Внезапно человек шевельнулся. Ноги и туловище не шелохнулись, но меч рассыпал солнечные искры, и с шеста полетели отсеченные кругляши: один, другой, третий, четвертый. Ну и сноровка! Потом чудо-фехтовальщик развернулся в другую сторону – кажется, там был еще один шест. Но Эраст Петрович смотрел уже не на клинок, а на левый рукав кимоно. Тот был не то скрючен, не то подогнут. – Почему вы ударили кулаком по земле? Что вы увидели? – азартно прошептал в самое ухо Сирота. Фандорин передал ему бинокль, направил в нужную сторону. – Катаудэ! – вскрикнул письмоводитель. – Сухорукий! Значит, и остальные там! Вице-консул не слушал – он быстро строчил карандашом в блокноте. Вырвал страничку, стал писать на второй. – Значит так, Сирота. Со всех ног в Сеттльмент. Отдадите вот это сержанту Локстону. П-подробности сообщите сами. Вторая записка – инспектору Асагаве. – Тоже со всех ног, да? – Нет, наоборот. От Локстона в японский полицейский участок пойдете медленным шагом, можете даже п-попить чаю по дороге. Сирота изумленно уставился на титулярного советника. Потом, кажется, понял – кивнул. Сержант прибыл со всем своим войском из шести вооруженных карабинами констеблей. Эраст Петрович ожидал подкрепление на подходе к деревне. Похвалил за быстроту, коротко разъяснил дислокацию. – Как, разве мы не пойдем на штурм? – расстроился Локстон. – Мои ребята так и рвутся в бой. – Никакого б-боя. Мы в двух милях от Сеттльмента, за пределами консульской юрисдикции. – Да плевал я на юрисдикцию, Расти! Не забудьте: эти трое уродов убили белого человека! Пускай не сами, но это все равно одна и та же шайка. – Уолтер, мы должны уважать законы страны, в которой находимся. Сержант надулся. – Тогда какого черта вы написали: «Как можно быстрей и возьмите дальнобойное оружие»? – Ваши люди нужны для оцепления. Расположите их по периметру поля, скрытным образом. Пусть ваши констебли лягут на землю и прикроются соломой. Расстояние от одного до другого двести-триста шагов. Если п-преступники станут уходить по воде, открывать неприцельный огонь, загонять обратно на холм. – А кто же будет брать разбойников? – Японская полиция. Локстон прищурил глаз: – Почему же вы просто не вызвали япошек? На кой вам муниципалы? Титулярный советник не ответил, и сержант понимающе кивнул: – Для верности, да? Не доверяете желтопузым? Боитесь, что упустят. А то и выпустят, да? Вопрос снова остался без ответа. – Я буду ждать Асагаву в деревне. За остальные три стороны квадрата отвечаете вы, – сказал Фандорин. На сей раз ждать пришлось долго – очевидно, перед посещением японского полицейского участка Сирота не только попил чаю, но еще и пообедал. Когда солнце достигло зенита, с полей к домам потянулись работники – отдохнуть перед послеполуденным трудом. С ними вернулся и Маса. Жестами показал: все трое там, и с ними Горбун. Бдительно смотрят во все стороны, врасплох их не возьмешь. Эраст Петрович оставил камердинера приглядывать за единственной дорожкой, что вела к храму. Сам же отправился за деревню, встречать японскую полицию. Еще три часа спустя вдали на дороге появилось темное пятно. Фандорин приложил к глазам бинокль и ахнул. Со стороны Йокогамы походным маршем приближалась целая войсковая колонна. В облаке пыли посверкивали штыки, сбоку покачивались в седлах офицеры. Титулярный советник бросился навстречу войску бегом, еще издали маша руками, чтобы остановились. Не дай Бог, с холма заметят эту ощетиненную многоножку! Впереди ехал верхом сам вице-интендант полиции господин Кинсукэ Суга. Завидев фандоринскую жестикуляцию, поднял руку, и колонна остановилась. Японские солдаты Эрасту Петровичу не понравились: малорослые, тщедушные, безусые, мундиры висят мешком, выправки никакой. Он вспомнил, как Всеволод Витальевич рассказывал, что воинская повинность в стране введена совсем недавно и крестьяне служить в армии не хотят. А как иначе? Триста лет простолюдинам запрещалось брать в руки оружие, за это самураи рубили голову с плеч. Вот и получилась нация, состоящая из огромного стада овец-крестьян и своры овчарок-самураев. – Ваше превосходительство, вы бы еще артиллерию п-пригнали! – сердито подлетел к большому начальнику Фандорин. Тот довольно усмехнулся, подкрутил ус: – Понадобится – пригоним. Браво, мистер Фандорин! Как только вам удалось выследить этих волков? Вы настоящий герой! – Я просил инспектора о десятке т-толковых агентов. Зачем же вы привели целый полк солдат? – Это батальон. – Суга перекинул ногу через седло, спрыгнул. Ординарец немедленно принял поводья. – Как только я получил телеграмму от Асагавы, сразу же телеграфировал в казармы 12-го пехотного батальона, он расквартирован в миле отсюда. Отличное изобретение – телеграф. А сам поспешил на железную дорогу. Тоже очень хорошее изобретение! Вице-интендант излучал энергию и азарт. Он отдал какую-то команду по-японски, и вдоль строя пронеслось: «Тютайте, тютайте, тютайте!».[17] Придерживая у бока сабли, к голове колонны побежали три офицера. – Армейские понадобятся нам для внешнего оцепления, – объяснил Суга. – Ни один из злодеев не должен ускользнуть. Вы, Фандорин, зря беспокоились, я не собирался подводить солдат ближе. Сейчас ротные командиры выстроят людей цепью и расположат по большому квадрату. С холма этого видно не будет. Недотепистые на вид солдаты двигались на удивление дружно и проворно. «Конечно, не орлы, но в муштровке недурны», скорректировал первое впечатление Фандорин. Батальон в какую-нибудь минуту перестроился в три длиннющие шеренги. Одна из них осталась на месте, две другие, сделав полуоборот в затылок, засеменили вправо и влево. Только теперь стало видно, что в хвосте пехотной колонны кучкой стоят полицейские – десятка полтора, в том числе и Асагава, однако йокогамский инспектор среди них держался скромно, совсем не по-начальственному. По большей части это были немолодые, сурового вида служаки, из той породы, которую у нас называют «тертыми калачами». Здесь же оказался и Сирота – судя по зеленоватому цвету лица он едва держался на ногах. Еще бы: ночь без сна, нервы, да еще бесконечная беготня отсюда в Йокогаму и обратно. – Лучшие мастера нашей полиции, – гордо показал Суга. – Скоро вы увидите их в деле. Он обернулся к одному из помощников, заговорил по-японски. Письмоводитель встрепенулся, вспомнив о служебных обязанностях, и подошел к титулярному советнику. Стал вполголоса переводить: – Адьютант докладывает, что со старостой деревни уже поговорили. Крестьяне будут работать, как обычно, ничем не выдавая нашего присутствия. Сейчас будет проведено совещание. Есть очень удобное место. * * * «Очень удобное место» оказалось общинной конюшней, насквозь пропахшей навозом и лошадиным потом. Зато через щелястую стену открывался отличный вид на поле и холм. Вице-интендант сел на складной табурет, прочие полицейские встали полукругом, и оперативный штаб приступил к разработке операции. Говорил в основном Суга. Уверенный, быстрый, улыбчивый, он явно был в своей стихии. – … Его превосходительство возражает господину комиссару, что ждать ночи незачем, – бубнил Фандорину на ухо верный переводчик. – Погода ожидается ясная, луна почти полная, и поля будут, как зеркало – каждую тень видно издалека. Днем лучше. Можно подобраться к холму под видом крестьян, занимающихся прополкой. Полицейские чины одобрительно загудели, соглашаясь. Суга снова заговорил: – Его превосходительство говорит, что ударных групп будет две, в каждой всего по два человека. Больше нельзя – подозрительно. Остальные участники операции должны держаться от холма на расстоянии и ждать сигнала. После сигнала бежать прямо по воде, уже не соблюдая маскировки. Тут главное – скорость. Теперь зашумели все разом, причем очень горячо, а инспектор Асагава, до сей минуты не раскрывавший рта, вышел вперед и принялся кланяться, будто заводной, и все повторял: «Какка, таномимас нодэ! Какка, таномимас нодэ!» – Все хотят попасть в ударную группу, – сообщил Сирота. – Господин Асагава просит позволения искупить свою вину, говорит, что иначе ему будет очень трудно жить на свете. Вице-интендант поднял руку, и сразу наступила тишина. – Я хочу спросить мнение господина русского вице-консула, – обратился Суга по-английски к Фандорину. – Что вы думаете о моем плане? Это ведь наша с вами общая операция. Операция двух «вице». Он улыбнулся. Все теперь смотрели на Фандорина. – Честно говоря, я удивлен, – медленно произнес титулярный советник. – Ударные г-группы, оцепление из пехотинцев – все это замечательно. Но где же меры для того, чтобы взять заговорщиков живьем? Ведь нам важны не столько они сами, сколько их связи. Сирота перевел сказанное – очевидно, не все полицейские знали английский. Японцы как-то странно переглянулись, один седоусый даже крякнул, будто гайдзин сморозил глупость. – Мы, конечно, попытаемся взять преступников, – вздохнул вице-интендант, – но вряд ли получится. Людей этого сорта почти никогда не удается захватить живьем. Реплика Фандорину не понравилась, в нем с новой силой шевельнулись подозрения. – Тогда вот что, – заявил он. – Я должен быть в одной из ударных групп. В этом случае даю гарантию, что по крайней мере одного з-заговорщика вы получите не мертвым, а живым. – Могу я спросить, каким образом вы это сделаете?