Сентябрь 1977 года. Краевой центр. Москва. Критическая ситуация сложилась через десять минут, после того, как Разгоняев и Кротов вошли в конспиративную комнату при проходной «КБхимпром», и Геннадий после короткого словесного описания событий за неделю уже приготовился писать отчет, как вдруг щелкнул замок, дверь открылась и к ним, как с разбега, влетел мужчина в синем халате. Было видно, что он слегка растерялся, но сделал вид, будто все в полном порядке, как бы кто-то есть и в то же время никого не видит. Прошел к стендам, залез в один, который особенно громко щелкал, потом во второй, там слабо пискнуло, потом перестало, затем он вышел, захлопнув за собой дверь. — Что это было? — тихо спросил Кротов. — Такого не должно было быть! — зло нахмурился Василий, понимая, что «засветил» своего агента. — А мне знакомо его лицо. — Кротов вопросительно посмотрел на Василия. — Год или чуть более он приходил ко мне со своим другом и установил мне эмитерный повторитель на проигрыватель пластинок, а потом познакомил с одним любителем звуковой техники, он, кстати, здесь работает. Виктор Ефимович Федоров, начальник ОТЗ[111]. — Что же ты мне раньше не сказал, что здесь работают те, кто тебя знает! Мы бы исключили эту явку с агентом[112] с первой же минуты! Больше здесь мы не встречаемся! — распаляясь от безысходности события, сказал Василий, уже готовясь к длительной и малоприятной процедуре в управлении по установлению причин проваленной явки и, возможно, «сгоревшего» агента Бонза. — Позвонишь сегодня ближе к вечеру, и я дам новое место. Знаешь что, если ты не против, мы будем встречаться у тебя на квартире. И тебе не бегать по городу, и надежно. Кротов пожал плечами и кивнул, хотя перспектива принимать дома куратора его не вдохновляла. — Ну, вот и хорошо! Звонишь мне. Согласовываем время, и я у тебя! — с этими словами они расстались. Человек в синем халате, который так бесцеремонно ворвался на явку КГБ, где Кротов и Разгоняев проводили конспиративную встречу, прошел через турникет внутрь «КБхимпром». Поднявшись в свой отдел, снял халат, надел куртку с надписью «КБ» на верхнем кармашке, сел за свой монтажный стол, взял в руки блок, повертел в руках. — Давай, после работы зайдем к Виктору Ефимовичу, надо будет кое-что сказать, а потом двинем на рекламку. — Наклонился к соседу, средних лет мужчине с паяльником в руке. Собеседник кивнул, не отрываясь от электронного узла перед ним. Они молча доработали смену, а когда прозвенел звонок окончания, вместе вышли из отдела сборки изделия. Через северную проходную вышли в город и, проехав на автобусе, вышли, свернув во двор трехэтажного дома, где через несколько минут появился Виктор Ефимович с женой. Увидев их, он протянул жене ключи от квартиры и подошел. — Привет! Давно ждете? — спросил он. — Здравствуйте, Виктор Ефимович! Вот только что подошли. Тут у Семена разговор есть к вам. — На рекламке сегодня? — Виктор Ефимович сам устроил их на это золотое место, обслуживание «бегущей строки» при новом магазине-салоне «Электроника». Директор магазина упирался тогда, скорее всего держал эти два вакантных места для своих. — Так каждый день там, а то вы не знаете! Тут мой друг хочет поговорить с вами. Семен, говори, чего хотел сказать! Семен, тот самый человек в синем халате, заговорчески подмигнув, начал: — Виктор Ефимович, мне бы с глазу на глаз! — Он вопросительно посмотрел на своего друга, тот отошел в сторону. — Тут вот какое дело, я сегодня случайно забежал в щитовую, это комната рядом с проходной. Ее использует особый отдел для своих делишек. Так вот, зашел я исправить работу табло, ну там вообще мрак был! Нам не велено туда заходить с 9 утра и до 16 часов, но наладить надо было, вот я и зашел. Ну, а там сидит человек в штатском с дипломатом, сами понимаете откуда, и напротив парень, а его мы свели с вами: забегали к нему с халтурой, поставить эмитерный повторитель, ну это такая лабуда[113] для проигрывателя. Я уж и не помню, кто его нам подогнал, в смысле, откуда он про нас узнал. — Семен закурил сигарету и продолжил: — Пришли к нему домой, он за площадью живет, сделали и ушли, оставив ваш номер телефона для контакта на предмет магнитофонных записей, как вы велели искать клиентуру. Он потом приезжал со своей бандурой, я имею в виду магнитофон, к вам, я помню, и вы с ним перезаписывали. Было это месяца два назад. Это я объясняю, как мы его узнали. Мы, — кивнул на друга, — получилось, вроде как познакомили вас с ним, а он с конторой дружит. Вот так. Предупреждение сделали. — Ага, ну, что же! — Виктор Ефимович потер лоб, вспоминая, потом отдернул руку и пошел к подъезду. Около двери обернулся и крикнул: — Ладно, пока! Заходите в субботу. Виктор Ефимович дома уже окончательно вспомнил, о ком говорил Семен во дворе. Это был Геннадий Кротов, которому прислали родители из Магадана магнитофон Sony, вот он и искал хорошие записи с фирменных пластинок. На этой теме ребята и «подтащили» его к нему. В узком кругу держателей западной электронной аппаратуры произошло пополнение. Виктор Ефимович как-никак за последнее время стал корифеем среди остальных, а ведь не так давно сам был таким же начинающим любителем. Он вспомнил свой первый магнитофон и проигрыватель, который купил в универмаге по блату, после того, как случайно попал в гости к друзьям своего знакомого и увидел, а еще больше, услышал настоящий японский комплекс: магнитофон Akai, усилитель и колонки этой же фирмы. Виктор Ефимович осторожно спросил, где и как можно купить такую аппаратуру. Хозяин усмехнулся и сказал: — Если нет друзей здесь у нас в городе, которые могут из-за границы привезти вам, тогда только один путь — Москва, магазины «Березка» за чеки, комиссионные радиоаппаратурой или на толкучке[114], около них. Виктор Ефимович записал все адреса в Москве, курс покупки чеков за рубли и, не дожидаясь очередной командировки в столицу, поехал, просто на субботу и воскресенье, положив в потайной кармашек 2000 рублей, половину суммы на новый автомобиль «Жигули-003», которые он начал собирать год назад, встав в очередь в автомагазине. Поездка оказалась удачной. Покупать чеки он не решился, а объехал три главных комиссионки Москвы. В «центровом» магазине на Садово-Кудринской ему повезло, не успел он подойти к прилавку, как увидел, что из подсобки выносят и ставят на продажу магнитофон с колонками. Чуть позже выставили цену: 1600 рублей. Виктор Ефимович заметил, как некоторые из толпы, стоящей у прилавка, начали выходить с озабоченными лицами, по всей вероятности, этот новый товар устраивал их, и они шли позвонить по телефону из будки на торце дома, чтобы проконсультироваться, «поднять клиента», а то и просто в поисках денег. — Все, товарищи покупатели, выходим, начинается перерыв в магазине! — прозвучал зычный голос продавца, полноватого молодого мужчины с тонкими усиками на холеном лице. Пришлось выйти из помещения. Виктор Ефимович твердо решил приобрести этот магнитофон Sony, как прочитал он фирму на крышке аппарата. Виктор Ефимович, в задумчивости, не спеша, выходил почти последним, а на улице сразу же около закрытых дверей образовалась небольшая толпа, которая не расходилась, а ожидала открытия через час. До него долетел обрывок разговора про его аппарат, там говорили, что надо «хватать», цена хорошая, не завышена, да и фирма Sony уж больно уважаема, он, правда, не понял продолжения разговора про головки из пермаллоя, которые стираются, но это были уже детали. Он уже уверовал, что это будет его покупка и этот аппарат уже почти принадлежит ему. В три часа двери открыли, и небольшая толпа ринулась внутрь, а так как Виктор Ефимович стоял сразу же возле самих дверей, то оказался в числе первых, кто подскочил к прилавку. — Беру вон тот! — еще не дойдя до прилавка, крикнул Виктор Ефимович, сердце бешено колотилось от волнения, и успокоился он только тогда, как продавец начал выписывать чек на оплату. С ним он помчался к кассе, на ходу залезая под брюки и вытаскивая пачку денег. Расплатившись, он вернулся, протянул продавцу талон, а тот, приподняв бровь, бросил ему: — Идите в отдел получения товара. Вон туда. — Он ткнул пальцем в пространство магазина. Виктор Ефимович зашел в комнатку с прилавком, протянул свои отмеченные чеки и стал ждать. Вскоре вынесли коробку, сбоку, сверху было написано по-японски и по-английски, но везде крупно выделялось Sony. — Вот, получите! — сказала девушка, отпустив двух грузчиков. — Я хочу посмотреть товарный бланк о приеме на комиссию этого магнитофона и проверить комплектацию. — Виктор Ефимович хотел только запомнить адрес человека, который сдал его на комиссию. Так, на всякий случай. Зайти и спросить про аппаратуру, завести знакомство, может быть, у того есть хороший канал, или знает тех, кто продает. — Зачем это вам? — напряженно и зло спросила девушка. — Вот магнитофон, вот упаковка, что еще надо вам! — Я попрошу показать мне документ! — настойчиво проговорил Виктор Ефимович, который почувствовал неладное. Девушка вышла из комнаты внутрь магазина и вскоре вернулась с пожилым мужчиной. — Вот этот хочет все просмотреть! — она нагловато указала на Виктора Ефимовича, хотя в комнате больше никого не было. Мужчина через прилавок остановился напротив, открыл коленкоровую папку и протянул ему два бланка. Виктор Ефимович начал просматривать. — Давайте, вынимаем и проверяем все по накладной сданных предметов. Магнитофон — есть, две пристегивающиеся колонки — есть. Инструкция — есть, полиэтилен упаковочный — есть, катушки с пленками марки Sony, пять штук в коробках. Не вижу! Где они? Мужчина заволновался так, что заколыхался его грузный живот, он подтолкнул девушку к выходу, а сам широко заулыбался: — Извините, произошла ошибка. Грузчики пропустили при укладке товара эти компоненты. Сейчас мы все исправим. Я вижу, вы порядочный, солидный человек и скандала поднимать не будете. А я могу вам в качестве компенсации предложить, только что сдали на комиссию, прекрасный усилитель Uher всего за 400 рублей. Мы его пока не выставляем, за такими «европейцами» охотятся многие. Виктор Ефимович понял, что взял их за самое чувствительное место, ведь стоит ему написать жалобу о мухляже в комиссионке, как последуют неприятности для них, а то еще и увольнения, да еще с такого хлебного места. — Так, а где же забытые вами пленки? — строго спросил он. — Минуточку! — директор выбежал в заднюю дверь, откуда уже вышла девушка, отпускающая товар. Не было его долго, а когда вернулся, то по растерянному виду Виктор Ефимович понял: пленки испарились. — Видите ли, уважаемый, случайно эти ваши пять коробок с лентами положили в другую покупку, и ее уже забрали. Виктор Ефимович теперь понял, почему тот, друг его знакомого, говорил, что в таких делах, как покупка импортной аппаратуры что на руках, что в комиссионке, нужно держать ушки на макушке. — Тогда я сделаю заявление в Торговую инспекцию, а в понедельник буду на приеме у Председателя Моссовета товарища Промыслова[115]. Мой друг из министерства устроит мне такую встречу. Не думаю, что вам будет это полезно. Директор сдулся, как детский шарик, лицо побагровело, и он, задыхаясь, проговорил: — Ну, зачем же так, давайте обсудим и решим это недоразумение. Вот сейчас, подождите минутку! — Он стремглав вылетел через дверь подсобки и вскоре вернулся, держа в руках пакет, завернутый в коричневую почтовую бумагу. — Вот, вместо тех пленок я вам отдаю мои личные, они даже получше, чем те, это настоящий BASF. И отдаю вам семь штук! — Он развернул пакет, и Виктор Ефимович увидел семь черно-красных коробок с изображенной бобиной и концом пленки, завивающейся в спираль. — Хорошо. Я согласен. И выпишите мне усилитель, о котором говорили. Виктор Ефимович чувствовал себя победителем, выходя из магазина с двумя коробками в руках. Люди расступались, уступая ему дорогу, и было видно, как отчаянно завидуют ему все эти местные и приезжие любители аппаратуры. Поменяв завтрашний билет на сегодня, он пересчитал оставшиеся деньги и с сожалением пожал плечами, хватало только на стакан чая и ватрушку с творогом. «Да уж, поездка удалась!» — с этими словами он уехал и с приподнятым настроением уже на следующее утро возился у себя в комнате, расставляя аппаратуру в новой югославской стенке, купленной по большому блату. Виктор Ефимович поначалу сам для себя решил, что вот подкупил импортной аппаратуры и теперь ему больше ничего и не надо. С такими мыслями он смог прожить два-три месяца, пока входил в местный «узкий круг любителей хорошего звука и качественной аппаратуры». Но, знакомясь с новыми, так сказать, членами этого «круга», он понял, что то, что ему удалось так удачно купить, всего лишь случай, да и купил он аппаратуру второго класса, даже не первого, не говоря о высшем классе. Эти магнитофоны, усилители, проигрыватели, акустические колонки, фонотеки, которые он видел у других, будоражили его душу и воображение. Постепенно усиливалась зависть к этим другим, с более высококлассной техникой. Это постоянное чувство неудовлетворенности, жажда иметь более лучшее толкали его менять, продавать, находить новую, более высокого класса аппаратуру с изрядными финансовыми вложениями, правда, при продаже старой техники он ухитрялся делать с прибылью для себя. Сейчас Виктор Ефимович имел магнитофон высокого класса «Акай», усилитель «Пионер» и колонки этой же фирмы, а фонотека представляла из себя почти сотню магнитофонных бобин и столько же граммофонных пластинок. Это было очень солидно, и Виктор Ефимович стал самым «упакованным» в городе обладателем западной звуковой техники. Никто не знал о его затаенной мечте купить европейский магнитофон «Ревокс» или «Тандберг», об американском магнитофоне он даже и в мыслях не держал, хорошо зная конъюнктуру подпольного «черного рынка». Хоть и был он вполне обеспеченным человеком, но на европейский магнитофон пока не дотягивал по финансам. Так и жил Федоров Виктор Ефимович со своей хрустальной мечтой, внимательно присматриваясь к рынку, надеясь, а вдруг повезет, и он сможет прихватить магнитофон своей мечты. Время шло, раз или два в год он выезжал в Москву по делам «КБ» в командировку, там он ежедневно объезжал все возможные точки, где продавалась аппаратура, на толкучке у метро «Беговая» познакомился с седым, властным человеком в возрасте, который «вертел» всем рынком звуковой техники в Москве, но толку было мало. Виктору Ефимовичу были не по карману некоторые модели, и он отказывался, смущаясь, что нет достаточно денег, а посему придумывал различные отговорки, которые начинали уже просто злить старого фарцовщика. Однажды на прощание, когда Виктор Ефимович в очередной раз отказался от покупки вполне «свежего» магнитофона Revox, этот старик ему сказал напрямую и просто: — Ты, Витя, если не имеешь деньгу, не лезь, не мути напрасно. Я трачу на тебя время по-пустому, а у меня дел по Москве невпроворот. Так что подсобери необходимые, как ты выражаешься, фонды и вот тогда звони и приходи. Руки на прощание не подал и даже не улыбнулся ему, словно сразу забыв про него. Виктор Ефимович, уважаемый у себя в городе человек, ушел, как оплеванный, словно нашкодивший, с чувством глубочайшего унижения и обиды на всех. Из Москвы вернулся злым и долго еще отходил после этого, стараясь держаться, как прежде, но получалось с трудом, каждый день и каждый час он помнил об этом случае, хотя и прошло уже больше года, но чувство унижения в глубине так и осталось. Сентябрь 1977 года. Краевой центр. «КБхимпром». С утра, разбросав начетчицам отдела новые расценки по операциям, Виктор Ефимович тихо включил музыку на своем магнитофоне, который держал у себя в кабинете, хотя это и было запрещено, разложил вчерашние сводные листы по расценкам за операции и принялся проверять, сверяясь с новыми нормативными таблицами. Проработав таким образом почти до перерыва, сменив две бобины на магнитофоне, он встал и спустился в столовую, где и встретил Жеку, сборщика на испытательных стендах. Федоров использовал его желание услужить в любой своей просьбе, как и всех прочих. В свою очередь и он оказывал им определенную поддержку внутри «КБхимпром», позволял для этих, своих людей начислять зарплату по высшей расценке. — Здрасте, Виктор Ефимович! Вчера вот вернулся из командировки! Какие у вас дела? — Жека пытался уловить настроение, чтобы задать главный вопрос о повышенном начислении для себя по работе в командировке. Однако, видя, что начальник отдела труда и заработной платы не в лучшем расположении духа, слишком отстраненный, решил вначале выложить приятную новость, а уж потом просить за себя: — Вчера, вот, утром вернулись с полигона, а вечером зашел один знакомый и предложил хороший магнитофон. — Что значит «хороший»? «Юпитер-М», что ли, а может, «Маяк-203»? — раздраженно, издеваясь, спросил Виктор Ефимович. — Нет, что вы, Виктор Ефимович, предлагает в упаковке европейский или американский магнитофон… — скромно ответил Жека, интригующе умолкнув, уловив, как хищно встрепенулся начальник. Жека про себя так и называл его: «начальник зарплаты». — Сколько? И какой маг? — стараясь оставаться равнодушным, но уже возбужденно спросил «начальник зарплаты». Во все эти разговоры, предложения о продаже здесь, в Крае, звуковой техники он не верил, хорошо зная, что только в Москве и можно прикупить настоящий товар. — Не дорого! Половину «Жигули». — Жека так и передал слова Коли, который вчера зашел к нему, принес деньги за проданные четыре бобины с записями, недовольный тем, что Жека пропал на целый месяц, а деньги «терли» карман. — Да это что, диктофон карманный! — уже разочаровавшись, бросил Виктор Ефимович. — Да нет! По каталогу показал самый последний «Тандберг», сказал еще, что может и «Ревокс», но этот будет дороже, — скромно потупившись, сказал Жека. — Виктор Ефимович, как там с начислениями по моей командировке? По какой тарификации проведешь? Мне бы по высшей! — Проведу, проведу! А что за дружбан у тебя такой? — раздражаясь от этой просьбы за командировку, которая не вязалась с приятной темой о магнитофоне, пробурчал Виктор Ефимович.