– Неплохая мысль на самом деле, – пожимаю я плечами. – Удачная комбинация. – А ты, Бэйтмен, чем хочешь заняться? – спрашивает Макдермотт. – Я хочу… – отвечаю я, витая где-то далеко. – Да? – заинтересованно переспрашивают они. – Я хочу… размозжить лицо женщины большим тяжелым кирпичом. – А кроме этого? – нетерпеливо стонет Хэмлин. – Ладно, – говорю я, беря себя в руки. – «Зевс-бар». – Ты уверен? Точно? «Зевс-бар»? – с надеждой говорит Хэмлин. – Друзья, я совершенно не в настроении для всей этой фигни, – повторяет Макдермотт. – «Зевс-бар». Решено. – Подождите, – говорит Хэмлин. – Я позвоню и зарезервирую столик. – В трубке слышится щелчок, мы с Макдермоттом ждем. Долгая тишина, потом наконец я говорю: – Знаешь, там, кажется, невозможно заказать столик. – Может, пойдем в «М.К.»? Техасцу бы понравилось в «М.К.». – Макдермотт, техасец не идет, – замечаю я. – Все равно я не могу идти в «М.К.», – не слушая, замечает он, но не говорит почему. – Я не желаю об этом знать. Мы ждем Хэмлина еще две минуты. – Чем он, черт подери, занимается? – спрашиваю я, потом у меня в трубке раздается щелчок. Макдермотт тоже его слышит. – Ответишь? – Сейчас подумаю. Снова щелчок. Издав стон, я прошу Макдермотта подождать. Это Жанетт. Голос усталый и грустный. Мне не хочется возвращаться на другую линию, и я спрашиваю, чем она занималась вчера. – После того, как мы должны были встретиться? – спрашивает она. Я медлю: – Ну-у-у… да. – Мы оказались в абсолютно пустом «Палладиуме». Всех пускали бесплатно. – Она вздыхает. – Видели человека три-четыре. – Знакомых? – с надеждой интересуюсь я. – В клу… бе… – произносит она, нарочно растягивая слова. – Прости, – наконец говорю я. – Мне надо было… вернуть видеокассеты… – Потом, реагируя на ее молчание: – Ты же знаешь, я хотел бы увидеться с тобой… – Я не хочу об этом слышать, – вздыхает она, обрывая меня. – Что ты делаешь сегодня? Я медлю, думая, как ответить, потом признаюсь: – «Зевс-бар» в девять. Макдермотт. Хэмлин, – и менее безнадежно: – Хочешь с нами? – Не знаю, – вздыхает она. Без всякого намека на нежность она спрашивает: – А ты этого хочешь? – Тебе обязательно нужно быть такой сентиментальной? – спрашиваю я в ответ. Она вешает трубку. Я возвращаюсь на другую линию. – Бэйтмен, Бэйтмен, Бэйтмен, Бэйтмен, – заливается Хэмлин. – Я здесь. Заткнись ты, блядь. – Мы все еще чего-то ждем? – спрашивает Макдермотт. – Давайте что-то решать. – Я решил, что лучше сыграю в гольф, – говорю я. – Давно не играл. – Хуй с ним, с гольфом, Бэйтмен, – говорит Хэмлин. – У нас заказ на девять в «Кактус»… – И заказ, который надо отменить в «Тысяча пятьсот», мм, посмотрим… мы должны были там быть двадцать минут назад, Бэйтмен, – добавляет Макдермотт. – О черт, Крейг. Ну, отмени его сейчас, – устало говорю я. – Господи, ненавижу гольф, – с содроганием заявляет Хэмлин. – Сам отменяй, – смеется Макдермотт. – На чье имя? – без смеха, повысив голос, спрашиваю я. После паузы Макдермотт тихо произносит: «Каррузерс». Мы с Хэмлином разражаемся смехом. – Правда? – спрашиваю я. – В «Зевс-бар» попасть не удалось, – говорит Хэмлин. – Так что, «Кактус». – Клево, – подавленно говорю я. – Наверно. – Взбодрись, – ликует Хэмлин. Лампочка на телефоне мигает – еще один входящий звонок, и, прежде чем мне удается решить, принимать его или нет, Хэмлин устраняет дилемму за меня: – Если же вы не хотите в «Кактус»… – Погоди, мне звонят, – говорю я. – Подождите. Жанетт в слезах. – Ну на что ты не способен? – всхлипывая, спрашивает она. – Просто скажи мне, на что ты не способен? – Жанетт, детка, – успокаивающе говорю я. – Послушай, пожалуйста. Мы будем в «Зевс-баре» в десять. Хорошо? – Патрик, пожалуйста, – просит она. – Со мной все в порядке. Я просто хочу поговорить… – Увидимся в девять или десять, когда хочешь, – говорю я. – Мне надо идти. Хэмлин с Макдермоттом на другой линии. – Хорошо, – шмыгает она носом и, беря себя в руки, откашливается. – Встретимся там. Я правда изви… Я перещелкиваюсь на другую линию. Там остался один Макдермотт. – А где Хэмлин? – Положил трубку, – отвечает Макдермотт. – Он придет в девять. – Отлично, – бормочу я. – Ну, теперь я спокоен. – Кто это был? – Жанетт, – говорю я. Я слышу слабый щелчок, потом второй. – Это твой или мой? – спрашивает Макдермотт. – Твой, – говорю я, – наверное. – Подожди. Я жду, нетерпеливо расхаживая по кухне из угла в угол. Макдермотт с щелчком возвращается обратно.