ЛАРИСА: У мамы юбилей 18-го, а у меня «Свадьба» 19-го. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Снова замуж выходишь? ЛАРИСА: Да… За Антона Павловича. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Бедный Чехов… Ты только сегодня узнала, когда у мамы День рождения? И с каких пор художественный руководитель занимается числами? ЛАРИСА: Пусть Настя вместо меня сыграет. Она же репетировала. А я, если надо, ее «На дне» подстрахую. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: В скафандре или с аквалангом? ЛАРИСА: Не смешно. Ну хоть в чем — то Вы можете пойти на встречу? Сколько я Вас просила назначить меня на роль Нины? Кстати, Лариса по-гречески — чайка. А в результате играет Надька. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Не Надька, а Надежда Константиновна. ЛАРИСА: Вы и роль Настасьи Филипповны ей отдадите. Хотя мне обещали. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Савельева, почему ты все время интригуешь? У тебя главные роли в трех спектаклях. А добъемся финансирования — построим малую сцену, мы с тобой замечательный спектакль по Чехову сделаем. ЛАРИСА: Я знаю, я вредная… ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Ты не вредная, ты полезная. Но противная при этом. ЛАРИСА: А какой спектакль? ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: «Душечку». У тебя получится. ЛАРИСА: Если бы Надежда Константиновна была более покладиста, деньги на малую сцену давно появились. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Ты сейчас о чем? ЛАРИСА: А то Вы не знаете, как за ней председатель попечительского совета ухаживал? ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Ты в курсе, что любопытной Варваре нос оторвали? ЛАРИСА: На базаре… Ухаживал, ухаживал, в Анталью приглашал, а она «Не нужен мне берег турецкий, и Африка мне не нужна», вместе с малой сценой… для родного театра… Введите меня в «Чайку», я бы в очередь с ней играла. Сразу станет видно, где талант, а где амбиции. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Нашла конвоира. «Введите, выведите…». Талант это интуиция, а для тебя… нахальство — второе счастье. Раздается звонок по внутреннему телефону. Евгений Сергеевич нажимает кнопку громкой связи. ЖЕНСКИЙ ГОЛОС: Евгений Cергеевич, Вы Борисову на шестнадцать встречу назначали? ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Какому Борисову? ЖЕНСКИЙ ГОЛОС: Его зовут Константин Георгиевич, как маршала Жукова. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Жукова звали Георгий Константинович, а так звали Паустовского. ЖЕНСКИЙ ГОЛОС: Извините. Но через две минуты он будет у нас. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Мне же в мэрию. Скажите, что меня нет! ЖЕНСКИЙ ГОЛОС: Это же Борисов. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Ну и что? ЖЕНСКИЙ ГОЛОС: Тот самый! Мне начальник его охраны звонил. Пауза ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Вашу бабушку! Вспомнил… Конечно, я его жду… (отключает громкую связь) Ладно, Лариса, разберемся с твоей мамой, иди на репетицию. Лариса быстро уходит. Евгений Сергеевич оглядывает кабинет, суетясь, достает и ставит на стол пепельницу, несколько раз репетирует широкую улыбку и рукопожатие. Ставит и убирает со стола бутылку коньяка. Звонок по внутреннему телефону. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Приглашайте, я жду. Входит элегантно одетый мужчина среднего возраста. Евгений Сергеевич встает, идет к нему навстречу. Мужчина внимательно смотрит в лицо Евгению Сергеевичу и, чуть помедлив, протягивает руку. ГОСТЬ: Здравствуйте. Константин Георгиевич. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Здравствуйте. Евгений Сергеевич. Очень приятно. Присаживайтесь, где Вам удобно. Гость садится в кресло, Евгений Сергеевич — за свой стол. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Я когда с Вами поговорил по телефону, то, честно говоря, не понял, что это Вы. То есть, Вы сказали, что зайдете, нам есть о чем поговорить. А я и не понял, что Вы — именно тот Борисов. КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: А если бы поняли — то не приняли? ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Да нет, что Вы! Я очень рад видеть Вас в нашем театре. Может — чаю или кофе хотите? КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Нет, спасибо. В кабинете повисает пауза. Каждый собеседник ждет, что разговор продолжит другой. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Вообще-то, мы должны были на гастроли в Питер уехать. Но прокатчик оказался слабенький. Билеты плохо продавались… В последний момент отменили. Весной поедем… Может все-таки чаю? КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Нет-нет, спасибо. КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ осматривает кабинет, рассматривает фотографии, висящие на стене. КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Разрешите посмотреть? ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Конечно. Константин Георгиевич встает, прохаживаясь по кабинету рассматривает фотографии, дипломы, призы. Евгений Сергеевич встает и продолжает разговор, перемещаясь по кабинету вслед за Константином Георгиевичем. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Труппа у нас хорошая. Неплохая труппа. Проблема, что многие снимаются. Понятно — там больше платят. Хотя сейчас, сами знаете, снимать стали меньше… Вот, недавно «Чайку» выпустили… Пресса хорошая. Ну, кто-то поругал, кто-то похвалил, как обычно… Планировали малую сцену в этом году открыть, но все упирается в деньги… Попечительский совет есть, но, опять же, у всех кризис, поэтому о реконструкции речь не идет… А может, по рюмочке? На улице-то холодно. КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Спасибо. Я не пью. Повисает пауза, которую заполняет Евгений Сергеевич. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Я практически тоже. Так вот… если гости. С драматургией сейчас, сами знаете — новая драма в моде, но я к ней как-то осторожно… Зрителей тоже не поймешь, чего они хотят. Впрочем, так всегда было… Еще корпоративные вечера устраиваем. Да вот… совсем забыл: у нас детские спектакли хорошие. «Морозко», «Щелкунчик». Мы, кстати, детские корпоративы организуем. Если у вас внуки… или может дети, то можно и такое. Дети смотрят спектакль, а потом вместе с актерами торт едят. Весело получается. Недавно внук мэра у нас день рождения отмечал. КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Нет, спасибо. Дети выросли, внуков нет. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: А, я кажется понимаю. Вы по поводу здания? Могу сейчас организовать осмотр. Но с точки зрения недвижимости мы такое же государственное учреждение, как прокуратура. КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Не совсем. Вас посещать намного приятнее. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Спасибо. Хотя статистика утверждает, что к нам ходит всего два процента населения плюс приезжие. Театр заставляет думать. А думая, редко кто остается собой доволен. КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: А те, кто ходят — довольны собой? ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Всегда собой довольны — дураки, а к нам ходят умные. Просто думать они уже привыкли. А может, воды минеральной? Есть с газом, есть — без. КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Нет. Спасибо. Я недавно проезжал мимо вашего театра. Колесо пробило. Охрана хотела пересадить меня в джип, а я в джип не захотел. Время — без пяти семь. Остановились как раз напротив кассы. Я вспомнил, что в театре уже лет двадцать не был. Ну, на разных мероприятиях, как Вы говорите, корпоративах, а на спектаклях — ни разу. Решил — пока они колесо меняют, зайду, посмотрю, что идет. «Чайка». Купил билет. На охране сэкономил. Сказал, что в театре я в полной безопасности. В антракте не ушел. Хороший спектакль у вас получился. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Спасибо. Я его давно хотел поставить. КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: И актрису на роль убийцы удачно подобрали. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Какой убийцы? Вы перепутали. Это не у нас было. Тут по соседству театр акунинскую «Чайку» поставил. Там все персонажи по очереди Треплева убивают. КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Ну что Вы, я редко ошибаюсь. Это Ваш спектакль. ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Какая же она убийца? Она жертва. КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Но последняя, кто видел Костю живым. А Вы как думаете — почему он застрелился? ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Ну, на это много причин. Каждый сам делает вывод. КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Зачем она сказала, что любит другого? Могла не говорить. Этим и довела до смерти. Она не жертва… ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Странное убийство, без мотивации. Не думаю…