— Почему ты считаешь это неправильным? — Другое? Что другое? — Марианна поняла, что в ее голосе прозвучала обида, и вспыхнула. Петр тут же поцеловал ее, и ответил первым: — Ты не представляешь, как сильно меня тянет к тебе. С самого первого дня, как ты вошла в этот кабинет в дурацких очках, с грязной сумкой в руках. Красивая, как ни одна девушка на свете. Ты мне каждую ночь снишься. Я таких снов не видел с тех пор, как был подростком. Но мне кажется, нам стоит сначала попробовать притереться друг к другу. Узнать друг друга с разных сторон. Чтобы… выстроить серьезные отношения. Я нацелен именно на это. А ты? Я вижу, что ты не знаешь, что со мной делать, так? И что от меня ожидать. — А… что я должна от тебя ожидать? — Марианна была совсем сбита с толку. — Ничего особенного. На самом деле я мужик простой. Даже примитивный. Люблю порядок, люблю честность. Вот, пожалуй, мое единственное требование: честность в отношениях. — Это или совсем мало или ужасно много. Я тебя не понимаю, — призналась Марианна и вздохнула. — Я теперь совсем ничего не понимаю, Петя. День был такой длинный, такой тяжелый… — Я тоже не все понимаю. И все же, почему спать со мной будет неправильно? Я догадываюсь, что у тебя в голове, но ты все-таки поясни. — Ты — отец моей ученицы и мой работодатель. — Так и думал. И что, считаешь это непреодолимым препятствием? — Нет, это ты так считаешь. — Вот так номер! Что за ерунда! — Ты же хотел… порядочную гувернантку. — На собеседовании. Но сейчас у нас другая ситуация, не так ли? В любом случае не нужно принимать решения за меня. — Но есть определенная этика, и твои принципы… ты же человек строгих принципов! Живешь по правилам. Это меня пугает, если честно. — Зря. Принципы, конечно, важная штука. Они надежные, они не меняются. А вот жизнь меняется. А главное, люди меняются. — Всем известно, что люди не меняются… — Марианна тяжело вздохнула. — С чего это вдруг? Марианна решила озвучить более конкретную вещь, которая ее беспокоила. — Что скажет Даша, если узнает, что мы… что ты и я… вместе? Ты ее отец, с которым она только-только начала дружить. Я — не только ее учительница, но и ее подруга. — Марианна, — сказал он строго и даже немного тряхнул ее за плечи. — В жизни взрослых бывают моменты, когда им стоит думать сначала о себе, а потом о детях. И они не обязаны всегда учитывать их интересы. Особенно если нет никакого конфликта интересов. Даша спокойно относится к тому, что я давным-давно развелся с ее матерью. Она понимает, что мы с Ириной не подходим друг другу. Она знает, что у меня есть своя жизнь и что после развода я встречался с другими женщинами. Марианна вздрогнула. Конечно, он встречался… с другими женщинами. Он не монах. Но как же противно это слышать! Интересно, много ли их было? За шесть лет после развода? Он почувствовал, что ей было неприятно. — Прости. На самом деле я… редко увлекался. Потом расскажу. — Это необязательно! Он вздохнул и погладил ее шею. — Даша не будет ревновать нас с тобой, если мы все ей объясним. Если ей не придется сражаться за наше внимание. — Где же раньше был, лучший педагог и психолог мира, — не удержалась Марианна от сарказма, но тут же опасливо глянула на Петра — можно ли ей над ним подшучивать? Он воспринял ее слова с юмором. — Все будет хорошо, — сказал он и потрепал ее по щеке. — Мы не будем торопиться. Мы приучим всех к мысли, что мы вместе. Конечно, если ты этого хочешь, — внезапно его голос стал холодным и даже враждебным. — Я хочу этого. Ты мне безумно нравишься. Ты… необыкновенный мужчина. Хотя временами бываешь ужас каким противным деспотом, — Марианна так застеснялась, что уткнулась лицом в его шею. Он поцеловал ее в макушку. — Мы очень разные, — упрямо продолжила она в его плечо. — Я не представляю, как мы сможем строить отношения. — Все люди разные. Даже если они думают, что похожи и нашли свое второе «я». В таких случаях разочарование куда сильнее. Мы с тобой оба взрослые. У нас есть дар речи. Мы можем все обсудить. Любое недопонимание, любую обиду. Мы определим наши личные границы и установим правила. Мы будем уважать друг друга. Марианна почувствовала легкий укол досады. Он все говорил верно. Все его слова и предложения были умными. Но все же после первого поцелуя хочется услышать от мужчины немного другое… А он — границы! А он — правила! Уважать друг друга! Только уважать? А как же… остальное? — Давай договоримся всегда говорить друг другу правду, хорошо? — продолжал он как ни в чем не бывало. — Вот правило номер один. Ничего не скрывать. Это важно для меня. — Ладно, — сумрачно отозвалась Марианна, чувствуя себя капризной девчонкой. — Сколько всего правил будет? Ты их оформишь в виде списка и повесишь на стенку? Петр усмехнулся. — Там посмотрим. Ну, раз договорились, вот тебе первая правда: все эти недели я только и думал, как бы поцеловать тебя. И сделать с тобой много чего другого… У нее сладко замерло сердце, по животу пробежал щекочущий холодок. Он наклонился ближе, обхватил ее затылок и прошептал ей на ухо: — Вот тебе вторая правда: ты стала очень важной частью моей жизни. Я пока тоже не знаю, что мне с этим делать. Но буду стараться не разочаровать тебя. Пожалуйста, Марианна, давай попробуем быть вместе. Мы многое можем дать друг другу. И давай иногда забывать о строгих принципах, моя прекрасная учительница… Марианна закрыла глаза. Она старалась осмыслить то, что услышала от Петра. Он признался мне в любви, думала она ошеломленно. Да-да, именно так. Он сказал, что настроен на серьезные долгие отношения. А это значит… он хочет на мне жениться?! Или как иначе это понимать?! Внезапно она испугалась. Петр показал себя решительным мужчиной. Он от своего так просто не отступится. А готова ли она к такому? Но обдумать эту мысль как следует не получилось. Петр обхватил ее лицо ладонями и поцеловал: на этот раз медленно и нежно. Сердце сразу глухо забилось, а в животе стало очень горячо и захотелось большего. Она откликалась на его прикосновения по особому. С ней никогда не было ничего подобного. Она сходила с ума от его голоса, взгляда, тепла его кожи. Внутри все обмирало от осознания того, что теперь он принадлежит ей. Безумие, как есть безумие! В коридоре зазвучали торопливые шаги и послышался голос Даши. — Марианна! Марианна Георгиевна! — завопило несносное дитя, одновременно стуча в дверь. — Можно к вам? Вы телефон оставили в прихожей на тумбочке, а он у вас звонил! Я вам принесла! Вдруг что-то важное! Петр отпустил Марианну. Та торопливо пригладила волосы, поправила блузку и сказала не своим голосом: — Сейчас выйду! Петр поймал ее за подбородок и поцеловал еще раз. Марианна вырвалась и открыла дверь. Даша встретила ее светлым взглядом. — Вот, — протянула она телефон. — Вы уже закончили? Как прошел урок? — Да, закончили, — неестественно бодрым голосом ответил Петр. — Отлично позанимались. Марианна посмотрела на экран. Опять незнакомый номер! Поколебавшись, она нажала кнопку ответного вызова. Но механический голос сообщил, что телефон абонента недоступен. — Там чай накрыли, тетя Валя вас зовет, — сказала Даша. — Марианна Георгиевна, а что у вас с лицом? Щека красная, на шее пятна, и губы… у вас аллергия? Марианна невольно приложила ладонь к щеке. К вечеру у Петра появилась щетина, видимо, на ее коже остался след… Она глянула не Петра; тот невозмутимо поправлял галстук. Они спустились в малую столовую, где Валентина грустила в одиночестве перед чайником. Стоило ей увидеть племянника и его учительницу, как ей все стало ясно. Она с упреком посмотрела на Петра. Тот легко усмехнулся в ответ. Валентина повернулась к Марианне. — Вот, значит, как, — сказала она сухо. — Ну, ваше дело, конечно. Мое дело предупредить. Марианна пожала плечами. Ей было неловко. — Валентина, мы сами разберемся, — сказал Петр вполголоса. — Не стоит тебе вмешиваться. — Ага, разберетесь вы, как же, — ответила та ядовито и щедро плеснула себе в чай коньячку. — Вы о чем? — удивилась Даша. Она посмотрела на Марианну внимательнее и вдруг смутилась. У нее покраснели щеки, уши, и даже подбородок. Она уткнулась в чашку и тоненько хихикнула. Ну да, девочка-то уже не маленькая, потрясенно осознала Марианна. А у меня, наверное, сейчас такой растерянный и блаженный вид, что любой догадается, чем мы сейчас занимались. — Садитесь, Марианна Георгиевна, — любезно пригласил Петр и отодвинул для нее стул подле себя. Олечка выставила на стол тарелки с печеньем. И эта тоже знает, вдруг поняла Марианна, когда та бросила на нее взгляд, полный негодования. У Марианны пылало лицо. Она сидела, как статуя, и боялась пошевелиться. Отмерла только когда появился Артур. Вот кто ничего не заподозрил! Или ему было все равно. Потому что он был весел, болтлив и хвастлив, как и всегда. На середине его рассказа про ночные гонки по столичным улицам, Петр прервал его и обратился к дочери: — Если не ошибаюсь, у тебя завтра занятия в языковом клубе, так? Верно, Марианна Георгиевна?