— Вторая ошибка: ваше поведение. Как понимаю, вы заигрались. В неподходящем месте. — Мы не заигрались! Мы разыгрывали сценку «В магазине». Это был учебный процесс, мы повторяли пройденный материал! Так сказать, в реальной обстановке. — Знаете, почему вами заинтересовалась охрана? Им сообщили посетители, что по магазину разгуливает подозрительная парочка. Ведет себя странно и разговаривает на неведомом языке. Английский язык в Дашином произношении люди не признали. Они решили, что девушка в ярком наряде — то есть вы — отвлекает на себя внимание, а девочка в это время делает что-то незаконное. Хорошо, что в вас заподозрили лишь мелких жуликов, а не террористок. — Цыганок. Этот расист Коля решил, что я цыганка. И поэтому обращался со мной как с грязью, — угрюмо сказала Марианна. Петр Аркадьевич вдруг легко улыбнулся. — Хм, пожалуй, вы и вправду похожи на Кармен… в этом платье. Но тут же опять посуровел, словно пожалев о своем легкомысленном замечании. — Я знаю, кто возвел на нас напраслину, — решилась Марианна. — Такая белокурая… худая блондинка, да? Она настучала охраннику. Аракчеев глянул удивленно. — Не знаю насчет блондинки. Мне сказали, было несколько сигналов. Граждане нынче пошли бдительные, а вы вели себя вызывающе. Привлекали внимание. Я категорически не приветствую подобное поведение, Марианна Георгиевна. Моя бывшая жена любит такие выходки, и это не пошло Даше на пользу. Марианна молчала. Она могла возразить, могла доказать ему, что он судит неверно, и выводы делает неверные, но у нее не было сил. — Ваш спор с охранником комментировать не буду. Вам не повезло натолкнуться на непрофессионального и агрессивного хама. Но нужно уметь выходить из подобных ситуаций. Конечно, вы не обязаны показывать ему сумку и выполнять его требования. Но все же это стоило сделать. Тогда бы не произошло… эскалации конфликта. Марианна вскинула на него мученические глаза. Господи, ну что за манера выражаться, как у ведущего политико-аналитической программы! Аракчеев вздохнул. — Охранник бы тогда не стал быковать и брать вас на понт, — растолковал он. — Но уж раз начали качать права, надо было требовать полицию до последнего. И не уходить туда, где нет камер. Все могло кончиться куда хуже. — Спасибо, что объяснили по-человечески, — иронично пробормотала Марианна. Они немного помолчали. Зазвонил сотовый. Звук был требовательный и строгий — Петр Аркадьевич не признавал легкомысленные трели. Он стукнул пальцем по экрану, отклоняя вызов, и убрал телефон. Даже не стал смотреть, кто звонил. Марианна молча следила за его энергичными руками. Аракчеев сел за стол и сплел пальцы начальственным жестом. — Вот такие дела, Марианна Георгиевна, — сказал он миролюбиво. — Я все поняла, Петр Аркадьевич. Спасибо. Вы хотели побеседовать о чем-то еще? — Пока нет. Марианна вздохнула. — Тогда вызовите для меня, пожалуйста, такси. Мой телефон не работает. Если я вам не нужна, поеду, пожалуй, домой. — Сегодня же переведу вам деньги, купите себе новый аппарат. — Это не обязательно, — мотнула головой Марианна и попросила: — Петр Аркадьевич, пожалуйста, идите сейчас к Даше. Поговорите с ней, успокойте. Девочка переживает. Аракчеев сделал секундную паузу. — Мы поговорим утром. Пусть хорошенько все обдумает за ночь. — Что она должна обдумать? Разве она-то в чем виновата? Я не понимаю, — Марианна рассердилась и больше не считала нужным это скрывать. Она обрадовалась этой ярости, как солдат радуется хорошей сабле. Она воспрянула и была готова воевать. Ей была нужна хоть какая-то маленькая победа — над обстоятельствами, над собой. Иначе она совсем потеряет к себе уважение. Она посмотрела Аркачееву в глаза. — Я не понимаю, — настойчиво повторила она. — Вы же во всем разобрались, да? Доказали этим… магазинным работникам, что Даша ни в чем не виновата? Взгрели их хорошенько за самоуправство? — Взгреть я их, конечно, взгрел. Но не все так просто, уважаемая Марианна Георгиевна, — сказал он и устало потер висок. — Мы смотрели видеозаписи. И увидели, как Даша осматривается по сторонам, потом берет что-то с витрины и быстро прячет в карман. Ее действия можно толковать по-разному. — Ну и что? Она же все объяснила! И ничего из магазина не вынесла. — Менеджер быстро сориентировалась. Когда поняла, что я человек небедный, решила навариться. Стала напирать на то, что налицо попытка кражи. Намекала, что если я не дам ей денег, о происшествии узнают общественники, блогеры и комитет по делам несовершеннолетних. Такое часто бывает — состоятельные люди платят, чтобы выходки их родственников не привлекали внимания. Вам понятно? — Да понимаю, понимаю, — нетерпеливо сказала Марианна. — Но ведь все равно бред! Ваш юрист наверняка все уладит. Или… вы все же заплатили той тетке? — Еще чего. Да, юрист все уладил. Лев умеет находить нужные аргументы. Дело не в этом. Марианна Георгиевна, я должен быть объективным. У меня нет уверенности, что Даша не виновата. — Послушайте, но… Он выставил вперед ладонь и потребовал: — Нет, это вы послушайте. В одной из школ, где училась Даша, в классе пропадали вещи. Разные мелочи у учениковУ учительницы кто-то свистнул из сумки сувенир. Девочки показывали на Дашу, Даша, естественно, отпиралась. Правды узнать так и не удалось. В той школе к счастью — или к несчастью — камер не было. — Чушь, — упрямо сказала Марианна. — Зачем ей воровать? Она не похожа клептоманку. — Подростки так проверяют границы дозволенного, или пытаются самоутвердиться. Очень тревожный звонок. Я знаю слишком хорошо, во что могут вылиться такие шалости. Когда я пытался говорить с Дашей, она психовала и огрызалась. Невиновные так себя не ведут. Пусть в этот раз подумает хорошенько. До утра. Созреет для разговора. — Значит, вы говорили с ней неправильно. Слушайте, вы должны ей верить. Должны! — она сжала кулаки. Петр Аркадьевич хмуро смотрел на нее и ждал продолжения. — Идите к ней немедленно. Что за садистский прием — откладывать на утро! Инквизиция рыдает от зависти. Вы представляете, какую ночь проведет ваша дочь? — Марианна Георгиевна! — сказал Аракчеев зловеще. Марианна не дрогнула; ее понесло. — Вы хотели принять какие-то меры. Какие? Собираетесь ее наказать? — Вы больше не повезете Дашу в город. Ни учиться, ни развлекаться. Мне не нужны подобные эксцессы в будущем. Марианна ахнула. Даша так радовалась после занятия с другими детьми, строила планы, представляла, как она будет блистать в спектакле, а ее папаша взял и все-все перечеркнул, отменил, уничтожил! — Знаете, Петр Аркадьевич, да вы самый настоящий… настоящий… Она сжала губы и раздула ноздри. — Ну, и кто же? — поинтересовался он иронично и угрожающе. — Вы самый настоящий…. Аракчеев! Выпалив последнее слово, она мысленно застонала. Ну вот, опять это случилось, опять она сорвалась, опять ляпнула что-то невообразимое! — В смысле — сатрап и самодур? — он прищурил глаза и усмехнулся. — Повезло, что моя фамилия не Скуратов и не Берия. Вы бы меня совсем задразнили. — Простите, — пробормотала она. — Я не собиралась обзываться. — Вы совершенно не умеете вести спор по-взрослому. Хороша педагог, — безжалостно добил он. Марианна отвела взгляд. Ее уши и щеки пылали, как факелы. Теперь было ясно окончательно и бесповоротно: конец. Стыд-позор на всю Европу, как говорит ее бабушка Нинель Владимировна. Телефон коротко тренькнул. Петр Аркадьевич бросил взгляд на экран и объявил: — Такси прибыло. Марианна поднялась и отправилась на негнущихся ногах вон из библиотеки. Стресс, адреналин и пережитые эмоции не давали ей мыслить трезво. Все допущенные оплошности казались в этот момент непоправимыми. Аракчеев шел следом. Она чувствовала затылком его взгляд. Она начала одеваться, Петр Аркадьевич по-прежнему не говорил ни слова. Но когда Марианна потянулась к вешалке, он опередил ее и подал плащ. — Мне больше не приходить, Петр Аркадьевич? — спросила она безнадежно, засовывая руку в рукав. — Вы теперь будете искать настоящего педагога? — Только попробуйте не прийти, — ответил он сердито. Она медленно застегнула пуговицы, а когда справилась с последней, Петр Аркадьевич взял ее за руку. Марианна встрепенулась и вскинула голову, не зная, что от него ожидать. Петр Аркадьевич крепко сжимал ее запястье, словно боялся, что она вырвется и убежит. Второй ладонью он накрыл ее кисть. Он твердо посмотрел ей прямо в глаза и словно поймал взглядом; Марианна затаила дыхание и не могла отвернуться. — Марианна, — сказал он спокойно, — ну почему наши споры заканчиваются так нелепо? Я вижу, что вы беспокоитесь о моей дочери. Меня это очень трогает, поверьте. Я не хотел вас обижать, но понятно, что вы обижены и возмущены. — Я не обижена, — пробормотала Марианна. Его взгляд смущал, она с усилием отвела глаза и стала смотреть на его губы, но смутилась еще больше. Его коньячный баритон звучал неожиданно вкрадчиво. От звуков его голоса и от прикосновения его жестких пальцев волоски на ее предплечьях встали дыбом, и внезапно — так неуместно и не вовремя! — ее пронзил разряд чувственного желания.