Мартинес посмотрел на Норберта, потом с выражением человека, дающего раздеть себя до последней нитки, кивнул Соллис: – Хорошо, десять тысяч аустралов. Вы заключили выгодную сделку, Ингрид. – Пока что мы обсуждаем условия, – вмешался Николоси. – Есть ли еще какая-нибудь информация, которую нам необходимо знать? – Я сказал вам, что это «Найтингейл». – Мартинес вновь привлек наше внимание к чертежу на стене. – Этим, к моему стыду, исчерпываются все имеющиеся сведения о данном судне. – Существуют ли подробные чертежи? – спросила я. – Вся конструкторская документация утеряна во время войны. – Фотографии? Видеоматериалы? – Тоже нет. «Найтингейл» функционировала в зоне военных действий, Диксия. Тем несчастным, кто оказывался вблизи нее, было не до любования достопримечательностями. – Что вы знаете о персонале? – продолжил расспросы Николоси. – Эти люди вам что-нибудь рассказали? – Я разговаривал с несколькими выжившими – медиками и техниками, которые находились на судне в период его оснащения. Сообщения бывали полезными… когда собеседники изъявляли желание отвечать. – А как насчет людей, которые находились на борту позже, вплоть до перемирия? – гнул свое Николоси. – Мне не удалось найти их следы. – Но ведь очевидно, что эти люди не умерли. Если судно все еще в космосе, та шальная ракета в него не попала. – Зачем кому-то выдумывать историю о том, что «Найтингейл» разнесло в клочья, если на самом деле этого не произошло? – спросила я. – На войне иногда случаются странные вещи, – пожал плечами Мартинес. – Не обязательно по злому умыслу. Возможно, был уничтожен другой госпиталь. В конце концов, на орбите вокруг Окраины Неба летало не одно такое судно. Какое-нибудь из них, может быть, даже имело похожее название. Весьма вероятно, что некоторые факты могли быть перепутаны в неразберихе, царившей в те дни. – Все же это не объясняет, почему вы не сумели найти выживших, – возразил Николоси. Мартинес беспокойно поерзал на сиденье. – Если Джекс присвоил судно, тогда он наверняка не хотел, чтобы кто-нибудь рассказывал о нем. Персоналу госпиталя могли заплатить за молчание или пригрозить. – Полагаю, так и было, – сказала я. – В этом мире с помощью денег можно решить многие проблемы. Два дня спустя «Смерть Софонисбы» набрал скорость и умчался во тьму, в то время как корабль Мартинеса, следуя запрограммированному плану полета, доставил нас в зону видимости космического госпиталя. Ультра еще раз просканировали «Найтингейл» и не уловили никакого отклика от «спящего» судна. Все показания приборов свидетельствовали о том, что оно находится в глубокой кибернетической коме, возможно, на грани смерти, и только горсточка самых важных систем жизнеобеспечения продолжает действовать, питаясь крохами резервной энергии. Двадцать четыре часа мы подкрадывались, сократив расстояние до световых секунд, а затем до сотен тысяч километров. Никакой реакции не последовало. Но когда мы подошли вплотную, наши приборы приступили к обработке данных, полученных при сканировании. Пока большинство из нас отсыпалось, Мартинес, сидя за пультом управления, сопоставлял данные и совершенствовал свои чертежи. Норберт все время проводил, склонившись над приборами, рассматривал увеличивающееся в размерах судно. Иногда бормотал под нос какие-то замечания, на что Мартинес откликался терпеливым, слегка снисходительным шепотом, словно учитель, вынужденный прислушиваться к туго соображающему, но прилежному ученику. Уже не в первый раз меня тронула явная доброта Мартинеса к огромному неповоротливому Норберту. Хотелось бы узнать, чем объясняется такое отношение. За десять часов до стыковки Мартинес огласил результаты своего труда. Схема космического госпиталя теперь обрела трехмерность, будучи выведена на проекционный цилиндр в тесной штурманской рубке. Хотя основная конструкция не изменилась, новый план был куда тщательнее детализирован, чем предыдущий. Он показывал стыковочные узлы, воздушные шлюзы, основные механизмы и самые большие коридоры и площадки, пронизывающие внутренности «Найтингейл». О многом еще приходилось догадываться, но ощущения, что мы вступаем на абсолютно неизведанную территорию, теперь не возникало. – Вот наибольшая область теплоизлучения. – Мартинес указал на пятно примерно в четверти пути от входа. – Полагаю, это самое подходящее место для поисков Джекса. – Тогда все просто, – сказал Николоси. – Входим через шлюз на «спине», потом прямо вниз по шахтной трубе. Тут метров пятьдесят-шестьдесят, не больше. – Меня это не вдохновляет, – протянула Соллис. – Люк большой, наверняка вооружен до зубов датчиками слежения и системами сигнализации. – Как предлагаешь войти? – спросил Николоси. – Дверь предоставьте мне, внутрь я вас проведу. Но не смогу обойти все системы безопасности, и можете быть чертовски уверены, что судно узнает о нас, если пойдем через главный шлюз. – Как насчет других шлюзов? – Я постаралась, чтобы это не прозвучало так, будто я лезу в ее дела. – Можно без проблем пройти через них? – Никаких гарантий. Но я все же предпочла бы попытать счастье с черного хода. – Думаю, Ингрид права, – одобрительно кивнул Мартинес. – Это позволит нам подойти тихо и незаметно пристыковаться. У Джекса будут деактивированы все второстепенные системы, включая датчики сближения. Если при подходе мы не увидим явных признаков тревоги, то я поверю, что мы досконально информированы о хитростях защиты. – Он указал на две точки на корпусе, позади округлой выпуклости на «спине». – Мы проберемся здесь и здесь, через один из этих малых служебных шлюзов. Я согласен с Ингрид: вряд ли поднимется тревога. – Тогда нам придется проползти четыреста, а то и пятьсот метров внутри судна, – произнес Николоси тоном, не оставляющим сомнения в том, что он думает об этом плане. – Четыреста или пятьсот метров – а карта этого участка очень груба. – Скафандры оснащены направляющими устройствами, – напомнил Мартинес. – Это мало утешает. Но раз уж вы приняли решение, я подчиняюсь. Я повернулась к Соллис: – Что ты сказала тогда… что не проведешь на борту «Найтингейл» ни одной лишней минуты? – Я не шутила. – Знаю. Но то, как ты говорила об этом судне… Есть что-нибудь, что ты знаешь о нем, а мы нет? Ты явно нервничаешь, и я не понимаю почему. В конце концов, это просто заброшенный космический госпиталь. Соллис, прежде чем ответить, некоторое время изучала меня взглядом: – Скажи ей, Николоси. – Сказать что? – Николоси безмятежно посмотрел на нее. – То, чего она явно не знает. О чем мы все очень боимся говорить. – Да пожалуйста! – Что «да пожалуйста»? – спросила я. – Это просто сказка, примитивная легенда, – вздохнул Николоси. – Глупая история, которая, однако, утверждает, что «Найтингейл» не взорвалась, – добавила Соллис. – О чем вы все говорите?! – возмутилась я. – Что за история? Объяснять взялся Мартинес: – Несчастный случай на борту. Последняя партия больных и раненых поступила на судно, но по каким-то причинам его не покинула. Все попытки контакта с техническим персоналом оказались безрезультатны. Тогда на судно послали исследовательскую группу, и больше о ней никто не слышал. – Черт возьми! – Я рассмеялась. – Отличная новость! И вы планируете попасть на борт? – Ну вот, теперь ты понимаешь, почему я озаботилась насчет доплаты, – усмехнулась Соллис. – Это просто легенда, – проворчал Мартинес, – и ничего больше. Сказочка для пугливых детишек, которая не может повлиять на наше намерение захватить Джекса. Меня нисколько не удивит, если выяснится, что Джекс или его дружки каким-то образом причастны к этой лжи. Небось, если мы испугаемся и повернем назад, они будут в полном восторге. – Возможно, – неуверенно согласилась я. – Но мне все же было бы намного приятнее, если бы все это я услышала раньше. Это не изменило бы моего отношения к работе, однако спокойнее на душе, когда тебе доверяют. – Я вам доверяю, Диксия. Я просто полагал, что вас не интересуют детские страшилки. – Как вы узнали, что Джекс на судне? – Мы уже проходили это. У меня есть свои источники, которые я обязан оберегать… – Он был пациентом, да? Мартинес так резко сдернул пенсне с носа, словно счел мое замечание неуместным отклонением от темы. – Я знаю только, что Джекс на борту «Найтингейл». Обстоятельства, при которых он попал туда, меня не волнуют. – И вас не волнует, что он наверняка попросту мертв, как мертвы все остальные, кто находился на этом судне в момент его гибели? – спросила Соллис. – Если он мертв, вы получите свои двадцать пять тысяч аустралов. – Плюс еще десять, о которых договорились. – И их тоже, – сказал Мартинес так, словно делал нам одолжение. – Ох, как мне это не нравится, – пробормотала Соллис. – И мне тоже, – откликнулся Николоси. – Но мы пришли сюда выполнить работу, и обстоятельства существенно не изменились. Есть судно, и человек, который нам нужен, находится на его борту. Мартинес говорит правду: мы не должны бояться всяческих россказней, особенно когда цель так близка. – Мы пришли сюда, мы раздобудем Джекса и вместе с ним уберемся с этого чертова судна, – подытожила Соллис. – Никаких промедлений, никаких любований достопримечательностями и охоты за сувенирами. – С этим у меня никаких проблем, – сказала я. – Берите что хотите, – заявил Мартинес из-за плеча Норберта, когда мы вошли в оружейный отсек, расположенный в корме шаттла. – Но помните, что на вас будут скафандры и вам придется двигаться в тесных помещениях. И вы будете на борту судна.