Часть 61 из 115 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Десяток шагов, и Фандорин оказался на безлюдном, но освещенном фонарями Банде.
Нужно было заглянуть домой.
Найти адрес Булкокса – это раз. И раздобыть средство передвижения – это два. Добираться пешком выйдет слишком медленно, а куруму, даже если поступиться принципами, не возьмешь – свидетели в таком деле ни к чему.
Главного препятствия, именовавшегося «Маса», слава Богу, удалось избежать: в окне каморки, где квартировал прилипчивый камердинер, свет не горел. Спит, разбойник.
Вице-консул на цыпочках проник в прихожую, прислушался.
Нет, Маса не спал. Из его комнаты доносились какие-то странные звуки – то ли всхлипы, то ли сдавленные стоны.
Встревоженный, Фандорин подкрался к самой двери. Она была раздвижная, на японский манер. Маса не уважал европейский уют и оборудовал свое жилище по собственному вкусу: пол застлал соломенными матами, кровать и тумбочку убрал, по стенам развесил цветные картинки с изображением свирепых разбойников и слоноподобных борцов сумо.
Звуки, доносившиеся через приоткрытую дверь, при ближайшем исследовании оказались совершенно недвусмысленными, к тому же на полу коридора титулярный советник обнаружил две пары сандалий: одни побольше, другие поменьше.
Тут вице-консулу стало еще горше, чем прежде. Он тяжко вздохнул, а в утешение себе сказал: «Ну и пускай. Зато не привяжется».
В гостиной на столике лежала полезная брошюра, озаглавленная «Alphabetical List of Yokohama Residents for the Year 1878».[22] При свете спички Эраст Петрович в два счета отыскал адрес «достопочтенного А.Ф.С. Булкокса, старшего советника при императорском правительстве»: Блафф, № 129. Тут же была и схема Сеттльмента. Номер 129 находился на самом краю фешенебельного дистрикта, под холмом Хара. Эраст Петрович зажег новую спичку, провел карандашом линию от консульства к пункту следования. Прошептал, запоминая:
– Через мост Ятобаси, мимо таможни, потом направо по улице Ятодзака, миновать к-квартал Хата-те, и там второй поворот налево…
Нацепил широкополую шляпу, в которой во время долгого плавания вечерами прогуливался по палубе. Закутался в черный плащ.
Средство передвижения – трициклет – выносил на крыльцо очень осторожно, но все-таки в последний момент задел большим колесом за ручку. Предательски тренькнул звонок, но теперь Фандорина было уже не поймать.
Он нахлобучил шляпу на самые глаза, с разбега вскочил в седло и нажал на педали.
В небе сияла луна – круглая и масленая, как физиономия удачливого в любви Масы.
На набережной титулярному советнику встретились всего две живые души: французский матрос в обнимку с японской девкой. Матрос разинул рот, сдвинув шапку с помпоном на затылок; японка завизжала.
И было от чего. Из темноты навстречу парочке вылетел некто черный, в развевающемся плаще; прошуршал на каучуковых шинах и мгновенно растаял во мраке.
* * *
Ночной Блафф с его готическими колоколенками, чинными особняками и аккуратно причесанными лужайками казался ненастоящим, заколдованным городком, по воле прихотливого волшебника украденным у старушки Европы и закинутым черт знает куда, на самый край света.
Здесь не было ни подгулявших матросов, ни женщин предосудительного поведения, все спало, лишь с часовой башенки донесся мирный звон курантов.
Титулярный советник ворвался в этот викторианский рай чудовищно неприличным образом. Дело в том, что его великолепный «Royal Crescent» расшугал стаю бродячих собак, спокойно дремавших на мосту. В первую секунду они с визгом бросились врассыпную, но, увидев, что ночное чудище само от них удирает, осмелели и с лаем кинулись вдогонку.
И поделать тут ничего было нельзя.
Эраст Петрович и рукой на них махал, и даже пнул одну носком штиблета, но проклятые шавки не отвязались – неслись за вице-консулом по пятам и брехали все громче.
Он приналег на педали, что было нелегко, потому что улица забирала в гору, но мускулы у Фандорина были стальные и через минуту-другую гонки псы начали отставать.
К номеру 129 молодой человек прибыл весь мокрый от пота. Усталости, однако же, он не чувствовал – сейчас любые испытания были ему нипочем.
Достопочтенный патрон драгоценнейшей женщины земли проживал в двухэтажном особняке красного кирпича, выстроенном по канонам славного георгианского стиля. В доме, несмотря на поздний час, не спали – окна светились и внизу, и наверху.
Изучая местность, Фандорин с удивлением обнаружил, что уже бывал здесь раньше. По соседству виднелась высокая ограда с ажурными воротами, а за ней – знакомое белое палаццо с колоннами: поместье Дона Цурумаки, где Эраст Петрович увидел О-Юми впервые.
Владение Булкокса уступало соседнему и размером, и помпезностью – и это было очень кстати: для преодоления полуторасаженной ограды японского нувориша понадобилась бы лестница, в то время как перемахнуть через деревянный забор англичанина ничего не стоило.
Не долго думая, Эраст Петрович так и поступил. Но не успел он сделать и нескольких шагов, как увидел, что по лужайке к нему несутся три быстрые тени – то были огромные молчаливые мастифы, чьи глаза сверкнули в лунном свете зловещим зеленым фосфором.
Пришлось спешно ретироваться назад к забору, и еле-еле успел.
Сидя на кромке с поджатыми ногами и глядя на ощеренные пасти, титулярный советник немедленно придумал для этой сцены соответствующий заголовок: «HAPLESS LOVER CHASED BY MASTIFFS».[23]
Какой позор, какое мальчишество, сказал себе вице-консул, но не образумился, а лишь закусил губу – так разъярило его собственное бессилие.
О-Юми совсем рядом, за одним из этих окон, но как быть с проклятыми псами?
Титулярный советник с симпатией и почтением относился к собачьему племени, но сейчас он безо всяких сантиментов пристрелил бы проклятых английских тварей из верного «герсталя». Ах, почему технический прогресс до сих пор не изобрел бесшумного пороха!
Мастифы не трогались с места. Смотрели вверх, скребя когтистыми лапами по доскам. Гавкать не гавкали – такая уж у этих аристократов была выучка, но рычали, и самым кровожадным образом.
Вдруг с дальнего конца улицы донесся заливистый плебейский лай.
Эраст Петрович обернулся и увидел своих давешних знакомцев – бродяжек с моста Ятобаси. Неужто примчались по следу, подумал было он, но разглядел, что дворняги гонятся за бегущим человеком.
Тот не останавливаясь махнул рукой – раздался жалобный визг. Махнул рукой в другую сторону – снова визг, и свора отстала.
Маса, то был верный фандоринский вассал Маса! В руке он держал деревянную дубинку, к которой на цепи крепилась вторая, точно такая же. Фандорин уже знал, что это неказистое, но эффективное оружие называется нунтяку и что Маса отлично умеет им пользоваться.
Подбежав, камердинер поклонился сидящему на заборе господину.
– Как ты меня нашел? – спросил Эраст Петрович и попробовал сказать то же по-японски, – Доо… ватаси… сагасу?
Уроки японского были не напрасны – Маса понял! Вынул из-за пазухи вчетверо сложенный листок, развернул.
Ах да, схема Сеттльмента, на которой карандашом проведена линия от консульства к номеру 129.
– Это не служба. Сигото – ииэ. Иди, иди, – замахал титулярный советник на Масу. – Никакой опасности нет, понимаешь? Кикэн – ииэ. Вакару!
– Вакаримас, – поклонился слуга. – Мотирон вакаримас. О-Юми-сан.
От неожиданности Эраст Петрович покачнулся и чуть не загремел с забора, причем в неправильную сторону. Кое-как восстановил равновесие. О слуги, слуги! Давно известно, что они знают о своих хозяевах куда больше, чем те думают. Но как?! Откуда?!
– Откуда ты з-знаешь? Доо вакару?
Японец сложил короткопалые ладони, прижался к ним щекой – будто спит. Забормотал:
– О-Юми, О-Юми… Мирая…
«Милая»?
Неужто он повторял ее имя во сне?
Титулярный советник опустил голову, тяжко страдая от унижения. Маса же подпрыгнул – заглянул по ту сторону забора. Сообразил причину странной дислокации вице-консула и принялся вертеть башкой вправо-влево.
– Хай, – сказал он, – Сесе о-мати кудасаи.
Бросился к собачьей стае, вяло перебрехивавшейся у соседнего забора. Взял одну псину, перевернул, понюхал – отшвырнул. Так же поступил со второй. Но третью не выпустил – зажал под мышкой и вернулся к господину. Дворняжки снесли этот произол молча – видно, уважали силу; лишь пленница жалобно поскуливала.
– На что она т-тебе?
Не выпуская добычи, Маса умудрился влезть на забор – шагах в десяти от Фандорина.
Перекинул ноги, спрыгнул и что было духу понесся к калитке. Мастифы ринулись к коротышке, готовые разодрать его на куски. Но шустрый камердинер открыл щеколду и швырнул дворняжку на землю. Та с визгом бросилась на улицу, и здесь произошло истинное чудо: вместо того чтобы растерзать чужака, сторожевые псы бросились за собакой.
Она улепетывала от них, отчаянно работая лапами. Мастифы дружно, башка к башке, бежали следом.
Да это же сука в течке, дошло вдруг до Фандорина. Ай да Маса, светлая голова!
Стая тоже снялась с места, кинулась за устрашающими кавалерами, но держала почтительную дистанцию. Через пять секунд на улице не осталось ни одного четвероногого.
Маса вышел из калитки и церемонно поклонился, приглашая жестом пожаловать во двор. Эраст Петрович скинул плащ слуге на руки, отдал шляпу и вошел – не через забор, а приличным манером, через дверь.
Издали доносился заливистый лай и протяжный вой любвеобильного собачьего сообщества.
Забыть обо всем,
Нестись сломя голову —
Таков зов любви.
book-ads2