– Нет. Не волнуйтесь. Это однозначно следует из бесед с ним. Уставившись в пустоту, Эйприл касается пальцами губ, проводит рукой по волосам. Джейми с тревогой наблюдает за ней. – Вы можете изменить фамилию, переехать в другой штат. Вторая Эйприл поступит так же. Она уже приняла наше предложение. С армией я договорилась: вам будут выплачивать пенсию мужа, как если бы он погиб в бою. – Погиб в бою, – беспомощно повторяет Эйприл. Она думает о жеребятах, которых она когда-то рисовала маме. Кровавого цвета. Они парят в сизо-голубом небе. Холодно, как же холодно. Все замерло. Абсолютный ноль. April caught in the icy storm, Эйприл крутят дождь со снегом. – Вы с детьми получите медицинскую и психологическую помощь. Эйприл не успевает даже пошевелиться, ее глаза расширяются от ужаса, накатывает дурнота, черная, неукротимая волна желчи, хорошо бы ее стошнило, но даже на это ей не хватает сил. Последнее слово 21 октября 2021 года, 13.42 Пилот “Супер-Хорнета” попросил трижды повторить приказ. Но он лишь последнее звено в цепи, да и зачем нужна рука, если она отказывается подчиняться мозгу? Решение только что было принято в “Танке”, святой святых Пентагона. Это бронированное помещение без окон официально называется “Комната 2Е924” и выглядит как обычный конференц-зал на предприятии, c самой обычной обстановкой – столом цвета “золотой дуб”, вертящимися кожаными креслами и картиной на стене – президент Авраам Линкольн проводит совещание по стратегии Гражданской войны. Его окружают генерал-лейтенант Улисс Грант, генерал-майор Уильям Текумсе Шерман и контр-адмирал Дэвид Диксон Портер. Эти живописные звездные полководцы стали свидетелями самого тайного решения, когда-либо принятого Объединенным комитетом начальников штабов в ходе долгих обсуждений. Причем президент настоял, чтобы последнее слово осталось за ним. Ракета сходит с крыла истребителя, который берет курс на северо-запад. В AIM-120 запускается двигатель, и через несколько мгновений ракета достигает расчетной скорости, оставляя за собой прямой серый след. Солнце отражается в стальной обшивке, ракета сверкает смертью. При скорости, достигающей числа Маха 4, до цели остается всего пятнадцать секунд. В Париже, на террасе кафе напротив Люксембургского сада, Виктор и Анн допивают последнюю чашку кофе, перед тем как отправиться ужинать. В конце октября по-летнему тепло, бабье лето, как говорится. Анн смотрит на Виктора, улыбается ему. Никогда еще писатель не чувствовал себя до такой степени живым, иногда он думает, что смерть другого Виктора сделала его существование хоть и туманным, но бесценным. Он положил на столик два кирпичика “Лего”, словно два ярко-красных кубика сахара. Он их машинально соединяет, разъединяет. Суета сует, сказал Коэлет. Хавел хавалим, Хавел, сказал Коэлет, все суета. Виктор написал последнее слово в короткой книге, где речь идет о самолете, аномалии, расхождении. Он собирался назвать ее “Если однажды зимней ночью двести сорок три путника” – но Анн покачала головой, – потом решил сделать эту фразу первой строкой – и Анн вздохнула. В общем, название будет короткое, из одного слова. Увы, “Аномалия” уже занята. Виктор не пытается что-либо объяснить. Он просто излагает факты, которым стал свидетелем. В итоге он оставил только одиннадцать персонажей, и что-то ему подсказывает, что и одиннадцать – это, увы, перебор. Его издательница умоляла: Виктор, пощади, это слишком сложно, ты потеряешь читателей, упрости, сократи, переходи сразу к сути дела. Но Виктор упрямится. Он начал роман со стилизации Микки Спиллейна, с этого персонажа, о котором никто толком ничего не знает. Нет, нет, недостаточно литературно для первой главы, упрекнула его Клеманс, когда уже ты перестанешь в игрушки играть? Но Виктор как раз в очень игривом настроении, как никогда. За шесть тысяч километров оттуда, в больнице Маунт-Синай, Джоди Маркл закрыла глаза, у нее уже давно нет сил на слезы. Она теряет Дэвида во второй раз. Последние четыре дня он находится в состоянии медикаментозного сна, поскольку даже французское нанолекарство не снимает боли. Пол стоит рядом с братом, худой, изможденный, молчаливый. Его отвлекает звон лопнувшего стекла снаружи, он приоткрывает шторы и высовывается во двор: на парковке двое мужчин скандалят по поводу разбитой фары, в то время как в палате на мониторе кривая электрокардиограммы выпрямляется и застывает, ее еле слышные бипы сливаются в непрерывную ноту. В Лагосе наступила тропическая ночь, концерт Слимменов только что закончился. В финале на последнюю песню под гром аплодисментов и крики “виват” на сцену выходит неожиданный гость, невысокий блондин в розовом костюме с пайетками и в больших золотых светящихся очках. И более трех тысяч молодых нигерийцев подхватывают припев, смысл которого тут понимают все: I want a mist of forgiveness But I shall beg for nothing less To cover the blood and tears I just want some love if you please. Джоанна Марч прибавила в весе, ребенок может родиться раньше срока. Это будет девочка, она назовет ее Шана, в честь одной забытой японской принцессы, и еще это значит “год” на иврите. У нее теперь есть немного свободного времени, потому что процесс “Вальдео” не состоится. Они достигли договоренности с истцами, и гептахлор был снят с продажи. Она так и не пошла тогда на встречу в Дольдер, где собравшиеся обсуждали поиски бессмертия, а потом, за ужином, перебирали места на планете, где можно скрыться от глобального потепления и миграционных волн. Прайор купил сто гектаров земли в Новой Зеландии. Эби, пребывая в смятенном состоянии духа, изнывал от тревоги и чувства вины и не прочь был бы и дальше переписываться с Джоанной Джун, но она пресекла всякое общение. Может быть, позже. Она встречается с экспертом ФБР по контрабанде произведений искусства. Он считает, что у них все серьезно, она сомневается, но хочет в это верить. На Западно-Антарктическом ледяном щите начинается весна, и ледник Туэйтса, большая льдина толщиной в два километра и размером с Флориду, грозит оторваться месяца через три, и воды мирового океана поднимутся еще на метр, но София, Лиам и Эйприл уже переехали из своего дома в затопляемой зоне Ховард-Бич. Джуны поселились в Акроне, недалеко от Кливленда, Марчи в Луисвилле. Военные и ФБР сдержали свои обещания, а они, со своей стороны, согласились никогда больше не предпринимать попыток связаться друг с другом. У них может быть только одна точка пересечения – Кларк, – но условия его приговора исключают в будущем всякие контакты с семьей. Мало-помалу оба Лиама перестали злиться. Блейк зря беспокоится. ФБР уже давно его не ищет. По двум размытым снимкам мужчины, предположительно пассажира с места 30E, сделанным на таможне в Кеннеди, АНБ идентифицировала по системе распознавания 1 049 278 лиц в социальных сетях. Из этого миллиона с лишним 1553 человека на следующей неделе поймала камера в одном из аэропортов Восточного побережья, но это ничего не доказывает; еще 4482 лица не соответствуют ни одному профайлу и появляются исключительно на фотографиях, иногда на заднем плане. Конечно, Блейк раздвоился, но он явно старается не светиться. И вообще что он такого сделал, разве что взломал дверь ангара и угнал автомобиль? В своем новом доме в Монжу Андре Марч ставит на кухонный буфет синюю керамическую миску. В начале августа на концерте в сельской церкви он познакомился с контрабасисткой из соседнего городка. Он был готов. Высокая женщина с иссиня-черными волосами и глубокими голубыми глазами все время его смешит и постоянно бросает курить. Иногда она облачается в просторный комбинезон, прорези в котором словно специально созданы для рук Андре, и он открывает для себя радости электровелосипеда. Сегодня утром они занимались любовью, она снова заснула, и пока он накрывал завтрак, ему позвонила Люси Марч, просто поболтать. Ей приходится “слишком много” работать, как она выразилась, но она уже успокоилась, вошла в ритм, установленный с Люси Джун для опеки над Луи. Он в порядке. “Даже удивительно”. Мальчик не видит ничего плохого в том, что его “другая” мама, Люси Джун, беременна. Центр притяжения в жизни этой Люси так сильно сдвинулся за несколько месяцев, что невообразимое стало возможным. “Ты уверена?” – спросил Андре Джун, вне себя от счастья и тревоги. Да, уверена. Это новая точка равновесия и что-то вроде реванша у судьбы. Она больше ни разу не позвонила Рафаэлю, и никакой другой случайный любовник не заменил его. Эдриан и Мередит сейчас в Venice, Italy, Europe. Они застряли в отеле из-за acqua alta, но в этом мимолетном заточении нет никакой трагедии. Их солнечная комната выходит на Фондамента-дель-Пассамонте, обслуживание в номерах выше всяких похвал – директору отеля показалось, что он узнал в Эдриане американского актера, только вот кого именно? – и рубашка, уже не такая белоснежная и отутюженная, сувенир из Белого дома, валяется на полу, под черным платьем. Они невидимками шепчутся под ворохом простыней, и оттуда слышится лишь звонкий смех Мередит. В сентябре Министерство обороны завершило протокол 42, перейдя к операции “Гермес”. Обсуждения продлились все лето, однако никто не придумал, каким образом опровергнуть одну теорию или подтвердить другую. Американцы, кстати, так никогда и не узнали о существовании китайского самолета. О его пассажирах нет вестей. Джейми Пудловски, выйдя с заключительного учебного семинара, пьет драй мартини в баре в Куантико. Позавчера она утвердила окончательный план защиты пассажиров рейса 006 и получила распоряжение о переводе на Западное побережье, в Сан-Франциско, где со следующей недели она вступит в должность директора регионального офиса и семи местных отделений. Если ее спросить, о чем она думает прямо сейчас, она вместо ответа закажет второй мартини. Камера под левым крылом “Супер-Хорнета” отслеживает траекторию AIM-120, а в оперативном центре, на подземном этаже Белого дома, президент Соединенных Штатов Америки, нахмурившись и сжав кулаки, смотрит на гигантский экран. Да, это было нелегкое решение, и я принял его самостоятельно, потому что такова моя роль – принимать решения самостоятельно. Когда президент узнал, что в небе над Атлантикой появился третий рейс “Эр Франс” 006, с тем же командиром корабля Марклом, тем же вторым пилотом Фавро, с теми же пассажирами на борту, он приказал его уничтожить. Нельзя же все-таки бесконечно сажать один и тот же самолет. – Давай еще по кофе, – говорит Виктор, – ладно? – Он привлекает Анн к себе, гладит ее прохладные пальцы, нежно целует в чуть приоткрытые губы, она дышит на него табаком и ментолом. Вот тут это и происходит. Сначала просто дуновение, быстротечный вихрь сухих листьев. В воздухе еле слышно звучит нота, это фа контрабаса. Воздух дрожит, небо проясняется, но ненамного. Элегантно одетая дама тащит за собой тележку с покупками и вдруг замирает перед книжным магазином, мужчина в габардиновом плаще выгуливает огромного черного пса, мимо проезжает девушка на велосипеде, останавливается, смотрит в свой смартфон и улыбается. Все так тихо, безмятежно. Ракета находится всего в секунде от авиалайнера “Эр Франс”, выполняющего рейс 006, и время до взрыва все тянется, тянется бесконечно. Трудно описать, что происходит, не существует в языке точного слова, чтобы выразить медленную вибрацию мира, бесконечно малую пульсацию, которая одновременно по всей Земле охватывает кошку, спавшую у камина в шале Арканзаса, и серого гуся, пролетающего по небу над Бордо, и водопады Замбези, и девственные снега Анапурны, и мост Риальто через Гранд-канал в Венеции, и забитое шоссе большого бидонвиля в Дхарави, и грязную губку, лежащую на краю раковины в Монжу, и старую проколотую шину во дворе гаража в Мумбаи и красную кофейную чашку Благодарности автора Автор благодарит Али Амира-Моэззи, Поля Бенкимуна, Эдуардо Берти, Элиз Бетремье, Адриена Бише, Ника Бострома, Элен Бургиньон, Оливье Броша, Сару Шиш, Кристофа Клерка, Клер Дублие, Поля Фурнеля, Жака Гайяра, Томаса Гунцига, Жака Жуэ, Филиппа Лакрута, Жан-Кристофа Ламинета, Даниэля Левина Беккера, Клементин Мелуа, Анаэль Менье, Виктора Пуше, Анн-Лор Ребуль, Виржини Салле, Сару Стерн, Жана Ведрина, Пьера Вивареса, Шарлотту фон Эссен, Иду Зилио-Гранди. Благодарности переводчика Переводчик благодарит за консультации Марину Алексееву, Кирилла Асса, Майю Бабкову, Дмитрия Баранова, Рено Бомбара, Александра Бондарева, Ларису Волохонскую, Аллу Гладилину, Александра Гольца, Олега Дормана, Катю Дошо, Григория Дурново, Григория Крейдлина, Даниэля Лоайза, Гулю Мирзоеву, Алексея Моторова, Сергея Пархоменко, Валери Познер, Павла Тенитилова, Одетт Шевало, Илью Школьника, Яна Черняка, Семена Якерсона. * * * notes Примечания 1 Перевод В. Малявина. (Здесь и далее – прим. перев.) 2