Я переключаюсь на другую линию, прерывая беседу Макдермотта с Ван Паттеном о том, можно ли носить синий костюм на тот же манер, как пиджак в морском стиле. – Алло, – вмешиваюсь я. – Заткнитесь. Все меня внимательно слушают? – Да, да, да, – вздыхает скучающий Ван Паттен. – Я звоню Синди, чтобы та убедила Эвелин ужинать с нами, – объявляю я. – Но какого черта ты вообще пригласил Эвелин? – спрашивает один из них. – Мы шутили, идиот, – добавляет другой. – Ох, хороший вопрос, – заикаясь, говорю я. – Ох, подождите. Отыскав ее телефон в записной книжке Rolodex, я набираю номер Синди. Проверив, кто звонит, она поднимает трубку. – Привет, Патрик, – произносит она. – Синди, – говорю я, – сделай мне одолжение. – Хэмлин с вами, ребята, не ужинает, – произносит она. – Он пытался вам дозвониться, но все линии были заняты. У вас что, нет линии ожидания? – Разумеется, у нас есть линия ожидания, – говорю я. – Что мы, по-твоему, варвары? – Хэмлин не идет, – бесстрастно повторяет она. – И что же он будет делать? – спрашиваю я. – Ботинки чистить? – Он ужинает со мной, мистер Бэйтмен. – А как же твое, мм, кустарное мероприятие? – спрашиваю я. – Хэмлин все перепутал, – отвечает она. – Зайчик мой, – начинаю я. – Да? – спрашивает она. – Зайчик мой, ты встречаешься с мудаком, – нежно произношу я. – Спасибо, Патрик. Очень мило. – Зайчик, – предостерегаю я, – ты встречаешься с самым большим недоумком в Нью-Йорке. – Ты говоришь так, как будто я этого не знаю, – зевает она. – Зайчик, ты встречаешься с вечно мятущимся, нерешительным недоумком. – Тебе известно, что у Хэмлина шесть телевизоров и семь видеомагнитофонов? – Он когда-нибудь пользовался тренажером для гребли, который я подарил ему? – Не пользовался, – отвечает она. – Ни разу. – Зайчик, он недоумок. – Прекрати называть меня зайчиком, – раздраженно произносит она. – Слушай, Синди, если бы ты выбирала между чтением «WWD» и… – Я останавливаюсь, неуверенный, что собираюсь сказать. – Слушай, сегодня что-нибудь идет? – спрашиваю я. – Что-нибудь… нешумное? – Патрик, чего ты хочешь? – вздыхает она. – Я хочу мира, любви, дружбы, понимания, – бесстрастно произношу я. – Чего-ты-хочешь? – повторяет она. – Почему бы вам вдвоем не пойти с нами? – У нас другие планы. – Но Хэмлин сделал проклятый заказ, – возмущенно кричу я. – Ну а вы, ребята, воспользуйтесь им. – Почему бы тебе не пойти? – сладострастно спрашиваю я. – Отправь недоумка к «Хуаните» или куда-нибудь… – Я думаю, что не пойду с вами, – говорит она. – Извинись за меня перед ребятами. – Но мы идем в «Кактус», то есть в «Зевс-бар», – говорю я, потом, в замешательстве, добавляю: – Нет, в «Кактус». – Вы что, правда, ребята, туда идете? – спрашивает она. – А что? – Общественное мнение гласит, что приличные люди там не ужинают, – произносит она. – Но Хэмлин сам, блядь, заказывал столик! – ору я. – И он заказал столик там? – пораженная, спрашивает она. – Сто лет назад! – ору я. – Слушай, – говорит она, – мне пора одеваться. – Меня это совсем не радует, – замечаю я. – Главное – спокойствие, – произносит она и вешает трубку. Я возвращаюсь на другую линию. – Бэйтмен, я знаю, это звучит неправдоподобно, – говорит Макдермотт, – но вакуум расширяется. – Я не желаю мексиканской кухни, – заявляет Ван Паттен. – Погоди, у нас не будет мексиканской кухни, разве нет? – говорю я. – Я что-то путаю. Разве мы не идем в «Зевс-бар»? – Нет, дурень, – фыркает Макдермотт. – Мы не смогли попасть в «Зевс-бар». «Кактус». «Кактус» в девять. – Но я не хочу мексиканскую, – говорит Ван Паттен. – Ты ведь сам, Ван Паттен, заказывал столик, – вопит Макдермотт. – Я тоже не хочу, – внезапно говорю я. – Ну почему мексиканская? – Это не мексиканская, – раздраженно произносит Макдермотт. – Это, как ее, «новая мексиканская кухня», тапас, или что-то такое южное. Что-то в этом роде. Подождите. Мне звонят. Щелчок, на линии остаемся мы с Ван Паттеном. – Бэйтмен, – вздыхает Ван Паттен, – моя эйфория быстро проходит. – О чем ты? – На самом деле я пытаюсь вспомнить, где договорился с Эвелин и Жанетт встретиться с нами. – Давай закажем столик где-нибудь еще, – предлагает он. Подумав над этим, я подозрительно осведомляюсь: «И где же?» – В «Тысяча девятьсот шестьдесят девять», – произносит он, искушая меня. – А? В «Тысяча девятьсот шестьдесят девять»? – Туда бы я пошел, – признаюсь я. – Как поступим? – спрашивает он. Я думаю. – Заказывай. Быстро. – Ладно. На троих? Пятерых? На сколько человек? – Человек на пять – на шесть, наверное. – Ладно. Подожди.