У Максима оказалась ангина. Он всё время был дома, и мы не имели возможности увидеться. Поэтому говорили по телефону. По нескольку часов. Иногда даже ночью. Как-то он сказал, что я смотрю на мир с позиции жертвы и мне нужно менять это. Я отчаянно спорила, а потом согласилась. У меня было стойкое ощущение, что он гораздо опытнее и умнее меня, хоть и младше. Быть может, эта моя влюблённость стала плотными шорами, не позволяющими мне видеть его таким, какой он есть на самом деле. Во время одного из наших длинных вечерних телефонных разговоров Максим выдал: — Хочу тебя поснимать в красивом белье или купальнике. Где-то на природе или возле воды. — У меня нет ни того, ни другого. Да и холодно ещё для купания. — Ммм… Ну да, — согласился он. В голосе сквозила нотка разочарования. Очевидно тем, что не поддержала его идею. А я просто как обычно вовремя не сориентировалась, не сообразила, что можно было бы пококетничать. Так же вышло и в следующий раз, когда он предложил: — Давай поиграем в игру. Нужно задавать друг другу вопросы и честно на них отвечать. Если не можешь или не хочешь ответить, то выполняешь желание того, кто задал вопрос. Он всё чаще стал пытаться свести наши беседы к теме интима. В этом предложении подвох не просто чувствовался, а был очевиден. Макс совсем не скрывал, что вопросы будут весьма щекотливыми. — А если я спрошу про девушку из Питера? — рискнула поддеть его. На что он после недолгого молчания лишь усмехнулся. — Спросишь — расскажу. — А без игры этой своей не расскажешь? Тогда он засмеялся и заявил: — Нет. — Не буду с тобой в такое играть. Это что-то неприличное, — категорично отрезала я. — Почему? Ты можешь спросить, например, какая у меня любимая песня, или в каких странах я бывал. — Но это не гарантирует, что ты тоже будешь спрашивать что-нибудь подобное. — Да, не гарантирует, — подтвердил он. — Так что, поиграем? — Нет. Приехал Максим совершенно неожиданно. И застал меня врасплох. Когда он зашёл во двор, я стояла на стремянке и пыталась достать Лиса. Котёнок по винограду забрался на крышу летней кухни и теперь не мог сам спуститься. Было ещё утро, я недавно проснулась и не успела привести себя в порядок. Распущенные волосы, неумытая, одетая в одну футболку, едва прикрывавшую бёдра. — Привет, — раздалось за спиной. Я покачнулась от неожиданности. Обернулась, посмотрела вокруг, ища его глазами, и ответила: — Привет. «Неужели опять забыла запереть на ночь калитку?»— мелькнула у меня запоздалая мысль. — Что делаешь? — Хочу достать котёнка. — Помочь? Могу подержать лестницу. Он подошёл и стал снизу наблюдать за моими действиями. — Не надо, я уже. Держа одной рукой виновника своего неудобного положения, я стала спускаться. — Я думал, ты носишь танга, — заметил Максим серьёзно. Я не сразу сообразила, о чём он, а когда дошло, то, скорее всего, густо покраснела. — А обычные что, плохо? — спросила, стараясь говорить непосредственно. — Хорошо. Мне любые нравятся. А лучше вообще без них. — Ты уже выздоровел? — до крайности смущённая, перевела я тему. — Ага. Мелкого и его банду сегодня повезли на какую-то экскурсию. Я его провожал. И решил к тебе заехать. Ты что, на работу не собираешься? — Я сегодня не работаю. У библиотеки же свой график, не как у нормальных людей. Случайно заметив, куда устремлён его взгляд, запнулась. Трикотажная светлая футболка, надетая на голое тело, почти облегала мою грудь. И Максим, словно заколдованный, неотрывно смотрел именно туда. Я смешалась, покрепче обняла кота, пытавшегося изо всех сил вырваться, и пролепетала: — Пойду, переоденусь. Ты пока тут подожди. — Ходи так, тебе идёт, — бросил он мне вдогонку. В таком виде я чувствовала себя перед ним совсем безоружной. Но сдаваться в плен пока не собиралась. Поэтому спешно скрылась в доме, оставив Максима наедине с котом и стремянкой. Лис у самой двери вырвался из моих рук и куда-то помчался. А мой гость уселся на скамью, вальяжно откинулся на спинку и стал небрежно играть ключами то крутя их на пальце, то подбрасывая и ловя. Нужно было сделать кое-какие дела по дому, но вместо этого я снова поехала с Максимом гулять. Когда бродили по центру города, в котором когда-то жили его бабушка и дед, Макс взял меня за руку, не спрашивая моего согласия. Было весьма странно заходить так в магазин для огородников. Оказалось, что Максиму нужна отрава то ли от кротов, то ли от других вредителей. — Мать попросила купить, — пояснил он. — Какой-то злыдень все луковицы тюльпанов и лилий съел. — Может, медведка? — предположила я, попытавшись блеснуть эрудицией. Об этом огромном насекомом я узнала совсем недавно. Лёка жаловалась, что оно землю роет не хуже крота и все овощи на своём пути подъедает. Да и выглядит, если честно, устрашающе. — Вряд ли, — с сомнением отозвался Максим. — Скорее слепыш. Или карбыш, хомяк такой страшненький. Или землеройка. — Нет, землеройка точно не могла. Она такое не ест. Ей личинки жуков, черви и слизни больше нравятся, — заметила продавец, помогавшая выбрать нужное средство. — А слепыш— это кто такой? — осведомилась я. — О-о-о, это страшный неведомый зверь с длинными скрещёнными зубами. Вроде крота, только большой, как крупная крыса, — объяснил Максим. — Моя бабуля однажды хотела такого лопатой прикончить. — Бабули — они такие, — засмеялась продавец. И я тоже. — А для ёжиков эти яды не опасны? — на всякий случай спросила я. — Нет, что вы, — заверила женщина. — Ёжики у нас по двору табунами ходят, — заметил Макс. — Чавкают, поедая слизней, как свиньи. И топают, как слоны. Шумные на удивление. У меня в детстве был. Невольно поглядела на Максима с умилением. Всё-таки я ошибалась, когда посчитала, что его семья далека от всего этого. Нормальные люди с такими же заботами, как у других. В итоге Максим выбрал один из пакетиков, предложенных продавцом. А та напоследок посоветовала все цветочные луковицы перед посадкой намазать мазью Вишневского или дёгтем. Это, якобы, спасёт их от поедания грызунами. — Интересно здесь, всё-таки, — произнесла я, когда мы вышли на улицу. — Я всю жизнь в городе прожила, в квартире. Никаких слепышей не приходилось видеть. — Не знаю, меня эта дикая природа вообще не радует, — сердито пробурчал Максим. — Недавно полоз во двор залез. Огромный, около двух метров. Желтопузик, блин. Мать с цветами своими возилась, а он с дерева упал как раз рядом с ней. Отца дома нет, мама визжит, Кирилл плачет, а я в душе был. Кое-как полотенцем обмотался, выскочил, топор схватил, давай его рубить. А он ещё и в драку кидаться стал. Рот открыл и прыгает на меня. Надо было его чем-то держать. С меня это дурацкое полотенце сваливается, думаю — ладно, все ж свои. Лопату взял, ею змею придавил, а топором разрубил. С одного удара! Слышу — сверху в ладоши хлопают. Поднимаю голову. Соседка, жена генерала, на балконе своём стоит с сигаретой и ржёт. Он у них как раз на наш двор выходит. Это ж она всё видела. Говорит: «Браво, Максим-победоносец!». Я невозмутимо полотенце поднял, срам прикрыл, поклонился ей и пошёл в дом. Надеюсь, в отличие от тебя, не снимала меня на телефон. Я хохотала, как ненормальная, представляя себе всё это драматичное действо. Хотя, сказать по правде, до настоящего момента не задумывалась, что тоже могу наткнуться у себя во дворе на змею. Мне-то звать на помощь будет некого. — Гм, а соседке сколько лет? — поинтересовалась я, наконец успокоившись. — Пятьдесят с чем-то. Повеселил тётеньку, в общем. Слушай, у меня тут одна идейка появилась… Ты клубники хочешь? Я кивнула и с подозрением на него поглядела. — А где её сейчас взять? Купить? Перед мысленным взором возникли полки супермаркета, заполненные свежими овощами и фруктами. — Да есть местечко… Один мужик выращивает клубнику на продажу. У него хорошие сорта, в середине мая уже плодоносят. Пошли, раскулачим его. Мы куда-то ехали, и как я ни старалась, выяснить, в чём заключается замысел Максима, так и не смогла. Он упорно увиливал от ответа и улыбался со шкодным видом. Когда машина остановилась около серого забора из профлиста, я заволновалась. — Максим, что ты задумал? — настойчиво пытала его, подозревая, что это нечто незаконное. — Сейчас увидишь, — бросил он легкомысленно. — Пошли.