— И как же дневник Кромберга попал обратно в окрестности Фэйтвилла, если он оттуда проделал путь аж до Чаровска? — задал вопрос Беккер. — Вернулся обратно? Но зачем? Языки огня тревожно колыхались, отблескивая от очков Николаса, и, угасая, медленно погружали площадь во тьму. — Я не знаю. В письме, что мне подкинул Хьорне, Кромберг писал, что отчаялся. Они с Марией нигде не могли найти прибежища. Их разыскивали, видимо, чтобы вернуть и возобновить эксперименты. — Ты догадываешься, что это были за эксперименты? — снова спросил Беккер. — Мне кажется… Я думаю, что они пытались как-то модифицировать мутацию дементисов, — сказала Тэсса. Он уже думал об этом, но доказательств по-прежнему не хватало. — Кромберг в чем-то винил себя. Возможно, эксперименты дали не тот результат, что ожидалось. — Или дали, — тихо заметил Беккер и задумчиво поджал губы. Фернанда выслушала все и снова заговорила. — Ладно, что там с дневником? — Он был неполон, не хватало последних страниц, — ответила Тэсса уже более уверенно. — Я думала, что в них содержалась формула для изготовления лекарства, но листы пропали. Найти их помогла София. Правда тогда мы ничего не успели прочитать, потому что Хьорне забрал их у меня. Нет, не так, — Тэсса решительно выдохнула, прежде, чем признаться. — Я сама их ему отдала. Она ожидала бури осуждения, обвинений в трусости или даже предательстве, но все молчали, лишь рука Хелмина крепче обхватила ее плечи. — Очень интересно, — Фернанда не выглядела удивленной. — А что это за София такая? Пальцы Ала напряженно сжались на плече Тэссы. Он никогда не говорил с ней о Софии, но Тэсса могла догадываться, что чувства, которые он испытывал, и возможно испытывает до сих пор, невозможно передать словами. Каким бы сильным Алгард не казался внешне, внутренняя пустота была сильнее. — Моя сестра, — вместо друга ответил Джошуа. Он ободряюще кивнул Тэссе и грустно улыбнулся: — С позволения Ала я бы мог поведать вам эту печальную историю, — и, получив от него сухой кивок, продолжил. — Раз уж без этого не обойтись. Как бы начать… Может, так? В свои двадцать лет София Арнед, несмотря на заведомо проигрышное положение среди мужчин, была сталкером от бога. Миниатюрная, ловкая и очень гибкая, она без труда добывала трофеи оттуда, куда не мог добраться ни один, даже самый худой мужчина. Что уж говорить о типичных сталкерах — высоких, мускулистых и коренастых. Недостаток роста и физической силы она с лихвой компенсировала смекалкой и недюжинным умом. Среди остальных она слыла чем-то вроде талисмана — веселой беззаботной девчушкой с копной коротких медных волос и ясными изумрудными глазами. Ей гордились, хвалились и всегда радовались, но принимать ее заслуги на мужском поприще отказывались. София называла их упрямыми мужланами и продолжала раз за разом доказывать свое превосходство. И вовсе на них не обижалась. А еще, как любая умная женщина, в «Ассоциации» она почти сразу стала хозяйкой. Она знала все и обо всех, всегда старалась помочь и поддержать добрым женским словом. И, главное, никогда не забывала демонстрировать свою хрупкость и чисто девичью глупость, чем быстро завоевывала мужские сердца и души. Поэтому в тот вечер, когда в Фэйтвиллскую «Ассоциацию» направили Германа Хоффмана со своим подопечным, она была готова к приему гостей. Хоффман, пожилой крепкий мужчина, был знаком ей очень давно. Не раз она встречала его в «Ассоциациях» других городов и могла похвастаться даже одной совместной экспедицией, когда на тяжелое задание он взял девчушку с собой. Это был добродушный отзывчивый мужчина, коих среди сталкеров было немного, но ценились они особенно высоко. И в тот самый день именно его и назначили на место Главы в ФАС, призвав из экспедиции в районе Адоры. Парень, которого он привез с собой, оказался замкнутым и неразговорчивым. С первых минут своего появления он держался в стороне, чаще всего, сидя за большим дубовым столом вместе с Германом, он что-то чертил в своем дневнике, который всегда держал при себе. В тот же вечер состоялся небольшой, почти семейный праздник, в честь назначения Хоффмана новым Главой. Бар наполнился искателями, накрыли столы и выпивка лилась рекой. Парень же занял место в темной нише и предался своему непонятному занятию и мастерски игнорировал всех присутствующих. Заинтересованная София долго наблюдала за незнакомцем издалека, потом все же не выдержала и подошла ближе, заглядывая из-за спины и стараясь посмотреть в записи, но неудачно падающий свет не позволял девушке ничего разглядеть. — У тебя красивые волосы, — неожиданно начала она, засмотревшись на шапку темных волос, закрывающих уши и спадающих на шею и широкие плечи. Искатели чаще стриглись коротко, чтобы волосы не мешались и легче мылись, что в длительных путешествиях бывало очень кстати. Они не путались, не цеплялись и не лезли в глаза в самый ответственный момент. Даже сама София из-за этих же соображений стриглась почти под мальчика, поэтому черная волна, почти достигающая плеч, привлекла ее внимание. Парень перестал писать и выпрямился. Он словно ждал, что еще ему скажет голос за спиной, но отзываться не спешил. София протянула руку, чтобы коснуться черного шелка, но почему-то отдернула. В следующую секунду он заправил мешающую прядь за ухо и девушке открылась необычно бледная кожа. — Почему ты не отмечаешь вместе с остальными? — девушка решила сменить тему и обошла лавку сбоку. Присаживаться она не спешила, оперлась руками о стол и спинку скамьи и поставила одно колено на сиденье. — Я София Арнед, — представилась она, неожиданно поменяв тактику. Парень, наконец, повернул голову и без излишнего смущения изучил новую знакомую с ног до головы, словно хотел запомнить ее как можно лучше. София терпеливо перенесла осмотр, хотя такой пристальный взгляд ее сразу же смутил — еще никто из мужчин «Ассоциации» не позволял себе так откровенно ее рассматривать. — Алгард, — закончив осмотр где-то в районе колен, он поднял взгляд на ее лицо, — Хелмин. И снова отвернулся, уставившись в свои записи. София нервно дернула плечиком и шлепнулась на скамью возле нового знакомого. — Так почему ты не присоединяешься к остальным? — острый локоток ткнулся ему в бок, словно подначивая, но парень вовсе не жаждал общения. — Не хочу, — буркнул он, даже не обернувшись. Разговор не хотел клеиться, но девушку это ничуть не огорчило. В искатели попадали самые разные люди — как общительные лоботрясы, так и замкнутые изгои, не желающие иметь ничего общего с остальными. И первые, и вторые редко задерживались долго, сталкерство не поощряло такие крайности, и вскоре их фотографии оказывались на стенде с черным лентами на уголках. К какой категории отнести Хелмина София не знала — он был для нее одной сплошной загадкой. Очень привлекательной загадкой, и, поняв это, девушка решила разгадать ее во что бы то ни стало. А упорство у Арнедов в крови. София совсем ничего не знала об Алгарде, но чем чаще она встречала этого хмурого новичка, тем сильнее ей хотелось узнать о нем все. А потом ее новый знакомый вместе с наставником уехал в первую, очень длительную экспедицию. А там работа закружила и ее саму. Когда же они пересеклись вновь, фотография Хелмина, все с таким же серьезным выражением лица, уже висела на доске почета. — Сталкеры работают парами, — однажды сказал Хоффман, и Алгард лишь досадливо поморщился. София, которой и выпала честь стать его напарником, неожиданно обрадовалась. Перелом произошел в первой же совместной экспедиции. Никто не знал, что именно там произошло, но когда пара вернулась, смотрели они друг на друга совсем иначе. В “Ассоциации” посмеивались, что длительные совместные ночевки с красивой барышней всегда влияют на мужчин очень положительно, а Алгард лишь отмахивался от них, как от назойливых мух. Счастье закончилось также неожиданно, как и началось. Парочка, находившая компромиссы всегда и везде, неожиданно поругалась. И, казалось бы, на пустом месте. — Знаешь, братик, наверное, это правильно, иногда ругаться, — сидя на кухне, жаловалась София, почти не скрывая свои слезы. Тогда Джошуа еще не понимал значения ее слов, они казались ему наигранной попыткой себя успокоить. — Когда все хорошо, теряется важность и острота. Становится… скучно. — Может, ты и права, — Джошуа не сдержал порыва и крепко прижал сестру к груди в надежде хоть немного успокоить. А София комкала в пальцах его рубашку и впервые на его глазах зарыдала. Такой печальной, как в ту последнюю неделю, он не видел ее никогда. Потом девушка получила крупный заказ и уехала одна, чем привела Алгарда в настоящее бешенство. — Почему ты не сказал мне? — рычал брюнет, припирая Джошуа к стенке, но друг лишь растеряно качал головой. — Я узнал перед самым ее отъездом. Я даже не знаю, куда. Не сумев добиться от друга подробностей, Хелмин учинил в “Ассоциации” целый разгром, но Хоффман тоже лишь разводил руками: — Софи и раньше работала одна. Я не имел права препятствовать ее желанию ехать в экспедицию без тебя. Все словно сговорились против него, и, вопреки всему, запретили отправляться вдогонку. А Джошуа не покидала мысль, что было в этом что-то неправильное. А потом, во время уборки, он нашел ее письмо. «… Я видела, как он умирал, — писала София. — Конечно, я не хотела этого и сделала все, чтобы отказаться от заказа, но прямо накануне меня посетило новое видение. Как бы я не пыталась избежать экспедиции, Алгард все равно ехал один. И там его ожидало то же самое. Времени для раздумий не было, но ты ведь понимаешь, я не могла этого допустить. Чтобы как-то отсрочить решение, я спровоцировала ссору…» Софии предстоял тяжелый выбор, будущее, словно кадры из киноленты, раз за разом появлялось в ее голове, и как бы не меняла она свое решение, заканчивалось все всегда одинаково. Любимый умирал. Целую неделю девушка не находила себе места, но никто и представить не мог, какие ужасы происходили в ее маленькой рыжей головке. Софию словно подменили, и в этом все винили Хелмина, связав такие перемены с их неожиданной ссорой. А ей не с кем было поделиться своей болью. В конце концов она смогла просчитать все, и единственным минусом в ее плане была жертва, на которую ей пришлось пойти. Она оставила послания для Хоффмана и для Джошуа. Гладкая прядка выскользнула из пальцев Тэссы, и девушка поспешила проводить взглядом удаляющуюся спину Алгарда, тут же скрывшуюся за одним из деревьев. Никто кроме нее, и, может быть, Джошуа, не заметил, как он ушел. Присутствующие напряженно молчали, не спешил продолжать и Арнед. Тягучая тишина, казалось, давила на всех, даже костер, недовольно потрескивая, полыхал уже не так ярко, как раньше. — Подожди — перебил Лейфгунд, спихивая со своего плеча задремавшего коллегу. — Как-то непонятно, если София поехала одна, почему должен был погибнуть Алгард? — Ей было видение, даже не одно, — неуверенно начал Джошуа. — Да, София тоже была дементисом, как и я, но я переписываю воспоминания, а она могла видеть будущее. Им с Алгардом предстояло получить очень выгодный заказ, который должен был оказаться для них обоих последним. — Арнед задумчиво покосился на то место, где должен был сидеть его друг, и, не найдя его взглядом, выдохнул. — Были разные варианты, в одном из них его убивали, в другом… — Он покончил с собой? — догадался Лейфгунд, наверное, видел шрам во время перевязок. Джошуа кивнул. — В письме Хоффману Софи просила не пускать Алгарда в спасательную экспедицию одного. И вообще не спускать с него глаз. — Какая умная девочка, — с горьким восхищением воскликнула Фернанда. — Небеса всегда забирают лучших в первую очередь. — Но кому надо было его убивать? — не успокаивался Николас, но Джо лишь развел руками. Вопрос остался без ответа. — Спустя неделю после отъезда Софии “Ассоциация” получила сигнал, — негромко продолжил Джо. Алгард, все это время сидящий в ожидании как на иголках, первым ринулся в спасательную операцию, с трудом сдерживаемый твердой рукой мастера Хоффмана. Никто не мог знать, что Ал пережил за те несколько дней, пока шла экспедиция. Бледный, еще сильнее поседевший за эти дни Герман, рассказывал, какими усилиями рыдающего Алгарда оттаскивали от искореженного болезнью тела девушки, как накачивали снотворным, вязали по рукам и ногам. Но однажды все-таки не уследили, и если бы его не обнаружили вовремя, вряд ли сумели бы спасти. — Невротическое расстройство на фоне психологической травмы, — диагностировал Николас и покосился в сторону Алгарда, но не обнаружил того на своем месте и растерянно заозирался по сторонам, рискуя спихнуть со своего плеча вновь уснувшего Беккера. Джошуа затравленно кивнул. Это произошло почти сразу после возвращения. На похороны Ала не пустили, напичканный успокоительным, он спал уже третьи сутки. Утомленный событиями Джошуа, не дождавшись смены, тоже провалился в глубокий сон, а когда очнулся, друга уже не было в постели. Арнед нашел его на кухне. Алгард сидел на полу и обезумевшими глазами смотрел на свои покрытые кровью руки. Рядом на кафеле лежал хлебный нож, забытый рассеянным механиком на столе. Внутри у Джошуа все похолодело, и он тут же кинулся оказывать другу первую помощь, но Алгард в ярости оттолкнул его руки, забрызгав рыжего кровью. — Не смей! Не прикасайся ко мне! — откуда в ослабленном теле было столько силы, оставалось только гадать. Джошуа попытался образумить друга: — Идиот! Если не остановить кровь, ты умрешь. — Я не хочу жить, понимаешь? Я не хочу жить без нее! Руки с кухонным полотенцем опустились сами собой. Произошло то, о чем в своем предсмертном послании предупреждала София, прося спасти любимого от пережитого ужаса. Очертания Ала размылись от застилающих глаза слез. Он должен быть сильным, она просила его об этом. Сделав над собой усилие, Джошуа дернул порезанную руку вверх, чтобы хоть немного уменьшить кровотечение. Рваные края истерзанной кожи толчками выплевывали из тела жизнь. Но вопреки ожиданиям Хелмин не оказал попытки сопротивления. — Это я виноват, понимаешь? — хрипло бормотал Алгард, давясь рыданиями и стеклянными глазами следя за проводимыми над его рукой манипуляциями. Джошуа, закончив поливать спиртом бинты, непонимающе посмотрел на друга. — Если бы я не позволил ей ехать, если бы мы не поругались…. Она была бы жива, да? Я не должен был ее оставлять. Я видел, как ей было плохо. Его голос сорвался, захлебываясь в истерике. — Ты не виноват, — попытался вразумить его Джошуа.