Соллис, энергично протолкавшись вперед, ухватилась за то, что я едва заметила. Она погладила пальцами блестящий иссиня-зеленый ствол лазерной винтовки и взвесила оружие на руке: – Ух ты, «брайтенбах»! – Рождество наступило раньше, чем обычно? – съязвила я. Соллис встала в боевую и принялась осваивать винтовку, поворачивая ствол в сторону воображаемых целей и щелкая переключателем мощности. Оружие услужливо взвыло. Голубые огоньки усеяли его приклад, показывая готовность к стрельбе. – Потому что я достойна такого оружия! – отчеканила Соллис. – Хотелось бы, чтобы ты упражнялась с этой штукой в другом месте. – Лучше бы ты нигде с ней не упражнялась, – поддержал меня Николоси. Он тоже осматривал предложенный арсенал. Бородатый пижон завладел длинным матово-черным оружием, на стволе которого был нарисован по трафарету рубиновый дракон с брюхом, раздутым, как у заглотившего добычу питона. – Энергетическая базука, плазменный лазер, – восторженно пояснил он. – Мерзкая штучка, но работает отлично. – Видимо, изящество не в твоем вкусе. – Никогда не пользуйся такими штуками на войне, Диксия. – И не собираюсь. Потому что их запретили. Одно из тех здравых решений, которые устроили обе стороны. – Теперь это мой шанс. – Мне казалось, наша задача захватить Джекса, а не проделать десятиметровые дыры в корпусе «Найтингейл». – Не волнуйся, я буду очень-очень осторожен. – Николоси закинул базуку на плечо и пошел по проходу. Я взяла пистолет, повертела его в руке и вернула на стеллаж. Дальше обнаружилось нечто, пришедшееся мне по душе, – тяжелое двуручное пулевое ружье. Я отсоединила магазин, убедилась, что он полон. Примитивное, зато безотказное оружие. Двое моих напарников польстились на высокотехнологичные энергетические игрушки, но я-то знала, как легко они отказывают в бою. – Отличный ствол, Диксия, – покровительственно сказала Соллис. – Я поклонница старой школы. – Да, я заметила. – Если у тебя есть проблемы с этим, мы всегда можем попрактиковаться в стрельбе. – Никаких проблем. Просто я рада, что ты нашла то, что тебе нравится. Всяко оно надежнее в деле, чем старина Норберт. – Соллис кинула взгляд через плечо. – Похоже, он спит на ходу. Я посмотрела вдоль прохода. Норберт стоял в дальнем конце у стеллажа и осматривал маленькое толстое оружие – я не знала, что это за система. В его огромных ладонях оно выглядело смешно, словно и впрямь было игрушечным. – Ты уверен, что хочешь взять это? – спросила я. – Может, ты лучше взглянешь на одну из этих… Норберт посмотрел на меня как на идиотку. Не знаю, что он сделал в следующий момент, – никакого движения руки я не успела заметить, – но эта пузатая коротышка стремительно преобразилась, вытягиваясь и раскрываясь подобно сложной составной головоломке, пока не увеличилось вдвое, сделавшись и на вид вдвое более смертоносным. Серебристое совершенство инженерной мысли, дорогая техника не из нашего мира. Игрушка демархистов, наверное… Но весьма и весьма жуткая игрушка. Мы с Соллис молча переглянулись. Норберт отыскал самое продвинутое и эффективное оружие из того, что здесь имелось. – Пойдем, – пробасил Норберт, складывая свою избранницу и вешая на пояс. Мы подкрадывались все ближе. Десятки тысяч километров, потом тысячи, потом сотни. Я наблюдала за пространством через иллюминаторы; внутренние прожектора светили в том направлении, где, судя по показаниям радаров и инфракрасных сканеров, нас ждало госпитальное судно. Когда мы приблизились на двадцать километров, я решила, что должна уже видеть «Найтингейл», однако передо мной были только звезды и тошнотворный мрак. Внезапно возникло интуитивное понимание, как легко мы можем затеряться в этом пространстве, быстро сменившееся головокружительным ощущением нашего ничтожества и одиночества в космосе – теперь, когда ушел субсветовик. А затем неожиданно появилась «Найтингейл». Мы подошли под косым углом к судну, отчего оно зрительно уменьшилось в размерах. В кромешной тьме четко виднелись только его контуры. Ни иллюминаторов, ни габаритных огней, ни подсветки стыковочных узлов. Черное, как уголь, судно выглядело безжизненным. Предположение, что кто-то живой может скрываться на его борту, вдруг показалось полным абсурдом. Полковник Джекс, вероятно, мертвее мертвого, но нам-то без разницы: даже если госпитальные машины давно прекратили поддерживать жизнь в его теле, мы свои денежки получим. Теперь Мартинес переключил шаттл на ручное управление. Маленькими бросками, умело маневрируя, он сократил дистанцию до десяти километров. В шести километрах планировалось безопасности ради зажечь внешние прожекторы, посветить ими по всей протяженности судна и убедиться, что шлюзы и стыковочные узлы находятся на своих местах. На обшивке «Найтингейл» обнаружились царапины от небольших метеоритов и несколько подпалин от столкновений с высокоэнергетическими частицами, но в общем ничего особенного с учетом того, что «Найтингейл» болталась в космосе со времен войны. Если на ней имелись ремонтные механизмы, то они тоже спали. Даже когда мы облетели вокруг и осмотрели ее с другого бока, никакой реакции не последовало. Николоси с неохотой признал, что мы можем следовать плану, предложенному Соллис, то есть пробраться внутрь через один из служебных шлюзов. Пришло время действовать. Мы пристыковались. Подошли мягко, но все же раздался сильный щелчок, когда захваты зацепились и прижали наш маленький шаттл к огромному госпиталю. Я подумала, что эхо от щелчка разбежится по всей протяженности «Найтингейл», постепенно затихая, но не настолько, чтобы не достигнуть чутких систем оповещения, которые предупредят спящее судно о незваном госте. Несколько минут мы висели в космосе и молчали, с тревогой глядя через иллюминаторы на датчики, фиксирующие малейшие следы активности. Но «Найтингейл» оставалась такой же темной и неподвижной. – Ничего не происходит, – шепотом нарушил молчание Мартинес. – Она все еще не знает, что мы здесь. Шлюзы в вашем распоряжении, Ингрид. Я уже открыл наш люк. Соллис, облачившаяся в скафандр, прихватила инструменты и двинулась по тоннелю к выходу. Пока она работала, остальные возились со своими скафандрами и прочей экипировкой, стараясь как можно меньше шуметь. Прежде мне не приходилось надевать скафандр, но Норберт помог нам справиться с этой непривычной задачей: его огромные руки на диво сноровисто управлялись с непростыми соединениями. Надев скафандр, я не почувствовала больших отличий от костюма полной биологической защиты и быстро подключила датчики жизнеобеспечения, размещенные вокруг визора. На проверку ушло минимум времени – за исключением некоторых незадействованных второстепенных функций, скафандр был готов к работе. Запас энергии и других ресурсов обеспечит мне комфортную жизнедеятельность в течение трех суток, при более длительном сроке пришлось бы мириться с некоторыми неудобствами. Однако никто из нас не собирался так долго торчать на борту «Найтингейл». Соллис все еще копалась в электронике, когда мы собрались за ее спиной в шлюзе. Внутренние и внешние двери с нашей стороны были открыты, демонстрируя внешний стальной люк космического госпиталя, намертво прижатый к переходнику шлюза пневматическими запорами. Я сомневалась, что Соллис когда-либо прежде приходилось проникать внутрь судна, но, похоже, конструкция люка не была для нее головоломкой. Она рывком открыла панель доступа и подсоединила к колодке пучок разноцветных проводов, тянущихся к самодельному электронному блоку в ее наборе инструментов. Потом достала небольшую клавиатуру, которая замигала огоньками, меняя код замка. Лицо женщины – темное, невыразительное и в то же время мрачно-суровое – появилось в овальной рамке над панелью доступа. – Кто это? – спросила я. – «Найтингейл», – ответила Соллис и сочла нужным объяснить: – Судно имеет собственную личность гамма-уровня, предоставленную на весь срок его существования. Тонкий продукт мыследеятельности: полное соответствие стандарту Тьюринга, умна, насколько вообще может быть умна машина, прежде чем ее наделят человеческими правами. Я посмотрела в лицо женщины, ожидая, что она сейчас обратится к нам. Представила резкий тон, каким она потребует объяснений: по какому праву мы находимся здесь, посягая на ее судно, на ее госпиталь. – Знает ли она?.. – начала я. Соллис отрицательно покачала головой: – Это всего лишь информационная ячейка, безмозглая грань основной конструкции. Изображение, зашитое в память двери. Оно мало того что само неактивно – похоже, не действуют и каналы связи с наделенной сознанием машины. Так, «Найтингейл»? Лицо смотрело на нас невозмутимо; ответа не последовало. – Видишь, мертвая зона. Полагаю, что сознание судна практически полностью бездействует. Судну хватает капли интеллекта, чтобы помаленьку функционировать. – Значит, гамма сидит офлайн? – Ха! Ну, ты скажешь! Нельзя позволять, чтобы субличность слишком долго била баклуши. – Почему? – Потому что эти сущности имеют обыкновение от безделья сходить с ума. Кстати, по этой причине сочленители не держат на своих кораблях субличности гамма-уровня. Считают, что это своего рода рабство. – Значит, гамме «Найтингейл», чтобы не съехать с катушек, достаточно управлять госпиталем? – Надеюсь, что так. Правда, очень надеюсь. – Соллис окинула взглядом панель доступа и удовлетворенно хмыкнула, когда ряд лампочек замигал оранжевым. Она отсоединила свои провода и повернулась к ожидающей сзади команде. – Если вы готовы, я открою дверь. – Что на той стороне? – Непосредственно за дверью – воздух. Стандартная трехкомпонентная смесь. Жуткий холод, но не мороз. Давление приемлемое. Не уверена, что мы сможем там дышать, но… – Нам не надо там дышать, – резко сказал Мартинес. – У воздушного шлюза остаются два человека. Одним из них будешь ты, Ингрид, пока до конца не разберешься, как работает этот механизм. Я составлю тебе компанию, а остальные подождут внутри шаттла, пока не убедимся, что условия безопасные. – Может, вместо вас останется кто-нибудь другой, – предложила я, удивляясь, почему Норберт не вызвался заменить хозяина. – В отличие от нас, вы незаменимы. Без вас до Джекса не добраться. – Очень тронут заботой, Диксия, но я плачу за то, чтобы вы помогали мне, а не рисковали вместо меня. Мартинес двинулся вперед. Норберт, Николоси и я отступили назад, чтобы можно было закрыть внутреннюю дверь. Я услышала Соллис по общему каналу: – Открываю вход в «Найтингейл». Будьте готовы: связь может ослабнуть, когда мы заберемся под ее шкуру. Николоси, оттолкнув меня, бросился в рубку управления. Я услышала тяжелое завывание моторов, открывавших дверь. Затем шелестящие и шаркающие звуки, но ничего тревожного. – Итак, – сказала Соллис, – мы проходим в шлюз «Найтингейл». Закрываем за собой внешнюю дверь. Когда вам понадобится снова ее открыть, нажмите «эни кей» на клавиатуре. – Признаков жизни нет, – сообщил из рубки Николоси. – Внутренняя дверь выглядит так, словно откроется без особых усилий с моей стороны, – продолжала Соллис. – Должно быть, надо просто потянуть за этот рычаг… Вы готовы? – Давай, Ингрид, – послышался голос Мартинеса. Опять гудение моторов, теперь более слабое. Спустя несколько мгновений Соллис доложила: – Мы внутри. Пока без сюрпризов. Заплываем во что-то вроде ангара шириной метров десять. Конечно, тут темно. В стене напротив – дверь. Возможно, она ведет в основной коридор, который должен проходить вблизи от этого шлюза. Я сообразила, что могу включить освещение на шлеме. – Сумеешь открыть обе двери шлюза? – спросил Николоси. – Давайте не все разом. И не шумите, чтобы нас не заметили. – Пойдем в два приема. Норберт, ты первый. Мы с Диксией следом. Это заняло больше времени, чем хотелось, но в конце концов мы все впятером оказались по ту сторону шлюза. Я только однажды побывала в невесомости, во время восстановительного периода после ранения, но воспоминания о том, как надо двигаться – по крайней мере так, чтобы не выставить себя на посмешище, – остались, хотя и весьма смутные. Остальные вели себя примерно так же. Общий свет наших шлемов разогнал тьму по углам помещения, подчеркивая глубокий мрак открывшегося прохода, о котором упомянула Соллис. Мне вновь подумалось, что где-то в этой чернильной мгле находится полковник Джекс или то, что от него осталось.