— Шестьдесят девять. Я очень поздний ребенок, — он вымученно улыбнулся. — Сестра была на девять лет старше. Слушай, спасибо тебе. Ты с моим отцом справилась лучше, чем я. — Так часто бывает, что посторонние люди лучше справляются с детьми, стариками, пьяными или больными, чем близкие. Так что не кори себя. Он промолчал. — Максим, — позвала я и коснулась его щеки, вынудила, наконец, повернуться и посмотреть на меня. — Прости меня, пожалуйста. Иногда я веду себя как дура. Я поцеловала его, и он ответил, но как-то рассеянно. Его можно понять, голова была занята совсем другим. Глава 8 В мае иногда выпадали совсем тёплые дни, как летом. А во дворе у меня имелся чудесный дикий виноград, который плёлся по железным балкам и создавал естественную тень от солнца. Под ним стояла старая кровать с сеткой. Такая же, как на чердаке. В жару я на ней валялась, тихонько раскачиваясь, как в гамаке, и щурясь смотрела, как пробивается между виноградными листиками солнце. Двадцать шесть лет своей жизни я этой красоты не замечала. А когда приехала сюда — заметила. Или это Максим своими фотографиями показал мне её? Я тогда на снимках увидела мир и себя его глазами. Увидела, как солнечные лучи играют через листики деревьев, как жмурится кот, как переливаются всеми оттенками рыжего мои волосы… А теперь вижу, как всё вокруг красиво, солнечно, ярко, вкусно! Среди этой красоты хочется находиться, наслаждаться ею, нежиться в ней. Есть мороженое, читать или дремать. Как раз последним я занималась, когда позвонила Лёка и позвала в гости. Она запретила мне обращаться к ней на вы и называть Леокадией Сергеевной. Непривычно было «тыкать» женщине, которая гораздо старше моей мамы, но приходилось привыкать. Лёка сказала, что новость её просто так не опишешь, это надо видеть. Когда я пришла, она показала двух спящих ежей. Один высунул нос и сонно посмотрел на нас. — Вот. Вынесла я его лукошко на крыльцо. Подумала, может, почувствует родной запах и вернётся. И он вернулся. Но не один. — Кактус, ты барышню привёл? — засмеялась я. Ёж неприветливо фыркнул и спрятал мордочку. — Она же дикая, не привитая, — стала сокрушаться Лёка. — Вдруг бешенством заразит или клещами? — Вы как настоящая свекровь! Ой, то есть ты… Ну, Кактус, ты видел, как мать распереживалась? Вдруг твоя пассия из плохой семьи? Леокадия Сергеевна после возвращения блудного питомца воспрянула духом и заметно повеселела. Принесла лимонада, конфет и печенья. И как я ни сопротивлялась, она упорно настаивала на том, чтобы я отведала угощение. — Что там у тебя с бабой Симой? Встречались? Поговорили? — спросила Лёка у меня как бы между прочим. — Да, она много о своих предках рассказывала. Кто как познакомился, поженился. — А моя бабушка говорила, что после войны мужик был в дефиците, — заметила Лёка, разворачивая «Белочку». — Поэтому вышла замуж за молокососа. Ему было восемнадцать, а ей двадцать три. Я поджала губы. В последнее время везде мерещились намёки. Тем более Лёка знала о том, с кем я общаюсь… Но женщина вела себя очень непринуждённо и быстро сменила тему. Стало быть, мне все эти недосказанности только чудились. Истории о чужих семьях настроили и меня саму на меланхоличный лад. Поэтому когда родители неожиданно приехали вдвоём, я решила расспросить во всех подробностях об их знакомстве. А то потом и внукам нечего будет рассказать. На мысли о внуках я осеклась. Папа хотел посадить что-нибудь у нас на участке. Благо он небольшой, поэтому перекопка земли не заняла много времени. Я участия в полевых работах не принимала и втайне надеялась, что меня не будут просить всё это полоть и поливать. Я только сейчас выбросила уже завядший букет, подаренный Максимом после его зрелищного падения с мотоцикла. Мама, обнаружив цветы, приступила к тактике намёков и расспросов. — Что за кавалер? — поинтересовалась она и многозначительно посмотрела. — Перспективный? — Мам, это просто знакомый. — Просто знакомые цветы дарят только по поводу. На день рождения, например, или восьмого марта. У тебя ни того ни другого в последнее время не было. Иногда я совершаю какие-то по-детски наивные ошибки. Возможно, это в силу небольшого жизненного опыта. Я ведь росла, как тепличный цветок, и горя в жизни не знала. До встречи с цыганкой. Или нет. До встречи с Максимом. Главное, что на этих ошибках я учусь. Поэтому рассказывать о своих намечающихся отношениях не собиралась даже маме. Пока родители занимались посадкой корнеплодов и прочих овощей, я готовилась к мероприятию. У нас в библиотеке весь май проходили различные встречи, посвящённые Дню Победы. На этот раз были выставка и историческая викторина для учащихся второго, третьего и четвёртого классов поселковой школы. Детей здесь было немного. В некоторых классах и до десяти человек не доходило. Поэтому решили объединить. На выставке Кирилл сразу меня узнал и подбежал. Но мы толком не пообщались. А когда мероприятие подошло к концу и ребят увели, мальчик вскоре вернулся. Сказал, что сбежал. Я позвонила учительнице и предупредила, что он со мной и что я сама отведу его домой. — Наш дом недалеко от школы. Километра три, — объявил ребёнок. — Недалеко, Кирюша, это триста метров. Пришлось вести. Хоть и не хотелось без приглашения появляться в гостях у Максима. Не люблю быть навязчивой. Домом Богорадов был двухэтажный особняк с огромным балконом, крышей из красной черепицы, садовым фонтаном из трёх чаш во дворе и кустарниками, подстриженными в форме животных и шаров. Я, конечно, предполагала, что он живёт не в обычном домишке, вроде моего. Но таких масштабов не ожидала. Из разговоров сделала вывод, что где-то там, в глубине этой махины есть спортзал, бильярдная, бассейн и сауна. Я очутилась на другой планете. В мире людей, которые не знают, что существуют кровати с сетками, ручные ежи, карамельки, публичные библиотеки. В их реальности всё это было уделом плебса. Кстати, в этой части посёлка большинство домов были такие. До сего момента я не знала, что в Апрельском есть своя Рублёвка. Встретили нас очень гостеприимно. Мама, Евгения Викторовна, мне так по-доброму улыбалась, что я даже волноваться почти перестала. В её поведении совершенно не чувствовалось никакой заносчивости и высокомерия. Скорее некая усталость и плохо скрываемая апатия. Иногда создавалось впечатление, что она только и мечтает о том, чтобы все оставили её в покое. Спокойная, чуткая, деликатная женщина. Удивительно, как она непохожа на своего громогласного, яркого, харизматичного мужа. Отец Максима, несмотря на возраст, был всё же очень красив и выглядел представительно. Седая, модно подстриженная борода и затемнённые очки с диоптриями добавляли ему лоска. А ещё Максим невероятно походил на него чертами лица и выражением глаз. Редко встретишь настолько похожих отца и сына. Как две капли воды. Мужское обаяние очень чувствовалось в Илье Андреевиче. И от него передалось Максиму. Тот, наверняка, тоже был душой компании и без особых усилий, одним своим присутствием вселял смятение и трепет в души всех окружающих женщин. Не знаю, помнил ли Илья Андреевич меня и подробности нашего знакомства. Судя по тому, как он держался — нет. И это к лучшему. Макс, появившийся, когда мы уже пили чай, выглядел растерянным. Точно не ожидал меня здесь увидеть. А по растрёпанному и слегка помятому виду было понятно, что он спал и только проснулся. Даже небрежно одетый в домашнюю футболку и спортивные штаны, он мне ужасно нравился. Такой взъерошенный вид ему очень шёл. — Мой сын — моя гордость. Будущий военный переводчик! Вот какого парня я сделал! — Илья Андреевич без конца нахваливал наследника. Но того эти восторги ни капли не трогали. Наоборот, он, слыша их, только мрачнел. Наверное, вспоминал, какими словами отец бранит его, когда на него находит помутнение. Стоило Богораду-старшему переключиться на меня, и я тоже начала чувствовать себя неловко. Столько комплиментов мне за всю жизнь не говорили. — Ох, ну какая же красивая барышня! Я никогда не видел таких красивых девушек. Будь я лет на тридцать-сорок помоложе, точно бы приударил. На эти неуклюжие, но такие искренние комплименты я только улыбнулась внутри себя. — Па, оставь в покое человека, — заметил Максим. — А что я такого говорю? Всё как есть. Очень красивая девушка. Но тебе не понять пока. Молод ещё. А потом склонился к уху Максима и сказал громким шёпотом, так что я прекрасно всё слышала: — Ты бы присмотрелся, сын. Длинные рыжие волосы, грудь идеальной формы, тонкая талия и прелестная попка. Да и характер не стервозный. Не то что твоя, питерская. Ни кожи, ни рожи. Смотреть не на что. В моём сознании эта фраза повисла вопросом. Неужели у него в Питере девушка? Максим, кажется, разозлился. Резко встал, сжал кулаки и куда-то ушёл. Вернулся он спустя минут двадцать. Уже остывший и даже весёлый. И принёс профессиональную зеркальную фотокамеру. Он принялся ходить вокруг нас с Кириллом и щёлкать, но я возмутилась, попросила перестать. — Мне нравится тебя фотографировать. У тебя много особо женственных черт и повадок. Меня это очень вдохновляет, — сказал Максим. — Только я ведь стесняюсь, — заметила я. Максим был всё же немного странный. Всегда отлично выглядел и классно пах. Такой весь очень занятой и неуловимый. И уже какой-то родной, что ли. Если честно, я влюбилась всего через пару встреч. Но упорно не могла понять, почему он возле меня крутится. Всегда комплименты, намёки, ненавязчивые касания. Но никакой конкретики. Незаметно пролетело несколько часов. Я опомнилась, когда разъехались ворота и в них появился белый внедорожник. Оказалось, прибыли какие-то гости, друзья семьи. Мама Максима засуетилась, отец принял крайне деловой вид и периодически грубовато шутил. Я чувствовала себя лишней и не знала, как уйти. Выручил Максим, тихонько, чтобы не акцентировать на мне внимания, предложив подвезти до дома. А потом объявил уже громко: — В общем, мы поехали. — Всем до свидания. Спасибо за гостеприимство, — сказал я, поднимаясь со своего места в роскошной кованой беседке, украшенной витым узором. Пока ехали по извилистым улочкам посёлка, я не представляла, о чём говорить. Всё думала о той, брошенной его отцом фразе. Но имею ли я право расспрашивать? Он знал, что я всё слышала, поэтому, на мой взгляд, должен как-то пояснить мне, что имелось в виду. Но Макс, по всей видимости, не собирался поднимать эту тему. По крайней мере, сейчас. — Почему Кирилл учится здесь, а не в какой-нибудь частной закрытой школе? — поинтересовалась я, чтобы разрядить напряжённую тишину. — Здесь рядом дом и моя мама. После гибели родителей мы стараемся ограждать его от ненужных стрессов. По сути, нет особой разницы, где получать среднее образование. Тем более в его возрасте. Интересно, не ждёт ли он, что я сделаю ответный шаг и представлю его своим близким? Я мучилась этим вопросом, пока Максим сам не разрешил мои терзания. Сказал — сейчас отвезёт меня и опять завалится спать. И что очень устал. Признался, что неважно себя чувствует. Я коснулась его лба, и обнаружила, что он горячий. — Да у тебя температура! И ты всё это время терпел? Тебе нужно лечиться, в постели лежать! Мама знает, что ты заболел? Он недовольно фыркнул. — Свет, не начинай. Мне не семь лет, разберусь. Наверное, он прав. Я слишком распаниковалась, будто он несамостоятельный мальчишка. И этим его уязвила. Тогда мне казалось, что я проявляю заботу. На самом деле в его глазах это выглядело, как чрезмерная опека, которая раздражает и унижает. О том, чтобы зайти к нам, я даже не заикнулась. Конечно, я подумывала о том, что пора бы капитулировать и пригласить Максима к себе. На всю ночь. Он у меня в доме, к слову, не был. Мы всегда сидели во дворе. Но после неясного намёка Ильи Андреевича на то, что какая-то петербурженка ему категорически не по нраву, с этой идеей решила притормозить. Глава 9 Рабочий день тянулся бесконечно. Я сидела и смотрела, как тёплый солнечный свет играет через большие окна библиотеки. Было невыносимо скучно и хотелось домой. Неожиданно спохватилась. Вспомнила, что собиралась прочесть надпись на стоящем поблизости от библиотеки памятнике. Ничего не объяснив коллеге, поспешила на улицу. Стела, пилон или обелиск — не знаю, как правильно называется это сооружение. Белая продолговатой формы колонна, устремлённая вверх. А вокруг выложены плиты и посажены цветы. Надпись на памятнике гласила, что установлен он погибшим здесь красноармейцам, защищавшим поселок в 1943-1944 годах. Нет, не то. Расстроенная, я вернулась на рабочее место. Выходит, это не то место, о котором шла речь в письмах с чердака…