Нагнали их в холле, на мостике надо льдом, где Аннабет как раз отдавала какому-то первокурснику его экземпляр газеты. От меня не укрылся его заинтересованный настороженный взгляд, и сразу стало ясно: весть о статье уже разнеслась по школе. Хорошо хоть, каникулы! Может, до начала семестра шумиха утихнет? – Ты ничего не перепутала, сестренка? – Бастиан схватил Аннабет за локоть и практически силком оттащил в сторону. Она всегда застывала перед ним как кролик перед удавом, но сейчас мне почему-то стало стыдно. Как будто я предала ее, влюбившись в того, кто одновременно и пугал, и восхищал Аннабет. – Ты не забыла, о ком распускаешь сплетни? – Бастиан… – Я вклинилась между ними. – Погоди. Аннабет, зачем ты это написала? Если Бастиана бывшая подруга боялась, то меня – увы. Поняв, что никто не даст королю огня испепелить ее на месте, Аннабет гордо подняла голову и холодно улыбнулась. – Прости. Задания дает редактор. Я не могла отказаться, это моя работа. – Ты могла не называть меня в статье шлюхой. – А я и не называла. Каждый видит то, что хочет. – О, я очень хочу видеть тебя побирающейся на помойке, – сквозь зубы процедил ди Файр. – И скоро это устрою. – Шторм! Ди Файр! Фейн! К нам по лестнице спускался мрачный, как тысячи рогатых летучих мышек, Кейман. На меня он и не взглянул, но я даже начала к этому привыкать. Только Бастиан сорвался на ревнивый, но милый жест: взял меня за руку. – Что у вас здесь происходит? Что за сборище? – Обсуждаем новости, магистр, – лучезарно и обаятельно улыбнулась Брина. – Я так и подумал. А давайте-ка вы обсудите новости где-нибудь… не там, где сейчас начнут устанавливать свет для катка. И, Фейн… – Он смерил Аннабет долгим взглядом, от которого стало не по себе даже мне. – Зайдите ко мне в кабинет. Немедленно. Тоже новости обсудим. – Ох и попадет ей сейчас, – протянула Брина, наблюдая за удаляющимися понурой Аннабет и раздраженным директором. – За что? – За сплетни. Это одно из основных негласных правил школы. Здесь кто только не учится: дочки министров, советников, мэров, влиятельных магических домов. Если каждый начнет болтать с репортерами о происходящем в школе, то родители повесят всю администрацию, – сказал Бастиан. – Фейн не должна была писать статью под своим именем. – Зачем она так со мной? Я не самая лучшая подруга, но неужели я так сильно ее обидела? – Ревность – противная штука. – Брина пожала плечами. – В глазах Аннабет ты заполучила парня, о котором она мечтает второй год. А она все так же ищет способы жить получше… Расслабься. Ты не можешь из уважения к ее чувствам раздать деньги бедным, завалить сессию и уйти в монастырь. К тому же Аннабет дружит с Лорелей, а та едва не лопается от злости, что Бастиан ее бросил. – Вот уж не знал, что моя сестра такая сплетница, – усмехнулся он. – А с Лорелей я еще побеседую. – А ты можешь просто забыть и забить? – спросила я. – Как будто публикаций нет, мы никого не интересуем. Просто не обращать внимание на дурацкие сплетни. – Они превратят твою жизнь в ад, если сразу не поставить на место. Будут ловить каждый жест, каждое слово. Осуждать за неудачное платье или приписывать то, что ты не говорила. Выдумывать мои романы, твои романы, конфликты, измены, провоцировать на горячую сплетню. – В ад мою жизнь превращают не они, а… ты знаешь, кто. Я не хочу тратить время на разборки с репортерами. А еще через полгода Бастиан уйдет из школы, и мне останется только Брина. Если к тому времени и она не уйдет, испугавшись бед, которые меня постоянно окружают. * * * Зимняя школа – это великолепно, правда. Я даже не жалею, что Кейман не взял меня на каникулы. Ну, разве что чуть-чуть, но эта жалость совсем не связана с развлечениями или столицей. Просто я чувствую себя адски виноватой. И уставшей. И немного пьяной. – Ладно, – фыркнул Бастиан, ставя меня на ноги у дверей комнаты. – Я признаю, каток был ошибкой. Сильно больно? – Нет. Не сильно. – Не знал, что ты умеешь так материться. – Эй! – Я несильно пихнула его в плечо. – Я упала прямо на разбитые коленки. Не сдержалась. Интересно, Аннабет напишет завтра, что новая девушка огненного короля ругается как портовый грузчик и катается на коньках как корова на льду? – После разговора с директором она максимум напишет: «Редакция приносит извинения леди Деллин Шторм и считает ее наипрекраснейшей из идеальнейших, а наш репортер уже спер плакат Найтингрин с площади и повесил над постелью, чтобы всегда об этом помнить». – Иногда мне хочется тебя стукнуть. – А мне тебя поцеловать. – Долго мучаешься? – С тех пор, как ты грохнулась и обогатила мой словарный запас. Боюсь. – Да ну тебя! – Я даже обидеться толком не могла. Мое первое свидание закончилось крахом в прямом смысле этого слова. Почему цивилизация Штормхолда изобрела крылья, но не смогла изобрести нормальные коньки? В моем мире придумали зубчики! А не изящные закругленные вензельки на носках лезвий, на полке выглядевшие эффектно, а на льду – опасно. Правда, после катания мы получили разрешение от магистра Ленарда похозяйничать на кухне, и я сварила офигенный глинтвейн. Он скрасил впечатления от падения. И Кейман куда-то уехал, так что развлекаться было проще. Но теперь я пьяная, глупенькая и даже немножко счастливая. И целуюсь, частью себя все еще не веря, что делаю это с Бастианом. И что мне совсем не хочется расставаться. Я бы вечно стояла у двери, отвечала на поцелуи: от невесомых, едва ощутимых до глубоких и долгих. Как кошка тянулась к прикосновениям и задыхалась от обычного касания пальцами шеи, ключицы. Только сердце вряд ли выдержит так долго, слишком сильно бьется. А когда ладонь Бастиана скользнула под свитер, прошлась по животу и поднялась к груди, я подумала, что сама себя дернула током. Неожиданная волна болезненного желания, как ни странно, отрезвила. Я осторожно отодвинулась, не сразу справившись с притяжением, которое почти физически не давало оторваться от его губ. – Понял. – Бастиан поднял руки, сдаваясь, хотя потом нахмурился. – Хотя нет. Не понял. – Прости. Я… не могу так быстро. У меня эмоциональная перегрузка. Прошли всего сутки, я… Я превращаюсь в девочку-подростка. Внешне – девятнадцатилетняя кобыла с непомерной силой и ответственностью, а внутри неадекватная шестнадцатилетняя истеричка, которая орет: «А если я ему не дам, он меня бросит!» Правда, истеричку внутри все же удалось заткнуть. И снова окунуться в мир нежных прикосновений, поглаживаний, горячей близости. Оказывается, этого очень не хватало. Как же давно меня не обнимали! – Ну что ты опять загрустила? – Ничего. Подумала, что скоро ты получишь диплом и будешь вспоминать школу как страшный сон. – Так и слышу, как ты добавляешь «и меня», – усмехнулся Бастиан. Я покраснела и отвернулась. – Эй, я же не переезжаю в другой мир. В получасе ходьбы отсюда есть мой дом, помнишь? Я смогу приезжать на выходные. А на каникулы приезжать будешь ты. – Мне нужно будет подыскать работу. Не у Рианнон… не публичную работу. – Боги, ты хочешь лишить меня крох общения с тобой, пропадая на работе? Зачем она тебе? – Бастиан, я не могу жить за твой счет. Иначе все эти газеты будут правы. – Поня-я-ятно, – протянул он. – У нас все будет сложно, да? Я хихикнула. – Просто не бывает. – Точно. Не с тобой. – Что?! А кто наехал на меня в книжном магазине? – А ты облила меня апельсиновым соком. – И ты угрожал подать в суд! – Я блефовал. – Очень убедительно. Он улыбнулся, и я в очередной раз, только уже не пытаясь ругать себя за подобные мысли, решила, что мне определенно нравится его улыбка. Жаль, что Бастиан редко улыбается. У него должны быть на это причины, но, кажется, он вряд ли сейчас о них расскажет. – Ладно, Шторм. Раз ты не хочешь, чтобы я подул тебе на коленочки, иди спать. Завтра посмотришь за тренировкой с трибун, пока все не заживет. – Да, ваше величество. Еще указания будут? – Мм-м, – Бастиан сделал вид, что сильно задумался, – да, пожалуй. Склонился к моему уху, опалив нежную кожу дыханием, и максимально бархатистым голосом произнес: