Андре Джун и хотел бы изобразить непринужденность, но он слишком сильно мандражирует. Через час он увидится с Люси, как ей признаться, что их судьба уже, вероятно, предрешена? Или как скрыть от нее это? – А что в конторе? – спрашивает Андре Джун, чтобы сменить тему. – Проблемы с бетоном на стройке “Суриайи”. Но это я уладил. Помнишь, несколько месяцев назад я думал сократить себе рабочий день, а то и вообще уйти на пенсию. Надоело, сам знаешь. Андре Марч машет торговому атташе – тот стоит за стеклом, нарочито уставившись в металлический пол, но сразу замечает, что его зовут, и входит. – Месье, вы сказали, что Франция может предоставить нам второе удостоверение личности? – Да. А кому из вас? – Мне, – продолжает Андре Марч и обращается к Джуну: – В офис вернешься ты, так будет лучше. Я там торчал безвылазно все три месяца, что мы были вместе. Я сходил с ума в ожидании ее. Потому что – ты скоро это поймешь – Люси много работает. Тебе надо чем-то себя занять. Я расскажу, как продвигаются стройки. И уеду в Дром. Мне там хорошо. Кстати… Марч хмурится, поворачивается к Льевену: – Давайте по делу: как правительство собирается решать материальные вопросы? Мне сказали, что в этой ситуации окажется около семидесяти французов. Кто ж согласится жить в одной квартире, потерять половину своих сбережений. Можно, наверное, считать, что произошло… стихийное бедствие? Задействовать… страховку? Концепция виртуального бедствия могла бы войти в нормативные акты. А если я соберусь на покой, что будет? Мне полагается пенсия моего… двойника? Учитывая неслыханную щедрость пенсионной системы, я сомневаюсь, что они удвоят мои отчисления! Разве что по распоряжению сверху. Дипломат явно сбит с толку. Он смотрит на экран мобильника, прямо палочка-выручалочка. – Мне как раз сообщили, что месье Мелуа прибудет с минуты на минуту. – Вот он такие задачки обожает, – смеется Андре Джун. – Кстати, тот дом, ну, старая почтовая станция в Монжу, помнишь, я никак не мог решиться, так вот он все еще продается, – говорит Андре Марч. – Я куплю его независимо от того, проканает ли наша идея “виртуального бедствия”. У нас будет два дома в десяти километрах друг от друга. Друзей, которые приедут на каникулы, мы поделим между собой. Посмотрим, кто из нас окажется гостеприимнее. Мир двух Софий Понедельник 28 июня 2021 года. Нью-Йорк, Клайд Толсон Резорт, филиал ФБР Высокий блондин с голубыми глазами, очень худой и юный выпускник учебного центра ФБР, стоит прямо, словно аршин проглотил, перед сидящим лысым афроамериканцем лет сорока пяти, спортивного телосложения. Специальный агент Уокер нехотя поднимает глаза на стажера Джонатана Уэйна. – Стажер Уэйн, как служится? Не отвечайте. В вашем досье указано, что вы родом с Аляски. – Я из Джуно, специальный агент Уокер. Это маленький городок на берегу Тихого оке… – И вы окончили Куантико. – Так точно, специальный агент Уокер. – Перестаньте называть меня специальным агентом Уокером. Зовите меня Джулиусом… – Так точно, Джулиус. – Нет, вообще-то, продолжайте называть меня спецагентом Уокером. – Есть, специальный агент… – Я вижу, вы с отцом охотились на гризли. У вас есть опыт обращения с дикими животными. Вы когда-нибудь работали на местности? – Никак нет, специальный агент Уокер. Джулиус Уокер отложил папку, которую держал в руках, и озабоченно обратился к старшему агенту Глории Лопес, стоявшей рядом с ним с чашкой кофе в руке. – Глория, – вздохнул Уокер, – было бы неосмотрительно доверять ему эту миссию. – Вот мы и проверим, на что он способен. И потом, его напарницей будет стажер Анна Стейнбек. У нее за плечами уже месяц службы, она показала весьма удовлетворительные результаты. – Два стажера вместе? Учитывая, что это задание имеет четвертый уровень опасности? – У нас и так не хватает людей. Специальный агент Джулиус Уокер протянул Уэйну черную папку: – Стажер Уэйн, ваша задача – поймать этого зверя, не причинив ему вреда… Высокий блондин открывает папку и удивленно таращит глаза: – Но… это лягушка? – Жаба. Ее зовут Бетти, все как у людей. Водворите ее в аквариум. – Я… – Вы еще здесь, стажер Уэйн? – И последнее, – добавляет Глория Лопес. – Если жабе будет угрожать опасность, ваш долг – отдать за нее жизнь. * * * Не прошло и двух часов, как стажеры Уэйн и Стейнбек выполнили свою миссию, и Бетти была поймана. В дороге, когда при резком торможении аквариум открылся, жаба, разумеется, не преминула сбежать и укрылась в самом труднодоступном месте, глубоко под сиденьем водителя. Анна Стейнбек, умирая от хохота, вынуждена была остановиться на аварийной полосе, и Уэйн, встав на четвереньки, выудил эту тварь и даже не раздавил ее в кулаке ценой невероятного количества F words[33]. Ученые-когнитивисты создали в одной из комнат уютную, тихую и красочную атмосферу, где дети-двойники встречаются в “предметно-игровой среде”. София Марч и София Джун играют, лежа на полу. В таком возрасте, решили когнитивисты, дети не боятся новизны, и в Другом не видят еще врага. Таким образом, Бетти уже не просто рептилия, а трансфертный объект, который квакает очень по делу. Кроме того, Эйфелева башня в аквариуме оснащена теперь отличным микрофоном. Психологини полдничают, стараясь не мешать. Они сидят за столом, пожирают маффины с шоколадной крошкой, запивают их апельсиновым соком и делают вид, что вообще не обращают внимания на девочек, похожих как две капли воды. А девочки сравнивают все подряд – свои воспоминания, вкусы, знания. А помнишь день рождения Нормы? Какое у тебя любимое мороженое? А знаешь, что такое anaxyrus debilis? Сначала им не удавалось подловить друг друга. Но вскоре София Марч поняла, что ей одной известно, что произошло за последние несколько месяцев. Она нашла в другой Софии слабое место и торжествует. Зато ты не помнишь, что Лиам сказал на моем дне рождения! И что мама мне подарила! Она ликует, София Джун уничтожена. Но внезапно она придумывает, как нанести контрудар, и говорит тихо, но с вызовом: – А тебя папа заставил поклясться, что ты кое-что никому не скажешь, особенно маме? София Джун шепчет что-то на ухо Софии Марч. Детские психологини только того и ждали, они замирают, изо всех сил пытаясь не смотреть на девочек. На их планшетах еле слышная фраза сразу распознается и появляется в виде субтитров. Да, это детские слова, но смысл их однозначен. София Марч мотает головой, встает, кричит: – Ты не имеешь права говорить об этом! – Нет, имею. – Это неправда, неправда! – Что неправда, София? – как ни в чем не бывало спрашивает одна психологиня мягким успокаивающим тоном, и, конечно, услышав свое имя, обе девочки одновременно оборачиваются. София Марч в ярости опрокидывает чашки, орет на другую Софию: – Заткнись! Заткнись! Папа запретил об этом говорить. Это секрет. Вторая София замыкается в себе, в ужасе опускает глаза. Игры закончены. Бетти больше не квакает. – Пойдем прогуляемся, – предлагает психологиня и берет за руку Софию Джун. – Давай спросим маму, может быть, она захочет с нами. * * * Секрет – это Париж. Софии не понравилось. Сначала она беспокоилась о Бетти, которая осталась дома одна, в компании жалких личинок, запущенных ей в аквариум, чтобы она могла продержаться десять дней. А потом, когда Лиам захотел покататься на кораблике по Сене, папа решил, что София останется с ним в отеле, потому что ее “наверняка укачает”. И когда мама повела Лиама на второй этаж Эйфелевой башни, он запретил ей идти с ними, потому что она “устала”, да и в любом случае “их башня ниже любого из наших небоскребов”. Каждый раз он уводил ее в ванную комнату и просил залезть в горячую воду. Софии не нравилось сидеть голой в ванне вместе с отцом, который тоже раздевался догола. Он долго намыливал ее, во всех местах. Я уже чистая, папа, хватит. Очень хорошо, моя милая, ты тоже давай меня намыль, только не говори маме, это наш секрет. София пыталась не смотреть на его тело, а ее руки – забыть то, что им велят научиться делать. Она цеплялась взглядом за что попало, особенно за хромированную вешалку, бутылку с марсельским мылом, за позолоченные краны. А потом, в мае, когда отец вернулся из Ирака, Софии Марч не понравилось и в ванной комнате у них дома в Ховард-Бич. Там она тоже изучила каждую трещинку в краске, каждый блик неонового плафона, все шероховатости на небесно-голубой плитке. Она ненавидит ванные запахи – мыла, шампуня, все-все запахи. Но это секрет.