Эдриан Миллер снова попил воды, но все равно не смог выдавить из себя ни слова. Как, интересно, им признаться, что это просто дурацкая шутка пары ботанов и она уже обошлась налогоплательщикам в полмиллиона долларов, даже если принимать во внимание только тот факт, что вот уже двадцать лет государство отстегивает бабло этим проказникам лишь за то, что они всегда носят при себе бронированные мобильники, хотя, по идее, они никогда не должны были зазвонить. Он взглянул на “боинг”, толстую алюминиевую сигару, освещенную мощными прожекторами. – А вы, случайно, не знаете, что мы здесь делаем? Что такого особенного в этом самолете? Не считая побитого градом лобового стекла и расквашенного носа. – Обтекателя, – поправил его специальный агент. – Нос самолета. Это называется обтекатель. Молодая женщина перебила их: – Нам мало что известно, профессор Миллер. Вертолет профессора Брустер-Ван на подходе. Видите черную точку вон там, на севере? – Кстати, распишитесь тут внизу, профессор Миллер. – Агент Кокс достал бланк из конверта. – Это подписка о неразглашении. Вся информация, которая с этого момента будет вам предоставлена, засекречена. Если вы откажетесь поставить свою подпись, то предстанете перед военным трибуналом за действия, направленные на подрыв национальной безопасности. А если, подписав, нарушите, то согласно Кодексу США, раздел 18, параграф 79, это будет рассматриваться как госизмена. Благодарю за содействие. * * * Со времен по меньшей мере короля Артура и его рыцарей военная братия любит собираться в кружок, наверное потому, что круг символизирует равенство заслуг, не скрывая при этом реальной иерархии. Так что на базе Макгуайр в центре подземного зала управления, залитого резким светом, стоит большой круглый стол. На стенах висят широкие экраны, и сейчас на некоторых из них светится безнадежная картинка стоящего на приколе “Боинга-787”, снятого со всех сторон батареей камер. Тина и Эдриан решили сесть рядом и вместе держать удар перед целым отрядом многозвездных генералов, женщин и мужчин из всех мыслимых спецслужб, чьи фамилии и должности указаны на табличках под прозрачным пластиком. Кроме ФБР и Минобороны, тут представлены Госдеп, ВВС США, ЦРУ, АНБ, НОРАД, ФАА и так далее, о некоторых аббревиатурах Миллеру вообще не приходилось слышать. Они с Тиной тоже удостоились таблички – их степени, имена и фамилии красуются над надписью “Массачусетский технологический институт”, где никто из них уже не работает. Тина Ван не сильно изменилась, хотя одевается теперь поприличнее, не то что готка-аспирантка былых времен. Она успела ему шепнуть, что больше не преподает и что, да, она вышла замуж за физика Георга Брустера, с которым познакомилась в кафетерии Колумбийского университета, и еще, коварно улыбнувшись, она заметила, что едва узнала Эдриана, потому что он уже не так похож на Кристиана Слейтера из “Имени розы”. На ее взгляд, в нем появилось что-то от слегка полысевшего Киану Ривза, но она предпочла держать свои ассоциации при себе. Чей-то мощный голос перекрыл гул в зале. Этому высокому худому человеку не надо даже предъявлять свои результаты в Вест-Пойнте и Колорадо-Спрингс, ни боевые заслуги в Хомсе и Могадишо: его седые волосы ежиком, волевое мускулистое лицо и, наконец, три черных звезды, вышитые на воротничке, стоят любого резюме. Только в этом зале с цивильной деревянной отделкой его серо-зеленая камуфляжная форма вряд ли ему пригодится. – Дамы и господа, я генерал Патрик Сильверия из Национального военного командного центра, полномочный представитель Минобороны. Создавшаяся ситуация должна держаться в секрете, так что президент решил ничего не менять в своем расписании в Рио, но заверяю вас, что его постоянно обо всем информируют. Представляю вам собравшихся – слева от меня генерал Бьюкенен, командующий базой Макгуайр, он принимает нас тут на несколько дней. Полагаю, никто из вас не знаком с профессорами Миллером и Брустер-Ван, сидящими справа от меня: они математики, и мы обязаны им существованием кризисных протоколов, которым мы следуем после 9 /11. Вышеназванные профессора неловко раскланиваются под всеобщее восхищенное перешептывание. – Профессор Миллер преподает в Принстоне, – продолжает Сильверия, – профессор Брустер-Ван является консультантом NASA и корпорации Google. Им предоставляется полная свобода действий в рамках применения протокола 42, координатором операции буду я. Мне еще не успели напомнить, что ЦРУ не уполномочено действовать на национальной территории, поэтому я уточню, что данный протокол требует сотрудничества всех агентств. Пока один из офицеров раздает всем участникам планшеты и толстые папки с надписью Classified Information, Сильверия по очереди представляет старшего агента ФБР и всех остальных – от спецагента ЦРУ до ответственного за электронное слежение в АНБ, молодого человека лет тридцати с раздражающим видом гика-основателя соцсети, а также невысокую женщину с мягким, чистым голосом и короткими снежно-белыми волосами, притом что ей едва исполнилось сорок, – это Джейми Пудловски из Командования специальных операций, эксперт подразделения психологических операций. Все они, в той или иной мере, обеспечивают выполнение протокола 42. Память возвращается к Миллеру: участие федеральных агентств, звание каждого из присутствующих за этим столом и даже повестка текущего собрания – все это они с Тиной Ван подробно расписали в своем меморандуме. – Наша команда будет значительно усилена в ближайшие часы, – говорит Сильверия. – Уже в данный момент многочисленные представители самых разных организаций съезжаются на базу, чтобы помочь нам разобраться с ситуацией. Специальный агент Пудловски, сколько людей посылают нам ПсиОп ФБР? – Больше сотни. Мы также работаем из одного из наших зданий в Нью-Йорке. – Спасибо. Перед вами на экранах отображается информация, которой мы располагаем на данный момент. Тема нашего совещания – “Боинг-787”, стоящий сейчас на предангарной площадке. Его пилот связался с аэропортом Кеннеди сегодня, 24 июня, ровно в 19. 03. Он назвал позывные рейса 006 авиакомпании “Эр Франс”, выполняющего полет Париж – Нью-Йорк. Через несколько минут после сообщения о серьезных повреждениях самолет перенаправили на эту базу. Командир корабля представился Дэвидом Марклом, второго пилота зовут Гидеон Фавро, и у вас есть полный список экипажа и пассажиров. Я передаю слово Брайану Митнику из АНБ. Пару слов о планшетах, Брайан? Стоя гик из Агентства национальной безопасности кажется совсем подростком, тем более что он потрясает тонким черным прямоугольником прямо-таки с мальчишеским задором. – Здравствуйте все, давайте посмотрим на планшеты. Они закреплены за каждым из вас лично и не запаролены. На стартовой странице вы видите план “Боинга-787”. Кликните на любое место в салоне, и во всплывающем окне отобразятся имена пассажиров и членов экипажа. АНБ обновляет контент в режиме реального времени, по мере поступления данных о людях на борту. Как только появляется новая ссылка на картинке или во фрагменте текста, она выделяется синим цветом. Кликните на нее, чтобы открыть нужную страницу. Чтобы вернуться, жмите на стрелку “назад”. Это очень просто. А теперь внимание на мониторы. Быстрым движением Митник прокручивает фотографии Маркла и Фавро, потом бортпроводников. Пока Митник развлекается со своим девайсом, Сильверия снова берет слово: – Протокол 42 был запущен, поскольку еще один сегодняшний рейс “Эр Франс” 006 приземлился более четырех часов назад в аэропорту Кеннеди точно по расписанию, в 16.35. Его выполнял другой самолет, с другим командиром корабля и другим вторым пилотом. А “Боинг-787” “Эр Франс”, с тем же номером рейса 006, поврежденный, как и этот, и пилотируемый теми же Марклом и Фавро, с тем же экипажем и теми же пассажирами на борту, одним словом, точно такой же самолет, как и тот, что вы видите здесь, повторяю, точно такой же самолет, тоже приземлился в аэропорту Кеннеди, только 10 марта в 17.17. Ровно сто шесть дней назад. Агент ЦРУ, подняв руку, прекращает поднявшийся гомон. – Я не понимаю. Один и тот же самолет приземлился два раза? – Да. Еще раз: тот же самый самолет. Представитель наземного технического состава подтвердил, что именно этот “Боинг-787” он обслуживал месяца четыре назад. По его словам, этот борт пострадал не так сильно, как будто провел под градом вдвое меньше времени, но он с уверенностью распознал определенные внешние воздействия на лобовое стекло, специфические повреждения обтекателя и так далее. Я сейчас свяжусь напрямую с пилотом. Слышатся легкие помехи в эфире. – Добрый день, капитан Маркл. Это опять генерал Патрик Сильверия. Я нахожусь на заседании кризисного штаба. Позвольте мне попросить вас снова представиться? И назовите еще раз свою дату рождения. В зале раздается голос Маркла. Усталый голос. – Дэвид Маркл, родился 12 января 1973 года. Генерал, пассажиры на грани срыва, они хотят выйти из самолета. – Мы приступим к высадке в ближайшие несколько минут. Последний вопрос, капитан Маркл: какое сегодня число и который час? – Приборы вышли из строя. Сегодня 10 марта, на моих часах 20.45. Сильверия прерывает связь. Светящиеся часы на стене показывают дату – 24 июня и время – 22.34. На самом большом экране внезапно появляется изображение пациента на больничной койке, опутанного трубками. – Эта фотография сделана десять минут назад агентом ФБР в палате номер 344 больницы Маунт-Синай… Этого человека тоже зовут Дэвид Маркл. Он пилотировал рейс “Эр Франс” 006 10 марта этого года. Данный Дэвид Маркл умирает от рака поджелудочной железы, диагностированного месяц тому назад. Сильверия поворачивается к Эдриану Миллеру и Тине Брустер-Ван, которые хранят молчание. – Вы понимаете теперь, почему мы активировали протокол 42? Каковы наши дальнейшие действия? Часть вторая Жизнь – это сон, говорят (24–26 июня 2021) Существование предшествует сущности и даже намного ее опережает. Виктøр Месель Аномалия В тот самый момент Четверг, 24 июня 2021 года. База ВВС Макгуайр, Трентон, Нью-Джерси Пассажиры гуськом бредут к ангару между двумя рядами вооруженных солдат в желтых защитных комбинезонах. Они прошли через металлодетектор с радиационным контролем, потом через дезинфекционный отсек и наконец по очереди стали медленно просачиваться в огромное помещение под куполом; очередной строй солдат записывал их имена, фамилии, номер места в самолете. Протестуют немногие. Раздражение и гнев сменились усталостью и тревогой. Только доведенной до исступления адвокатессе хватает сил раздавать направо и налево свои визитки. В ангаре военные подключили душевые кабины и передвижные туалеты, установили сотню палаток и длинные столы. Они разносят горячую еду, некоторые пассажиры пытаются отдохнуть, лежа на матрасах в палатках, но под стальным сводом гремит эхо, кричат и ссорятся дети. Десятки солдат несут вахту и отслеживают все перемещения; в северном углу медицинская бригада развертывает в стерильной палатке лабораторию, и дюжина медработников берут образцы слюны у каждого пассажира; в сборных павильонах в восточном углу проводят очные ставки психологи из ПсиОп, следуя опроснику, который в срочном порядке разработали Миллер и Ван. За последние несколько часов протокол 42 значительно разросся. На западной стороне ангара, в пяти метрах над землей, тянется огромная металлическая платформа. Task Force[21] перебралась туда, наверх, в один из залов с панорамным окном, откуда удобнее наблюдать за шумным хаотичным муравейником. На планшетах постоянно отображаются новые данные. АНБ определила геолокацию большинства пассажиров и членов экипажа рейса Париж – Нью-Йорк 10 марта. Около ста из них уже отправлены по домам, за ними установлен полицейский надзор. Биологи сравнили ДНК мартовских пассажиров и их двойников в ангаре: они абсолютно идентичны. Самолет, стоящий на базе Макгуайр, – точная копия того, что приземлился менее четырех месяцев назад. Митник, гик из АНБ, проецирует на экран двойное изображение. – Перед вами совмещенные видео с камер салона первого класса: слева первый самолет, рейс 10 марта, справа – тот, что приземлился сегодня. Нажимаем на паузу… Оба таймкода показывают 16 часов 28 минут 30 секунд… Изображения идентичны. Мы в самом разгаре турбулентности. А теперь пойдем по кадрам… В 16 часов 26 минут и 34,20 секунды видеоряд расходится, и разделенный пополам экран превращается в нечто вроде игры “найди семь отличий”: слева у пассажирки очки взлетают вверх, справа они остаются у нее на носу, тут открывается багажный отсек, там он закрыт. А главное, на левом видео в салоне темно, в то время как на правом его заливает яркое солнце. Первый самолет продолжает свое бурное путешествие сквозь страшную грозу 10 марта, тогда как второй вырывается в чистое небо 24 июня в 18.07. Поднимается такой гвалт, что Митник вынужден сорваться на крик, чтобы его услышали. – Вот! – ликует он, и его голос звенит от возбуждения. – Все произошло в этот самый момент, в 16 часов 26 минут 34,20 секунды… И это еще цветочки: мы выбрали записи с трех внутренних камер “боинга” – передней, центральной и хвостовой. Расстояние между ними десять метров. На скорости 900 километров в час, то есть 250 метров в секунду, “боинг” преодолевает эти десять метров за одну двадцать пятую долю секунды, и чудесным образом эти камеры регистрируют двадцать пять кадров в секунду… вы понимаете? Не получив ответа, Митник продолжает: – Делим экран на три части. Слева видео с первой камеры, в середине – со второй, справа – с последней. Итак, в 16 часов 26 минут 34,20 секунды первая камера запечатлела момент, когда солнце внезапно затопило салон. Тот же феномен мы наблюдаем на втором видео, но на следующем кадре: в 16 часов 26 минут 34,24 секунды. И наконец, справа, на записи с третьей камеры, солнце появляется в 34,28 секунды. – И?.. Что это значит? – спрашивает Сильверия. Митник торжествует. – Мы отмечаем расхождение в одну двадцать пятую долю секунды между всеми камерами. Как будто второй самолет вынырнул из ниоткуда, пронизав неподвижную вертикальную плоскость. До этого плана – гроза, после него – голубое небо. Согласно нашим спутникам наблюдения, 10 марта этот самолет проходил через точку с координатами 42°8′50″ N 65°25′9″ W, и он же вновь появился сегодня юго-западнее, приблизительно в шестидесяти километрах. – И какой вы делаете вывод, Митник? – Я? Никакой, вообще никакой. Это всего лишь очередные показатели, которые придется обмозговать нашим умникам из Принстона. – Он повернулся к двум математикам. – Это сработало по типу фотокопии, ну скан в одном месте, печать в другом, как лист бумаги, выходящий из принтера? – спросила Тина Ван.