КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: А почему Чехов назвал эту историю именем хищной птицы? Назвал бы «Голубкой». Или «Уткой». ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Не мог. Утку можно пожарить и съесть, а убийство чайки — бессмысленно. КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: То есть без мотивации герой убивает чайку, а чайка убивает героя… Ее знаете, как ловят? В петлю. И если неосторожно к ней приблизиться, она выклюет охотнику оба глаза за секунду. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Любопытно, не знал. КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: А недвижимость меня не интересует. Пауза. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Мне лестно, что Вы ходите в наш театр. Почему только не предупредили? Билеты покупаете… Я бы пригласительные организовал… КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Спасибо… Вы, конечно, не совсем понимаете цель моего визита. Скажите, тут говорить можно? Не слушают? (Осматривает потолок помещения.) В пожарной сигнализации камер нет? ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Не проверял, но думаю — нет. Что у нас подглядывать? Придет актер, нажалуется на другого. Или актриса числа просит. КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Какие числа? ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Мы даты спектаклей числами называем. Чего нас слушать? Финансовые потоки театры огибают, а говорить сейчас все дозволено. Цензуры нет. Ставь, что хочешь, ходи, в чем хочешь… Главное чтоб деньги в кассе были. Не можем позволить идеологию, не подкрепленную проданными билетами. У меня водитель — рыбак. Часто повторяет «Нанизывайте на крючок то, что нравится рыбе, а не вам». Вот и нанизываем. Мейнстрим ловим, настроение. Ищем, как Костя Треплев, новые формы. Не всегда находим. Но готовы помочь, чем можем. Так что слушаю Вас внимательно. КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ (достает из кармана связку ключей, перебирает их в руках): Попытаюсь сформулировать цель моего визита… Возможно, произведу на Вас странное впечатление. Понимаете, у меня проблема наоборот, она не в том, что чего-то нет, а в том, что все есть. Дома, машины, яхта. Недавно «Гольфстрим» купил. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Течение?! КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Нет, так самолет называется. Пять тысяч миль без посадки. У меня даже остров есть. В Карибском море. Небольшой, но с пресной водой. Пляжи замечательные. Причал построили. Сейчас взлетную полосу строят. Ну, остальное в интернете прочитаете. А вот главного… Главного нет. То есть — жена и дети есть. Правда, взрослые… Проблема, наверное, в том, что меня никто не любит. Жена давно, дети недавно. Любовница — убежденная материалистка, про остальных я и не говорю. Друзья кончились. Остались партнеры по интересам. Так, к сожалению, уже давно… ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: «Винный погреб есть, а штопора нет.» Бывает… КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Просыпаешься, умываешься и не знаешь, что делать с жизнью. Ничего не хочется, даже хотеть не хочется. Какой-то кошмар со всеми удобствами. Куда идут в таком случае? В церковь. Или сразу на кладбище. То есть к Богу по прямому варианту, без посредников. Вы, если не секрет, в загробную жизнь верите? ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Честно? В Бога верю, а в загробную жизнь… не очень. Если ошибусь, будет приятный сюрприз. КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Но это если в рай попадете, а если…. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: (смеётся). Ад мне не грозит, в крайнем случае — чистилище. Да не будет сюрпризов. КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Так Вы и ставите. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Может поэтому Вам и нравится. КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: В общем, с церковью у меня не сложилось, но это отдельная тема… (Пауза). И тут колесо пробило. Зашел в театр и почувствовал что-то знакомое, близкое. Вспомнил, как в детстве в него в первый раз попал, с бабушкой. В большом городе в большой театр. Мир на сцене сказочный. Другая жизнь, зазеркалье. Мы жили в провинции, там таких театров не было. Но с тех пор то, что происходило на сцене, меня завораживало. Я даже влюбился в первый раз в Снегурочку, на каком-то утреннике. Это я сейчас понимаю, что ей лет сорок было.(Пауза) Как-то в школе на «Ромео и Джульетту» повели… Красивая она была. Мне казалось, будь я на сцене рядом с Джульеттой, был бы выше, сильнее, смелее. Потом без класса раз десять ходил. Мечтал о ней. Не представлял, что она, простите, в туалет ходит. Понимаю, что произвожу на Вас впечатление ненормального… Нормальные в метро ездят, а я на «Гольфстриме» летаю. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Не все в метро. Я, например, на машине. КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Да я не про это. Не хотел Вас или кого-то обидеть. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: А мы не обижаемся. Мы вас внимательно слушаем. КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Простите, у Вас в детстве был велосипед? ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Да, спортивный. КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: А у меня не было… Как оказалось, деньги приносят намного меньше радости, чем кажется, когда их нет…Так вот, посмотрел я у вас «Чайку» и в голову пришла мысль, что мне нужно в театр. Вспомнил, как в детстве хотелось на сцену, чтобы стать другим. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Я, кажется, понял… Вы хотите играть. Это детская мечта. Хотели быть актером, но — не сложилось, правильно? КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Нет. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Что-то написали? Есть интересный материал? КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Материала полно — шить некому. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Вы хотите поставить? КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Если я играть не умею, как же ставить?! Понимаете, я бы хотел оказаться в зазеркалье, куда других не пускают. И еще. Я хочу, чтобы меня любили. У меня есть одна история. Он и она. Он постарше, она помоложе. Я потом расскажу. Есть наброски. Понимаю, у Вас репертуар, вы государственное учреждение, почти как прокуратура. Но я оплачу постановку и все, что нужно. Нужен режиссер и одна актриса. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Значит, все-таки Вы хотите играть. КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Я не хочу играть, я хочу жить. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: В театре не играть нельзя. Вы закон соленого огурца знаете? КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Не помню. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Простой закон. Свежий огурец, помещенный в раствор соленой воды, через некоторое время становится соленым. КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ Спасибо за информацию. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Что касается Вашего предложения… если все оплатите, это может быть даже интересно, как такая… новая форма, и… раз в месяц можно камерный спектакль… может быть КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: (перебивает): Нет, Вы не поняли. Я хочу каждый день. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: В средние века актеров хоронили за оградой кладбища не только потому, что они искажали лик человека, созданного по подобию божьему, но и из-за гордыни, первого смертного греха. КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Причем здесь гордыня? Мне необходимо каждый день, иначе меня это не спасет. Вечера у меня совсем пустые. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Да, но у нас репертуарный театр. КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Понимаю. Но Вы хотели построить малую сцену. Давайте сделаем. На сколько зрителей планируете? ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Двести мест. КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Впрочем, неважно сколько людей на меня будут смотреть. Мне главное, где я окажусь. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Но малая сцена — это тысяч триста. Условных единиц. КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Не страшно. А проект, согласование на реконструкцию у вас есть? ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Да, все есть… кроме денег. КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Замечательно. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Но все-таки — каждый день… КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: А как на Западе? Там спектакль играют, месяц, два, три, а то и год подряд. И потом, я же сказал — вы не будете зависеть от сборов. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Ну, тогда хорошо. Мы же ищем новые формы. Олигарх играет… простите — живет на сцене. Каждый день. КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Знаете, я не люблю слово «олигарх». Оно мне напоминает «олигофрен». Им обоим чего-то не хватает: одному — ума, другому — денег. Называйте меня по-другому. Негоциантом, например. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Негоциант — это тот, кто договаривается? КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Да, сегодня — с Вами договорюсь. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Можно посмотреть пьесу? Хотя бы расскажите сюжет или фабулу. КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: А чем они отличаются? ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ (усмехаясь): Мотивацией, точнее ее отсутствием. КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Убийство без мотивации и сюжет без мотивации. Если договоримся о главном — расскажу. Там не будет жесткой линии. Каждый день можно по-разному играть. Героиня любит героя, а ситуации меняются. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Замечательно. Вы меня заинтриговали. И как долго это будет идти? КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Для начала — год. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Год?! Каждый день?! А как же Ваш остров? И потом, актрисе, кто бы она ни была, придется отказаться от других ролей. И еще от многого… КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Конечно, придется. Мы подпишем с ней контракт, она не сможет уезжать из города, заниматься чем-то еще. Там много пунктов. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: А в материальном плане? КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Сколько у вас актриса получает, в среднем? ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Ну где-то эквивалент тысячи долларов…