Едва он отключается, как возвращается Макдермотт. – А где Ван Паттен? – спрашивает он. – Он… пошел пописать, – отвечаю я. – Почему ты не хочешь пойти в «Кактус»? – Потому что меня охватила экзистенциальная паника, – вру я. – Тебе кажется, что это вполне достаточная причина, – произносит Макдермотт. – А мне нет. – Алло? – говорит Ван Паттен, включаясь обратно. – Бэйтмен? – Ну? – спрашиваю я. – Макдермотт тоже здесь. – Нет. Мексиканцы исключаются. Черт. – Что происходит? – спрашивает Макдермотт. – Так, ребята, мы хотим «Маргариту»? – спрашивает Ван Паттен. – Или нет? – Я бы согласился на «Маргариту», – произносит Макдермотт. – Бэйтмен? – спрашивает Ван Паттен. – Я бы предпочел несколько бутылок пива, желательно не мексиканского, – говорю я. – Вот черт, – произносит Макдермотт. – Мне звонят. Подождите. – Он отключается. Если я не ошибаюсь, сейчас полвосьмого. Через час мы все еще спорим. Мы отменили заказ в «Кактусе», и, возможно, наш столик уже заказан кем-то еще. Запутавшись, я отменил столик в «Зевс-баре», который мы не заказывали. Жанетт уже вышла из дому, и с ней невозможно связаться, а я не имею понятия, в какой ресторан она пошла, и не помню, где договорился встретиться с Эвелин. Ван Паттен, уже успевший выпить две рюмки «Абсолюта», интересуется детективом Кимболлом и о чем мы с ним говорили, но все, что я помню, – это как какие-то люди проваливаются в трещины. – А ты с ним говорил? – спрашиваю я. – Угу, угу. – И что он сказал? Что случилось с Оуэном? – Пропал. Просто исчез. У-ф-ф-ф, – говорит он. Слышен звук открывающегося холодильника. – Не было никакого несчастного случая. Ничего. Никакой информации. – Да, – говорю я. – Я просто в недоумении. – Ну, Оуэн был… я не знаю, – говорит он. Слышно, как открывают пиво. – Что ты сказал ему, Ван Паттен? – спрашиваю я. – Все то же самое, – вздыхает он. – Что он носил желтые и коричневые галстуки. Обедал в «Двадцать один». Что в действительности он не был в арбитраже, как думал Тимбл, а занимался корпоративными слияниями. Все то же самое. – Я почти вижу, как он пожимает плечами. – Что еще? – Дай подумать. Что он не носил подтяжек. Человек ремня. Что он завязал с кокаином и симпатизировал пиву. Ну, ты же сам знаешь, Бэйтмен. – Он был дебилом, – говорю я. – А сейчас он в Лондоне. – Господи, – бормочет он, – умственные способности действительно, блядь, в упадке. Макдермотт включается обратно: – Так. Ну и куда теперь? – Сколько времени? – спрашивает Ван Паттен. – Полдесятого, – вдвоем отвечаем мы. – Постойте, а что с «Тысяча девятьсот шестьдесят девять»? – спрашиваю я Ван Паттена. – А при чем тут «Тысяча девятьсот шестьдесят девять»? – Макдермотт не в курсе. – Не помню, – признаюсь я. – Закрыт. Заказы не принимают, – напоминает мне Ван Паттен. – Может, все-таки «Тысяча пятьсот»? – спрашиваю я. – «Тысяча пятьсот» уже закрыт, – орет Макдермотт. – Кухня закрыта. Ресторан закрыт. Поздно. Нам придется идти в «Кактус». Молчание. – Алло, алло, где вы, ребята? – вопит он, теряя голову. – Энергичный, как пляжный мячик, – произносит Ван Паттен. Я смеюсь. – Вы думаете, это смешно? – говорит Макдермотт. – Да, и что? Что ты сделаешь? – спрашиваю я. – Ребята, я волнуюсь, что мы не закажем столик и до двенадцати. – А ты уверен насчет «Тысяча пятьсот»? – спрашиваю я. – По-моему, это странно. – Все, проехали, – кричит Макдермотт. – Ты хочешь спросить – почему? Потому-что-они-закрылись. И-закрывшись-перестали-принимать-заказы! Ты-меня-слышишь? – Э, не ссы, милый, – хладнокровно произносит Ван Паттен. – Мы идем в «Кактус». – У нас там был заказ на десять, хотя нет – пятнадцать минут назад, – говорит Макдермотт. – Мне кажется, я отменил его, – замечаю я, глотая еще один ксанакс. – А я заново заказал, – говорит Ван Паттен. – Ты неоценим, – монотонно замечаю я. – Я успеваю туда к десяти, – говорит Макдермотт. – Учитывая, что мне надо остановиться у банкомата, я буду там в десять пятнадцать, – медленно говорит Ван Паттен, считая минуты. – А как быть с тем, что Жанетт и Эвелин встречаются с нами в «Зевс-баре», где мы не заказали столик? Кто-нибудь думал об этом? – с сомнением спрашиваю я. – Но «Зевс-бар» закрыт, к тому же мы отменили заказ, которого у нас и вовсе не было, – говорит Макдермотт, пытаясь сохранять спокойствие. – По-моему, я сказал и Эвелин, и Жанетт, что мы встретимся там, – говорю я, от ужаса зажимая рот рукой. После паузы Макдермотт интересуется: – Тебе что, нужны неприятности? Нарываешься? – Мне звонят, – говорю я. – О боже. Сколько времени? Мне звонят. – Наверное, кто-то из девушек, – радостно произносит Ван Паттен. – Подождите, – визжу я. – Удачи, – говорит Ван Паттен перед тем, как я переключаюсь. – Алло? – смиренно спрашиваю я. – Вы звоните… – Это я, – вопит Эвелин, из-за шума ее почти не слышно. – А, привет, – небрежно говорю я. – Как дела? – Патрик, что ты делаешь дома? – А где ты? – добродушно осведомляюсь я.