— Вот неожиданность! — сказала Марта. — У нас нет кофе. Мы пьем чай. — Сейчас я схожу к себе и принесу банку кофе, — сказал Тони и поднялся с места, — это быстро! Вскоре он вернулся, осмотрелся и, увидев, что между ними идет оживленная беседа, удовлетворительно улыбнулся. Они еще немного посидели и начали прощаться. Тони положил на стол несколько листов бумаги, исписанных на французском, и сказал: — Вот тут мои наброски к моей кандидатской диссертации. Посмотрите! — И они вышли. — Кто это? — тихо спросила Марта. Люк нервно ответил на вопрос Марты, взяв в руки лист бумаги, набросал несколько фраз по-французски. Марта, которая понятия не имела, что здесь находится подготовленный диверсант, написала вопрос. Люк ответил, написав: «Тони из нашего подразделения спецопераций, опытный диверсант-ликвидатор. Подготовил для нас маршруты в этом городе для ухода от наблюдения. Он может тут сделать кое-что для нас!» Написал еще: «Кто такая Николь? Коллега из Германии? Надо сделать запрос через резидентуру!» Марта, прочитав, кивнула. Позже, в свой следующий приезд в Москву, из их отчета будет выделен этот эпизод, и после установки в «Централе» SDECE Люк и Марта будут всерьез озадачены, когда придет шифротелеграмма с приказом о немедленном прерывании всех контактов с Н. Хассманн. В комментарии к приказу будет недвусмысленно сказано, что этот контакт может серьезным образом повлиять на весь ход спланированной операции. Во Франции включился маховик установки и разработки дочери секретного ученого и конструктора Фернан Хассманн из военного концерна ZA. Сведения из SDECE будут переданы в DST, службу контрразведки, которая начнет расследование несанкционированного выезда дочери охраняемого государством секретоносителя в СССР. Ближе к вечеру, сложив полотенца, мыло, растирочные из водорослей «эпонжи», пошли по нарисованному Колей плану и вскоре с удивлением смотрели на старый, двухэтажный, слегка покосившийся дом, где висела голубая табличка с надписью «Баня № 16». Сентябрь 1977 года. Краевой центр. Баня № 16. Коля ждал французов. Протопил, как следует, парную, сославшись на прогоревший колосник, в шесть вечера закрыл на санитарный час. Уборщица долго выскабливала пол и протирала окошки у самого потолка парной, сам перебрал веники, наконец, положил парочку в кипяток, отпаривать. Время подходило к восьми, когда Люк и Марта вошли в небольшой вестибюль бани и подошли к кассе, возле которой Коля уже с полчаса сидел, поджидая их. — Привет, Колья! Шли пешком, задержались. Решили попробовать русской бани. Так это интересно? — Это замечательно. Быть в России и не попробовать русской бани — большое упущение. Проходите прямо по коридору и в конце сворачивайте налево в комнату, там можно раздеться, и сразу заходите в душевую, размывочную, и там же дверь в парную. Сегодня мне удалось закрыть баню на санитарную профилактику, поэтому сможете попариться вместе, ну, а потом, если это дело понравится, все будет в обычном порядке, женщины направо, мужчины налево! — Он слегка улыбнулся, думая, что и они присоединятся к его шутке, но те не поняли, и он уже серьезно добавил: — Я пока накрою на стол, потом, после пропарки, будет зверский аппетит. — Ты с нами? — спросила Марта, окидывая его статную фигуру. — Нет! — слегка обескураженно ответил Коля. — Вы пока парьтесь, а я буду готовить стол. Попариться я всегда смогу, в любое время! — добавил он, вышел из комнаты и пошел вниз к печам, там у него готовилась курица, которую с большими трудностями купил с утра — пришлось побегать по знакомым заведующим магазинами, чтобы купить это синюшное страшилище. Он посмотрел на нее в чугунной утятнице, обложенную картошкой и луком. Блюдо было почти готово. Коля поставил ее на тигли, но уже с открытой крышкой, чтобы слегка просушить, и снова побежал наверх. Через час, покрасневшие и веселые, они уже сидели за столом. Коля принес свою кулинарную готовку, разложил курицу по тарелкам и удовлетворенно присел сам. Все, что возможно, он сделал. — Колья, в тебе умирает повар, великий повар! — сказал Люк, отделяя себе еще один кусок из гусятницы. — Прекрасное блюдо. Я вот что хочу спросить тебя, — он проглотил очередной кусок, вытер рот салфеткой, — у тебя, как у художника, есть знакомые, которые являются коллекционерами? — Коллекционерами! — воскликнул Коля. — Если бы они были, я бы уже задвинул им хоть часть своих работ. Нет у нас коллекционеров, они оби тают в Ленинграде, Москве и других, более крупных городах, а у нас-то откуда им взяться? Коллекционируют, насколько я знаю, почтовые марки, этикетки, пробные фирменные бутылки из-под спиртного, коллекционируют музыку и соответственно радиоаппаратуру. Все! — Вот это уже интереснее. А кого ты знаешь среди этих любителей радиотехники? — Доцент из технологического института, бармен из нашего лучшего ресторана, приемщик в комиссионном магазине «Автолюбитель», профсоюзный деятель, один начальник отдела с завода, из кинофикации один инспектор, два брата, разъездные фотографы, — это более крупные, ну, есть и помельче. Не очень широкий круг. Техника редкая, берется в Москве, с рук, в «Березке» или в комиссионке. Выбор ограничен, да и денег больших стоит. — А что они больше любят? Пластинки или магнитофоны, а может быть, и то и другое? — Да кто как! Больше стремятся к магнитофонам, кассетным или бобинным, шире репертуар. Пластинку всегда можно хорошо записать, а потом и дубль сделать и продать запись. Но тут уже другая проблема: нужно доставать фирменные кассеты или рулоны для бобинного магнитофона, словом, много головной боли, да и хорошие пластинки надо где-то надыбать, а это еще деньги. Каждый «пласт» стоит от пятидесяти до двухсот рубликов! Но есть у нас люди с большими коллекциями как пластинок, так и магнитофонных записей. — А кто самый большой коллекционер, у кого самая дорогая техника? — Люк отодвинул тарелку, отпил пиво из кружки и вопросительно посмотрел на Колю. — У одного старичка, он пенсионер, давно занимается, любит музон, коллекция магнитофонных записей у него большая, но технику давно не менял, все сидит на старой Sony. — Коля загнул мизинец. — Доцент из политеха имеет приличную аппаратуру, — он свернул безымянный палец, — много пластинок и серьезный магнитофон у начальника отдела с завода, — здесь был загнут большой палец, — да, самая топовая техника у него, даже получше, чем у всех, и записей имеет много. — А откуда он все это берет? — заинтересованно спросил Люк, для него это было своего рода открытие в жизни людей этой непонятной и странной России. — Он часто бывает в Москве, в командировках, там и покупает. Да, так все делают, другого источника нет. — Так, где он работает? — равнодушно спросил Люк. Он уже чувствовал себя слегка пьяным от водки с пивом, которое наливали из 3-литровой банки, с удивлением поглядывая на этот классический, заповедный интерьер советского быта, но пиво пили изрядно. Спросил так, для продолжения разговора. — У нас тут есть «КБхимпром» и «Механический завод», может, слышал, как иногда громыхает по городу, так это они на своем испытательном филиале в «Лиховском лесу». Это за городом, а главные корпуса за цирком, там целый квадрат километровый, вот там он и работает. Люк услышал название предприятия, и у него захлестнуло все внутри, однако, не подав виду, он равнодушно спросил: — Да, мы слышали грохот и сразу же удивились, но нам сказали, что это на аэродроме для военных самолетов. Где-то там, за городом. Так ты его хорошо знаешь? — Нет, я его не знаю, но познакомился с одним парнем, который у него в друзьях. Молодой парень, работает там же, хорошо зарабатывает, но хочет больше, чтобы купить себе аппаратуру, как у этого начальника отдела. Перепродает магнитофонные записи на бобинах и кассетах, а делает их тот самый начальник, чья аппаратура — идеал для него. Они хоть и вместе там работают, только тот большой человек на этом предприятии. Так говорил мне Жека, этот мой знакомый. У Люка перехватило в горле, когда он услышал эти слова. Он не ожидал, что удача вот так просто упадет к нему. Не ощущая вкуса, механически что-то жевал, проглотил и, откашлявшись, смог произнести: — Так ты сможешь с ним познакомиться? Как его зовут? — Могу, но я ни разу не был у него. А зовут его Виктор Ефимович Федоров, жену вроде бы Катя да, еще дочь у него, в этом году оканчивает школу и хочет поступать в университет. Но это со слов Жеки, я точно не знаю. И жена его работает там же, в отделе снабжения. Ребята, специалисты с завода, вокруг него крутятся: подремонтировать, что-то скоммутировать, где-то подмазать или подпаять. Стараются ребята, а он им благоприятствует на «КБ». Люк осторожно встал и, улыбнувшись, прошел в туалет. Ему хотелось побыть наедине с собой. Он не ожидал, что все может так просто решиться и дело начнет двигаться. Они нашли человека, который может решить их задачу. — И все же, как с ним познакомиться? Навестить его сможешь? — спросил, вернувшись, Люк. — Надо больше узнать о нем и его семье, его увлечениях, его слабостях. — Да я и так знаю! Жека говорил как-то, что он давно мечтает прикупить европейский магнитофон, да только то по деньгам не получается, то предлагают купить, но не совсем новый! — Предложи ему то, что он хочет. В этом случае он пойдет на контакт! — заявил Люк, уверенно и почти непререкаемо. — Я не могу! Придется через Жеку выходить на него. Мы же не знакомы. А какую цену предлагать? — Коля сел на любимого конька. — Сколько стоит здесь этот магнитофон? — Как автомобиль «Жигули»! — Ого! — удивленно протянул Люк. — Это много! Предлагай ему за пятьдесят процентов стоимости. — Ну, это же отдавать задаром! — расстроенно заявил Коля. — Постарайся! Предложи ему, какой он хочет! Не стесняйся, предлагай любой! Мы подготовим ему то, что он захочет. Это в наших силах. — Завтра я зайду к Жеке и поговорю с ним. Может, он и сведет нас. — Вот и хорошо! Мы зайдем дня через два. Постарайся найти контакт с этим, как ты говоришь, большим человеком. Выйдя из бани, они «срисовали» наблюдателей. Поднимаясь вверх по улице к своему общежитию, Марта как бы вскользь заявила, что довольно опрометчиво было заострять разговор в бане на том объекте, о котором рассказал Коля. — Не думаю, что они могли воткнуть микрофоны в баню. После двух-трех визитов туда вполне могут, а сегодня просто невозможно. Так что не волнуйся, все идет правильно. И мы получили шанс выполнить задание. — Это по-русски «бабушка надвое сказала»? А что делать? Другого варианта у нас просто нет, поэтому будем его вертеть. Через два дня стажеры-аспиранты, как договорились, зашли к Коле и сидели в зале, дожидаясь, когда он появится. Увидев его, Люк и Марта встали и пошли к двери во внутренний дворик бани. Подойдя вплотную к дальнему забору, они остановились. — А чего это мы здесь говорим? Пошли ко мне в каптерку! — предложил Коля, уже догадавшись, что французы опасаются «прослушки» от местных. Сам он их микрофоны засек на следующий день, сразу же после ухода санитарно-эпидемиологической комиссии, которая внепланово прибыла в баню и долго профилактировала, выгнав всех на улицу. — Коля, теперь о делах будем говорить только здесь! Мало ли сколько ушей могут нас услышать! Нам не нужно это! — решительно сказал Люк. По его расчетам в эти два дня должны были установить микрофоны. Коля рассказал, что дела складываются не лучшим образом. Знакомый его Жека находится в командировке и вернуться обещал, как сказала его мать, только на следующей неделе. — Что за командировка такая? — пробормотал недовольно Люк. — Они работают на полигоне, где-то в степях, далеко. Там у них на «КБ» хорошо платят, большие суточные, командировочные, двойной коэффициент. Жека с удовольствием ездит туда, хоть и условия жизни там аховые! — Что значит «аховые»? — заинтересованно спросила Марта. Она вообще мало говорила, почти никогда ни о чем не спрашивала, но проявляла большую заинтересованность и, как говорят, молча мотала все на ус. — Тяжелые, ну, в бытовом плане. Походные, как говорил Жека, условия. — Коля постарался объяснить, но видя, как огорчились французы, бросил объяснения и сказал: — Ничего, главное, вернется, и мы тогда сможем решить вопросы с Виктором Ефимовичем. — Ты, Коля, регулярно заходи к этому своему приятелю. Надо бы поскорее! — Люк вздохнул и взялся за сумку. — Так что, париться сегодня не будете? — спросил Коля. — Настроение не то! Все идет как-то не так! — Ну а что мы так зациклились на этом Викторе Ефимовиче?! Есть еще люди, кому можно будет предложить магнитофон. Вы получите те же деньги! Я могу завтра же бросить это предложение людям. — Коля вдохновенно разыгрывал хваткого фарцовщика. — Нет, Коля, нам нужен Виктор Ефимович! Больше никому не предлагай эту сделку. Подождем! — Марта окончательно резюмировала итог беседы. — Если он появится, вот номер телефона кафедры. Сразу же звони, если не будет нашей обычной встречи здесь. Или, как вариант, утром, около девяти часов, у входа в университет. Мы каждый день туда приезжаем. Если увидим тебя, тогда встречаемся в гардеробе и там быстро обмениваемся информацией. Ну, а мы будем раз в два-три дня заходить. Нам понравилась русская парная. Сентябрь 1977 года. Краевое УКГБ. Полковник Быстров с трудом, опираясь на перила, спустился на свой этаж. Вчера, на еженедельном ФИЗО, сильно потянул ногу в острой схватке у футбольных ворот, но своего добился и ровненько уложил гол в ворота соперникам, сборной команде «пятерки» и «семерки». Потом бухнулся на землю и вцепился в подтянутую к себе ногу обеими руками, потирая и потряхивая мышцы и сухожилия. — Товарищ Быстров, может быть, вам носилочки по-быстрому организовать? Или где-нибудь костыли надыбать! — уже в голос, чтобы привлечь общее внимание, орал начальник «пятки» в пропотевшей майке. — Да угомонись ты, защитник конституции! Не нужно мне ничего, вот сейчас полежу маленько и пойду себе! — стараясь сдерживать себя, отрезал Быстров. Не очень-то был ему симпатичен этот «пролаза» из бывшего комсомольско-партийного актива, по приказу партии «кинутый» на работу в спецорганы.