— Ты языки-то знаешь? — спросил Артур после приветствий от друзей по делу. — Французский, немного итальянский и испанский. — Английский не знаешь? Надо подучить ходовые фразы. Это главный язык в нашем деле. А вот смотри, что бывает с новичками! — и он показал на двух парней, которые бочком вышли на это небольшое место и остановились, приглядываясь. — Откуда знаешь? — спросил Коля. — Сам глянь! Одеты, как провинциалы, жмутся, наверное, поджилки со страху трясутся! Сейчас будет предупреждение от наших! К двоим, не торопясь, вразвалку подошел один из тех, кто недавно подобострастно здоровался с Артуром. Издали было видно, как он что-то спросил, потом заржал и обернулся к своим, стоящим в стороне, потом шагнул назад, набрал воздух в легкие и харкнул этим двоим под ноги. — Теперь смотри, если не поймут и не уберутся отсюда, наши бойцы из охраны быстро подберут этих огрызков и вывезут на окраину столицы, да еще навешают. — Охрана? — тихо спросил Коля. — А ты как думал, бывало раньше, солидный человек подходил, договаривались о продаже партии шмоток или техники, ехали на точку, а за ними машина с быками. Просмотрят товар, свистнут быкам, и все, поминай как звали! Утрутся кровавыми соплями наши горе-фарцовщики, что не подстраховались, не заплатили за безопасность, и пойдут все по новой собирать! — Неужели вот так, силой отъем ценностей? — удивился Коля. — А ты как думал, они же понимают, что фарца не побежит писать заяву в милицию! Вот поэтому скидываемся по четвертному в неделю и платим нашим. Они вон там стоят! — Артур показал в сторону Центрального телеграфа, вверх, по улице им. Горького. Двое, потоптавшись немного, повернулись и пошли к метро под презрительными взглядами друзей Артура. — И что же они теперь будут делать? — спросил Коля, которому было жаль этих парней, которые не смогли отстоять «точку» и себя. — Будут ловить на улицах, может, в кафе! Не знаю! Наши все самые центровые «точки» схвачены. Аэропорты, вокзалы, театры, главные здесь, перед гостиницами. А им не хватило характера, так и пускай валят, куда хотят! Не прошло и получаса, как к Артуру подошли два кавказца, и они, отойдя в сторону, о чем-то оживленно заговорили. — Пойдем, — сказал, вернувшись, Артур, — пацаны уже второй раз подходят. Приехали за товаром из Тбилиси. Хотят забрать все у меня. Ты счастливый человек, с тобой можно работать. Удачу принес сразу же! Артур не скрывал своей радости от предстоящей сделки. Кавказцы остановили такси, Артур кивнул кому-то вдалеке, и они подошли к машине, но не усаживались туда, пока из-за Центрального телеграфа не появился голубой «Москвич» и пристроился следом за такси. — Ну, вот, теперь можно ехать. Бойцы на месте! — тихо сказал он Коле, и они, развернувшись, понеслись по улице Горького в сторону Столешникова переулка. Деньги пересчитывали долго и два раза. Купюры все были мелкие, отчего по всему столу лежали кучки, перехваченные поперек резинкой. — Ну, вот и все! — удовлетворенно сказал Артур, потирая руки. Кавказцы начали сносить товар в такси, которое так и стояло у подъезда под бдительными надсмотрщиками из голубого «Москвича». С последней коробкой вышли Артур и Коля, махнули рукой чернявым грузинам и подошли к «Москвичу». — Гладко все прошло. Это были настоящие купцы, не «кидалы»! — сказал Артур и протянул пачку денег старшему в машине. — Ну, бывайте! Когда машина с охраной уехала, Артур подмигнул Коле: — Ну, что, рванина, гуляем, от рубля и выше! Пошли в кабак, надо отметить хорошо сделанную работу, да и отдать пацанам их деньги от товара. Ты что, наверное, думал, что это все мое? Нет, старик, это люди на доверии складировали все, что добыли, у меня в доме. Я у них если и не главный, но доверяют и слушаются. — А кто же главный? — спросил Коля, удивленный таким раскладом. — Шлема! — коротко отрезал Артур. — Ты еще увидишь его! Может быть, даже сегодня. Пошли в кабак. Они прошлись пешком по улице Горького и свернули в ресторан, при входе Артур незаметно передал купюру швейцару и что-то тихо спросил. Тот шепнул ему в ответ и часто закивал головой. — Ну, вот, сегодня тут гуляет Муслим Магомаев. Будет много важных людей. — Артур уже разделся и поправлял узенький кожаный галстук. — Слушай, хотел спросить тебя. Ты кто, вообще? — Как это «кто»? — непонимающе расширил глаза Коля. — Ты же знаешь, кто и для чего тебя ко мне приставили! — Знать-то знаю! Вот только не могу понять, почему мой куратор словно с цепи сорвался! — он остановился и наклонился к уху Коли: — Всегда спокойный, уравновешенный, а тут нервно, почти истерично, после заявки мне, что с тобой делать, заявил дословно: «Заделай из него фарца экстракласса! Быстро! Не дай бог, если он проколется!» Понял? — Ни фига я не понял! — махнул рукой Немецкий. — Да и не хочу ничего понимать. Если тебе надо, то копай! Они сели за столик, угодливо почищенный официантом, присланным мэтром после того, как швейцар шепнул ему на ухо, глазами показывая на них. — Давай-ка, братец, нам пол-литру, грибочков, рыбки, сыра, зелени! Потом подашь кусок только что сваренного мяса со свежим хреном и мягкий хлеб. — Артур проводил официанта взглядом. — Понимаешь, в кабаках ем только вот в таком виде, только натурэль! Желудок у меня слабоват, и почки не очень…. А вкусно кушать хочется! — Так, а что с почками? — спросил Коля, расправляя салфетку на коленях. — Отбили почки мне господа хорошие! Год, как отбили, полгода, как восстановился! Было дело. — Артур мрачно замолк. Коля, посматривая на него, может, чего еще скажет, разлил водку, и они выпили. После третьей рюмки Артур снова заговорил: — Ничего в нашем деле хитрого нет. Наглость и подача. Смотри, такой пример, опытный товаровед и водопроводчик, обоих попросили показать брюки на руках. Товаровед вытащит их из пакета, как нежнейшее облако, развернет перед покупателем, как перспективу, встряхнет, покажет сущность этих штанов, а водопроводчик? Цапнет за край, выдернет и покажет, как повешенного на площади. Вот тебе пример подачи. А бывает, что покупателю лучше просто бросить перед ним на стол, на колени, так, небрежно! И это лучше проходит, словом, психология и знание сущности вещей и человека. — Система работы с покупателем! Это я понимаю. — Коля внимательно слушал Артура, но тот мрачно замолк, и закончили они свой ужин в тишине. Следующий день и несколько последующих открыли глаза Немецкому на всю систему фарцовки в Москве. Он не стеснялся задавать вопросы своему наставнику по этому цеху. Вот и сейчас, отдавая несколько накопившихся коробок с товаром за прошедшие дни, Коля удивился, что все это пойдет в Ленинград. — Слышь, Артур, не могу понять. У них же там свои дела, свой товар, так чего они у нас перекупают? Артур что-то буркнул себе под нос, пересчитывая гавайские рубашки, лежащие перед ним стопкой, потом повернулся и сказал: — Там, в Питере, конечно же хватает своего, но часто бывает так, что, нажравшись чухонскими упрощенками, люди хотят настоящей «италии» или «франции». Что им эти шмотки от фиников, это почти что наша «Большевичка», только аккуратнее и гамма хорошая. Женщины хотят платья от Диор, а мужчины пиджаки от Кардена. Джинсы хотят штатовские, а не шведские, где тупые лекала. — Артур остановился и, как откровение, продолжил: — Кстати, лучшие джинсы шьют в Италии. Но об этом мало кто знает. Что значит в сравнении «Леви Страусс» с «Супер Райфлом», конечно, за «Леви» дают больше и охотников больше, но сидят на тебе и сам пошив у «Райфла» лучше. Вот такие тонкости нашего скромного ремесла. — Ну и? — переспросил Коля. — Гну! Вот и едут к нам за настоящим европейским и американским товаром. У нас его поболе будет, чем у них в Северной Пальмире! Вот такие дела! Через три недели Коля сообщил своему наставнику по фарце, что его обучение на этом закончилось, но видеться они будут. Не часто, но будут, а пока он уезжает. — Надо бы с собой прихватить чего, из шматья и техники! — озабоченно попросил Коля, уже вошедший во вкус лихой работы московского спекулянта. До отхода поезда оставался еще почти час. На улице мела небольшая метель, снег тут же таял и превращался в лужи. Немецкий спустился в зал камеры хранения, забрал подготовленные для его «легенды», картонные ящики с фирменным товаром, купил по дороге пирожки с капустой и сел в поезд. Впереди была «полевая» работа в Краевом центре. Сентябрь 1977 года. Краевой центр. Через пять месяцев, в начале сентября, Коля вытащил из почтового ящика то самое письмо, которое было оставлено им для оповещения о начале работы у французов. Неожиданно для себя почувствовал сильную тревогу, напряжение было такое, что покрылся испариной. На всякий случай вскрыл письмо, но там был только его листок, написанный в московской квартире с французскими дипломатами. «Какие они дипломаты! Я уже так вошел в легенду, что и думаю, как должен думать Коля! — подумал он. — Вот и началось! Значит, они уже здесь, в городе! Ну, что же, в путь, как говорится, вольному воля, ходячему путь, а лежачему кнут!» После получения сигнала, как ему и было указано в инструкции, подготовленной резидентурой SDECE в Москве, Коля в ближайшую субботу приехал на местный вещевой рынок со своей картиной в холщовой сумке на плече. Встал, как и было определено, у входа слева, а на руках развернул ходовое изделие: картину на коленкоре с лебедями в тихом лесном озере. От восьми до десяти утра должны были появиться гости из Франции, которые, произведя визуальное опознание Коли и отпустив остроту по поводу лебедей на французском языке, попросить показать что-нибудь еще, более серьезное. Все так и произошло. Коля издали заметил мужчину и женщину, которые резко выделялись среди посетителей. Они медленно шли, оглядывая длинные ряды, которые начинались сразу же от входа, продавцов, внимательно оглядывая товары. Метров за пять Коля встретился глазами с мужчиной и понял, что тот узнал его, и, слегка дотронувшись до руки спутницы, уверенно повел, издали указывая на картину с лебедями. Они остановились перед Колей, женщина взяла коленкор, а мужчина едко улыбнулся и сказал: — Фольклор?! Русский фольклор! У нас во Франции тоже есть такие картины. Пишут их по шаблонам. Наложат — набьют краской, другой наложат — другой краской! Производство! — Он засмеялся, показывая белые, крепкие зубы, на щеках собрались глубокие складки, изогнутый, хищный нос подтянулся, глубоко посаженные глаза превратились в щелочки, а на узком лбу, между короткими волосами прически и бровями, собрались морщины. Женщина поддержала веселое настроение и громко спросила: — Может быть, у вас есть еще что-то? Коля достал из сумки подрамник с картиной и показал свое творение. Французы, тихо переговорив между собой, сказали, посматривая на картину, что хотят купить, вот только рублей у них мало, есть только франки. — Можно и франками, — также тихо сказал Коля, тревожно оглядываясь по сторонам, — только будет лучше, если мы встретимся в городе. Вы где живете? Узнав, что те живут в общежитии университета, Коля предложил им завтра в девять утра встретиться рядом с ними, но за вокзалом. От общежития недалеко, выйти на привокзальную площадь, перебраться пешеходным навесным мостом над путями, там свернуть налево и пройти метров триста до небольшого скверика у заводской стены. Место пустынное, никто не бывает. Достав из кармана карандаш, Коля даже нарисовал схему на куске оберточной бумаги, как им лучше пройти, обозначив расстояние. На следующий день утром он приехал туда, держа в руках подрамник со своей картиной, обернутый в бумагу. Заранее, еще вечера вечером, подготовил план экстренного ухода после встречи, через заводскую стену. Так можно было пробраться напрямую, через заводскую территорию, и, снова перемахнув через стену, быть сразу почти у своего дома. Такой проход через заводскую территорию, которая разделяла эту часть города надвое, он использовал давно, еще когда жил в городе, до отъезда в Москву, а объезд на единственном автобусе, который ходил в этом районе, был длинным и нудным. Коля приехал на место контакта заранее и быстрым шагом оббежал всю прилегающую к скверу территорию. Ничего подозрительного не было, да и не могло быть. Место выбрал он сам, хорошо зная город. На единственной скамейке сидели двое мужчин с трехлитровой банкой пива, по очереди отпивая через край, обхватив банку дрожащими руками. Это были местные, не опасные для дела пьяницы, однако на всякий случай он прошел мимо них и удостоверился, что не ошибся. Неожиданно начал подниматься туман, вдалеке Коля заметить пару, появившуюся в начале узкой улицы, которая вела от пешеходного перехода. Не было сомнений, что это были французы, которых он ждал. Отступив в небольшой кустарник, он поджидал их и, когда те подошли к клумбе в центре скверика, осторожно появился перед ними. — Здравствуйте, Коля! Вы принесли для меня картину, которую обещали? — обратился к нему мужчина, совершенно не прореагировав на такое появление. Произношение было настолько плохим, что Коля не сразу и понял смысл фразы. Женщина, которая стояла рядом, улыбнулась ему и потянула за подрамник. — Это картина? — спросила она. — Цена остается, как договорились, без обсуждения. — Коля произнес фразу, которую отработали там, в Москве. — Мы не успели обменять франки на рубли, возьмете франками? — снова тяжеловато произнес мужчина. — Запросто! — Коля отпустил подрамник, мужчина развернул на весу и оглядел ее. — Все хорошо. Вот возьмите! — и он протянул Коле пакет, тот приоткрыл его. Там лежала пачка франков. Женщина подняла сумку к груди, засунула руку внутрь и не очень удобно развернулась. — Ага. Все правильно! — сказал Коля, положил пакет во внутренний карман, застегнув его на пуговицу, и повернулся к женщине. — Как прошла съемка?