– Бастиан! Ты обещал ответить! – Мм-м… нет. Я только разрешил спросить. Про ответы ничего не было. – Это секрет? С укоризненным вздохом он остановился. И мне стало как-то до ужаса обидно. – Нет. Это не секрет. Это из-за отца, из-за настоящего отца. Он бросил нас с мамой. А ди Файр женился на ней, когда мне было два. И в брачном контракте было прописано, что, несмотря на фамилию рода огня и формальную принадлежность к Дому, я не наследую империю, наследство будет передано родному сыну ди Файра. – Но… у тебя же сестры. – Именно так, – Бастиан усмехнулся, – когда стало ясно, что сыновей у отчима не будет, соглашение быстренько переделали. И я стал наследником. – Все что угодно, лишь бы не сажать в свое кресло женщину. – Угу. Отношения с отцом всегда были деловые. Он – мне, я – ему. Внешне мы сильная магическая семья. А настоящий давно умер. – Он был темным? Ты злишься за то, что он вас бросил? – Он был королем, Делл. Прошлым королем Штормхолда, которого убили люди Сайлера. Открыв рот, я сидела, не обращая внимания даже на подбирающиеся к пуговичкам рубашки руки Бастиана. Король! На первой паре у магистра Симона я изучала краткую историю Штормхолда. И читала про переворот. Значит, Бастиан был внебрачным ребенком короля… Тогда даже понятно, почему он так не любит Сайлера и заодно Кеймана. – Все? Ты удовлетворила любопытство и я могу дальше читать? – Читай. – Я устроилась в его руках поудобнее, прижав замерзший нос к теплой вкусно пахнущей шее. – Предел резерва темной магии можно рассчитать при помощи сложносоставной формулы, включающей в себя около двух десятков параметров, знать которые нужно с точностью до тысячной. Поэтому, как правило, резерв рассчитывается каждым магом лишь однажды, что создает немало опасностей. Так, резерв может уменьшаться под воздействием множества факторов и увеличиваться вследствие сложных магических воздействий. – Скажи еще раз. – Сложных магических воздействий? – У тебя такой голос… – Хочешь, скажу им кое-что неприятное? – А приятное можешь? – Приятное я могу руками. Голосом хотел тебе сказать, что к Кросту сходить все же придется. – Зачем? – Попроси разрешение на выход в город. Я могу и сам, но меня он скинет с лестницы с куда большей вероятностью. А тебе, пожалуй, не откажет. – Это вряд ли. – Он красноречиво дал понять, что не хочет тебя видеть. Так почему бы не отпустить девчонку на все четыре стороны? Попроси. Мне хочется провести твой день рождения не в стенах этой тюряги. – Мой день рождения, – я против воли заулыбалась, – а что особенного в городе? – Много будешь знать – скучно будет праздновать. – Хорошо. Я схожу и попрошу разрешение. – Вот видишь, как все просто. Хочешь прочесть еще один параграф? Я бы, если честно, сидела так всю ночь и слушала. Пофиг что: деловые письма, параграф из учебника, очередную статью со сплетнями. Просто слушала, грелась и ни о чем не думала. Хотя вру… думала о том, что если Бастиан еще раз меня поцелует, то твердая решимость не торопиться с признаниями в любви и необдуманными шагами резко покинет вместе с остатками здравого смысла. И он это, конечно, чувствовал. Затылок, шея – поцелуи от мурашек до мелкой дрожи. Руки скользнули к пуговичкам рубашки, расстегнули парочку и принялись выводить на животе узоры, медленно, но верно подбираясь выше, к груди. От прикосновения я выгнулась, и только крепко сжимавшие руки не позволили высвободиться, когда можно было бы спокойно дышать, не чувствуя болезненной, но приятной тяжести внизу живота. Мне кажется, как будто я совсем не темная, а… не знаю, ледяная, таю, как кусочек льда в обжигающе горячих ладонях. Если бы мне хоть на минуту дали возможность прийти в себя, я бы непременно испугалась происходящего: откровенные чувственные ласки совсем не вязались с романтичными и почти пуританскими фантазиями об отношения, выстроенных на фильмах и прослушанных книгах. Но шансов на проблески рассудка не было. Были только накатывающие одна за одной волны удовольствия, не успевавшие сменять друг друга. И запах. Кофе с апельсином как символ безопасности и бесконечной щемящей нежности, которой так не хватало. У меня вырвался тихий стон, не то отчаянный, не то обессиленный. Я потерялась в ощущениях, не понимая, где руки Бастиана, как он простыми движениями умудряется довести меня до изнеможения и при этом еще успевает целовать. Потом раздался стук в дверь, и в ди Файре промелькнули вполне себе человеческие эмоции: он разочарованно застонал сквозь зубы. Я закусила губу, потому что тело пронзила острая и яркая вспышка удовольствия. Совсем, черт подери, не вовремя! Я впервые испытывала такие ощущения, и они слегка напугали. Нельзя иметь такую физическую зависимость от прикосновений чужого человека. – Вот и молодец, – мурлыкнул Бастиан мне на ухо, – я готов читать тебе параграфы каждый вечер. Настойчивый стук повторился. – Бастиан, – мы услышали голос Брины, – я знаю, что ты там. Если ты с Делл, то я дам вам десять минут. – Десять минут?! Ну вот! Меня не уважает даже собственная сестра. Десять минут! Шторм, ты это слышала? Я вообще с трудом соображала, потому что наслаждение схлынуло, а руки кое-кто не убрал и все еще исследовал те изгибы тела, которые народу обычно не показывали. – Бастиан, я серьезно! Ты успеешь жениться на Делл, а я не пойду замуж за Арена Уотерторна! Вот тут-то ди Файр и выпустил меня на свободу. На холодную неприветливую и совсем не приятную свободу. – Чего?! – Мм-м… вам, кажется, надо поговорить, – пробормотала я. – Я правильно понимаю, что Брина обломала мне вечер с девушкой, потому что мама нашла ей нового жениха? – Ты же не отдашь Брину за Арена? – Боги, Деллин, конечно, нет, он же полная мразь. – Вот и славно. – Я чмокнула его в нос, что показалось странным после недавних… мм-м… действий. – Тогда я пошла спать, а ты убеди в этом ее. – Спокойной ночи. Брина, когда я открыла дверь, смерила меня заинтересованным взглядом, явно оценила наспех застегнутую рубашку, румянец на щеках и колтун на голове. Но ничего не сказала. Наверное, свои проблемы показались в кои-то веки важнее моих отношений с ее братом. Мне было до ужаса интересно, о чем они будут говорить, но, конечно, я не стала подслушивать. Отправилась к себе, а по дороге вспомнила, что забыла у Бастиана учебник. Хотя сейчас он все равно не пригодился бы. Я могла только упасть на кровать, спрятаться под одеялом и наедине с самой собой переживать новые грани любви к Бастиану ди Файру. Острые грани. Даже слишком. Вот только когда Бастиан сказал, что все самое худшее уже случилось, он был ой как неправ. * * * Все хорошее имеет противное свойство заканчиваться. И каникулы подошли к логическому завершению так же неожиданно, как и я – к мысли, что Кейман бесповоротно вычеркнул меня из жизни. Необходимость разговора висела дамокловым мечом, и я все не решалась первой сделать шаг ему навстречу. А день рождения неумолимо приближался, вместе с первой парой в новом семестре. Я твердо решила задержаться после пары и вытащить Кроста на разговор. Так твердо, что, когда шла на занятия, коленки предательски тряслись и руки леденели. Корви развлекался тем, кто кидался мелом во всех, кто проходил мимо кабинета, но даже попавший на чистое и выглаженное школьное платье кусок белой пачкающей фигни не вытащил меня из задумчивости. Поэтому, когда в аудиторию зашла Яспера, я даже не сразу поняла, что происходит. – А где магистр Крост? – загомонили парни. Никому не хотелось писать конспект и отчитываться за почерк, у Кеймана всегда были интересные занятия. – Магистр Крост занят, я его заменяю. У вас какие-то претензии по этому поводу? – Нет, магистр. – Вот и чудесно. Итак, я даю вам десять минут… – На конспект, – хохотнул Корви. – Нет. На то, чтобы справиться с таким сложным занятием, как переписывание учебника, вам обычно требуется куда больше десяти минут. Некоторым – весь семестр. Она холодно скользнула по мне взглядом. – Сегодня практическое занятие, и я даю вам десять минут, чтобы взять верхнюю одежду и выйти на площадку перед воротами, где останавливаются экипажи. Кто опоздает – неуд в журнал и на отработку. Время пошло.