– Перед сном подумай обо мне и представь, от чего отказываешься. Тут я уже не выдержала и совершенно позорно сбежала. Пожалуй, он бы мог меня остановить, но не стал этого делать, и на этом спасибо. Задыхаясь, спиной прижалась к двери и закрыла глаза. Еще чуть-чуть – и я грохнусь в обморок. Как будто в эмоциях снова кто-то покопался, вытащил все, что связано с возбуждением, нажал на кнопочку «Скопировать десять раз», и теперь я едва дышу. Жизнь за одни сутки повернулась на сто восемьдесят градусов, и от поворота кружится голова. И ноют коленки. Но это из-за полировки ими льда в холле. Переодеваясь в пижаму, я снова загрустила. О работе на Рианнон можно забыть, и теперь мне было стыдно, что я ее не ценила. Делала вид, что мне совсем не нравится быть моделью, нервничала из-за каждой идеи Рианнон, спорила с Марьоном на Силбрисе. Теперь или придется подавать кофе в какой-нибудь таверне Флеймгорда, или жить за счет парня, с которым еще пару месяцев назад мы были готовы драться до первой (или последней) крови. Но дело даже не в работе разносчицей. А в том, что по Рианнон, Марьону и Марьяне я буду безумно скучать. Будь проклят Акорион, методично и с улыбкой разрушающий мою жизнь! Как только я что-то строю, он тут же играючи это сносит! Только бы с Бастианом все было в порядке. Неужели я снова совершаю смертельно опасную ошибку просто потому, что мне чего-то до ужаса хочется? Только отказаться от ди Файра сейчас это все равно что вырвать сердце наживую. С этой мыслью я засыпала, и она же привела меня в замок Акориона. Снова. – Зима. Акорион не удивляется моему появлению в гостиной. Он сидит за воздушной арфой. Рядом опустошенный наполовину бокал вина. – Люблю зиму. Она снегом скрывает все дерьмо окружающего мира. Ненадолго, правда. – Жаль, что она не скрыла тебя. – Зачем ты пришла, Деллин? Я не хочу видеть тебя. – Это не от меня зависит. Будь моя воля, мы встретились бы в следующий раз на твоих похоронах. Я обязательно приду плюнуть на могилу. Акорион усмехается. Чарующая мелодия разносится по гостиной. Я не могу чувствовать ни жара, ни холода, но почему-то мне зябко. Подхожу к окну, чтобы взглянуть на жутковатую апокалиптичную картину черных искореженных деревьев на фоне белоснежного пейзажа. – Я действительно хотел остаться с тобой. Ты нравилась мне, Деллин. Ты была… яркой, невинной, утонченной и нежной. Я думал, может, мне стоит попробовать? Дать тебе шанс? То, как ты поступила… Я прикусываю язык, чтобы ненароком не начинать объяснять, что я там совершенно ни при чем. Ну не начинать же оправдываться перед Акорионом, в самом-то деле? Хотя от его голоса становится жутко. Отныне я – его враг. – Я верну свою сестру. Без сожалений о том, что тебе, Деллин Шторм, не найдется в этом мире места. Как только я найду способ, сразу же верну мою Таару. Он поднимается, несколькими большими глотками допивает вино и подходит к окну, остановившись совсем рядом со мной. – Она вернется, и все будет как прежде. Мы восстановим силы, получим безраздельную власть над миром. Насладимся агонией Кроста, а еще… отметим нашу свадьбу хорошей охотой. Возьмем твоего любовничка, его сестренку, эту Ясперу. Дадим им фору, возьмем оружие и будем охотиться. – А может, лучше кусок торта продадите? Если дать им выбор, они на него скинутся. Он хрипло смеется, хотя глаза остаются серьезными. Я чувствую какое-то странное обреченное спокойствие. Будто с души свалился камень, тянувший меня на дно. – Мне жаль, что все так получилось, но ты сама в этом виновата. Ты первая объявила войну. – Да, Акорион, – улыбаюсь я. – Ты совершенно прав. Это – война. Глава 15 – А почему твоя комната больше, чем у остальных? Я чувствовала себя ребенком, который отвлекает родителей от важных дел. Сидела на постели Бастиана, пока он, обложившись какими-то документами, работал прямо на полу. Вообще он выделил мне стол, но через час спина так устала, что мы с учебником переехали на кровать. Плохая была идея заниматься вечерами вместе. Нам до жути много задали на каникулы, у Бастиана была работа, но при всем этом я хваталась за каждую возможность отвлечься, ибо дислексия никуда не делась и вчитываться в прыгающие буквы дольше получаса не представлялось возможным. – Потому что я за нее заплатил. – Заплатить готовы многие. А дали тебе. – Когда умер отец, встал вопрос: или я буду работать в школе, и тогда мне нужна комната побольше, или придется переходить на дневное обучение и после пар сматываться в город. Крост категорически отверг второй вариант и организовал мне комнату. – Щедро. – Угу. – Я тебя отвлекаю. Прости. – Я способен заниматься десятью делами одновременно, а уж тобой и подавно. Только ты мне скажи, ты вообще не собираешься учиться? Я рассмеялась. Нашелся воспитатель! Я ему вторая Брина, что ли? – Я всегда так учусь. Из-за дислексии трудно держать внимание, очень болят глаза. Поэтому я полчаса читаю и полчаса лежу кверху пузом и рассматриваю потолок. Ну а сегодня задалбываю тебя. Наверное, нам не стоит больше заниматься вместе. Бастиан со вздохом отложил листы и расчистил внушительный кусок пола. – Иди-ка сюда, – как-то нехорошо улыбаясь, произнес этот гад. Я покраснела и в десятый раз пожалела, что надела пижаму. Нет, конечно, не самую откровенную из всех имеющихся, с длинными атласными штанами и рубашкой, но все же пижама казалась слишком личным нарядом, и в ней я чувствовала себя уязвимой. Учитывая довольно непрозрачные желания Бастиана и мои тормоза на этот счет, лучше бы я нарядилась в костюм лошади из гримерки театра, который видела, когда переодевалась на показе. Но упрямиться было бы странно, и я неуклюже слезла с кровати: тело затекло от долгого сидения в одной позе. Бастиан снова рассмеялся. – С учебником иди. Вот чего я точно не ожидала, так это что буду сидеть на полу в обнимку с Бастианом и слушать, как он читает мне вслух параграф в учебнике. Хотя однажды он уже читал для меня, еще когда был призраком. Но тогда между нами было скорее раздражение. И расстояние: тогда драконье сердце не билось так близко. – Ты меня вообще слушаешь? – Слушаю, – вздохнула я. – Тогда почему мне кажется, что засыпаешь? – Задумалась. – Я так понимаю, не о темной магии. Ну, давай поговорим. Не хочешь с ним объясниться? – Хочу. Но боюсь. – Чего? – Не знаю. Это иррациональный страх. – Все самое худшее уже случилось. Он тебя выгнал, игнорирует. Что еще Крост может сделать? – Просто я по нему скучаю. По воспитательным речам. По шуточкам. С ним было спокойно. То есть… с тобой тоже, но… ты всегда вызывал противоречивые чувства, но совсем не детские. А Кейман порой казался отцом. Знаешь, из тех, кто, как бы ребенок ни косячил, отчитает, а потом пожалеет. – Нет, Делл. – Бастиан покачал головой. – Не знаю. У меня был другой отец. – Ты его не любил? – Нет. И он меня. Но мы были вынуждены жить рядом, потому что оба знали, что рано или поздно я займу его место. – Это грустно. Детям нужны родители. И Тааре были нужны, и, возможно, даже Акориону. Но у них был только Крост, который с собой-то не разобрался, не то что с двумя весьма нестабильными близнецами. – Или деньги. Деньги не заменяют родителей, но отлично компенсируют. – Можно я кое-что спрошу? – Ты весь вечер этим занимаешься. – Он пожал плечами. – Спрашивай. Но параграф я тебе все равно дочитаю. Посмотрите, какой заботливый нашелся! Удивительно, как отличается публичный образ Бастиана от домашнего. Если бы он явил его раньше, я бы втрескалась быстрее. Хотя он и являл порой… просто забывая выключать скотину по умолчанию. – Почему ты так ненавидишь темных? Я же вижу. Яспера, Кейман… я. – Я тебя ненавижу?! – Бастиан жестом, ставшим уже привычным, убрал мои волосы с затылка и принялся покрывать мелкими горячими поцелуями шею. – Как интересно я тебя ненавижу. Думаю, Акорион впадет в некоторую панику, если я начну так же его ненавидеть. Я захихикала, хотя кожа покрылась мурашками и стала безумно чувствительной.