходной, говорил свысока», и поэтому медлил, приглашать Колю в комнату или ограничиться разговором в прихожей. «Может, ну его к фене! Что за дела! — но тут же одернул себя, подумав: — А вдруг все будет так, как надо, и аппарат будет мой!» Виктор Ефимович родился и вырос на небольшой узловой железнодорожной станции и в мыслях позволял себе и мат, и просторечные слова, которые въелись с детства. — Здорово! Да помню я… Ладно, проходи! — он отступил, пропуская его в комнату. Внимательно осматривая аппаратуру, Коля повернул голову к Виктору Ефимовичу и сказал: — Класс! Знатная аппаратура! Такого уровня я видел только у Тихомирова и Соколова, но у них это так, неровные! Одни аппараты получше, другие похуже! А у вас все ровно, вся техника, как на подбор. Виктор Ефимович кисло улыбнулся, не любил он сравнений по технике со своими приятелями, которыми каждый из их круга обладал. — Что поставить? Кого любишь? — спросил он Колю, включая аппаратуру. Николай пожал плечами, пытаясь вспомнить названия популярных групп и певцов, но ничего не приходило в голову. — Да все равно, я люблю музыку, но такой техники не имею, поэтому поставьте, что вам нравится. Виктор Ефимович распахнул дверцы югославской мебельной стенки, там рядами стояли магнитофонные бобины и короткий ряд граммофонных пластинок. — Сколько же записей! — воскликнул Коля. — У других меньше видел. Они говорят, что фирменные бобины дорогие, а наши «Шостинские» плохо пишут, да еще сыпятся. Виктор Ефимович хмыкнул, хотел было сказать про этих всезнаек, но передумал. — Вот самое свежее, группа ABBA, послушай! — и он нажал кнопку воспроизведения. Комната наполнилась звуками шлягера Money. — Садись, вон на диван, послушай, там как раз хорошая стереофоническая точка. Коля послушно сел на диван и начал слушать. В музыке он не разбирался, слуха у него не было. — Ну как? Нравится? Мой Akai 635, классный маг, но пишет жестко, головки там стеклянные, «фокус-филд» называются. А мне хотелось бы европейский магнитофон, с крепкими пермаллоевыми головками, «кросс-филд». Он внимательно посмотрел на Колю, ожидая его ответа, он хорошо понимал, что если у того есть возможность достать Tandberg, как было заявлено, то торопиться не следует. Виктор Ефимович, хитровато оборвал разговор, он был дока в этих делах. Столько аппаратуры прошло через его руки, торговаться он умел и как бы невзначай спросил, дескать, что там и когда, говоришь, магнитофон сможешь приволочь. Коля уверенно сказал, что может достать хороший европейский магнитофон, и он у него уже почти есть. Виктор Ефимович хмыкнул, одно дело, когда уже есть, и другое дело, когда только может достать. — Так что, Коля, скажешь насчет магнитофона? — спросил он издалека, так и оставаясь у стенки с аппаратурой. — Да, магнитофон есть, его продают, как я уже сказал вам, мои друзья. Они из Франции, студенты, вернее, аспиранты здесь в университете, ну, и им нужны деньги. Они покупают у меня картины, я художник, правда, не в Союзе художников и не в Художественном фонде работаю, а пока только так… я заинтересован в том, чтобы «сдать» их маг, тогда они смогут побольше купить моих работ. Виктор Ефимович дернулся от такого откровения Коли, подошел и сел в кресло рядом с диваном. — Сколько они хотят за свой магнитофон? Давай по-честному! — наклонился к нему, задавая прямой вопрос: было пора, после виражей около темы. Коля повторил цифру, сказанную на проходной. Виктор Ефимович покрутил головой. Такой магнитофон в Москве в комиссионных хоть на Садово-Кудринской или Беговой стоил бы в два раза дороже. За эти два дня он несколько раз звонил в Москву и уточнял цену. Это был шанс купить дешево великолепный аппарат. Виктор Ефимович уже прикинул. Что покрутит его полгодика и отвезет в Москву своему обидчику, старику-фарцовщику, утрет ему нос, отдаст великодушно за 3/4 стоимости, а от навара в сделке по перепродаже щедро и небрежно откажется! — Ну, и как будем делать куплю-продажу? Я же должен его оценить, посмотреть, включить, послушать! — Нет, они мне аппарат не дадут, но если вы будете покупать, то они принесут, вы посмотрите, проверите, а потом с ними расплатитесь. Я только ищу покупателей на магнитофон. — Ну и многим ты предложил его? — Пока только вам, Виктор Ефимович. Мои друзья дня три назад сказали об этом варианте. Не хватает им аспирантской стипендии! Виктор Ефимович перебрал в уме, но ничего не было, никаких слухов в городе по поводу продажи такого мага, никто ничего не говорил по этому поводу. Он чувствовал, что здесь что-то не так, а что именно, понять не мог. — Ладно, Коля, я подумаю, а ты мне завтра звякнешь. Виктор Ефимович взял блокнот, набросал номер телефона, немного подумал, потом написал еще один, служебный, вырвал листок и протянул Коле: — Вот мой домашний телефон и рабочий. Коля понял, что встреча закончена, встал и пошел к выходу, Виктор Ефимович проводил его. Вернулся в комнату, перемотал бобину, поставил другую, включил. Вот такой странный расклад! Уж тут просто везение. Такого он не мог припомнить в своей практике, приторговывая техникой. Получить здесь за полцены магнитофон своей мечты! Виктор Ефимович почти не верил во все то, что было сказано этим странноватым Колей. Эту его странность он определил словом «крышка», так, словно есть у него там, под его крышкой внешнего вида фарцовщика, другая суть. Эту двойственность у Коли он не то чтобы явственно увидел, а скорее чутьем опытного, поднаторевшего в общении со спекулянтами, фарцовщиками, большей частью в Москве, почувствовал. Однако сильно навешивать на себя этот скользкий момент в сделке не стал. Главным было, что у того были «завязки» на магнитофон, а Виктору Ефимовичу ничего больше и не надо было! Он достал блокнот, где у него были записаны владельцы фирменной техники в городе с полным перечнем, что сейчас у каждого «на руках», что «было», куда и к кому «ушло». Как ни крути, а оставалась проблема с его старым магнитофоном. Надо было его скидывать, но кому? Круг любителей в городе весьма ограничен. Листая и на ходу прикидывая, что делать с его старым аппаратом, кто бы мог купить, он хорошо знал и без блокнота, что все были «упакованы» полностью. Отвезти в Москву и толкать его на руках, сдать в комиссионный, а уж тем более оставить «на квартире», у знакомых «продавщиков» техники в Москве, не хотелось, да и было не в его характере. Отдавать «за порог» такую дорогую вещь Виктор Ефимович по своей деревенской манере очень не любил. У него был один кандидат на покупку, его знакомый, о котором недавно напомнил Семен, тот самый Геннадий Кротов, который раза два приходил к нему для перезаписи со своим магнитофоном Sony. Магнитофон недорогой, фирменный, писал неплохо, звучал неплохо. Виктор Ефимович понимал, что не все люди могут позволить себе дорогие аппараты, как у него, а этот Кротов всегда с вожделением смотрел на его Akai GX635 и, когда бывал у него, постоянно говорил, что хотел бы купить его. Это был единственный кандидат на приобретение магнитофона, помеченный строчкой, как «парень хочет купить мой маг! очень хочет!», и который теперь вызывал сомнения, даже отпадал после того, как Семен рассказал о его контактах с «конторой». Других кандидатов на покупку не было. Прилег на диван и подумал, что как-то все неопределенно складывается. Есть, что выгодно купить, но там иностранцы, и есть покупатель на его магнитофон, но он связан с «конторой». Это были варианты с опасными последствиями, но и упускать их было нельзя. Раз в жизни дается такой шанс!